Молчанов: «Может быть министру внутренних дел и написал бы прошение, но так называемому президенту - ни за что!»

- Как ты себя чувствуешь и что ты чувствуешь сейчас, после возвращения из колонии?

- Нормально себя чувствую, Рад, что оказался дома. Успел даже немного пообщаться с друзьями, закинул в живой  Журнал пару слов, просто пару слов, что уже дома.

- Как проходила процедура освобождения?

- Мне рассказали, что к «козлам» - на зоне так называют людей, которые сотрудничают с администрацией – подошел бригадир и спросил, закрывать ли мне наряд. «Как закрывать? Еще же не конец месяца!» - «Да его к освобождению готовят!» Потом меня вызвал начальник и спросил: «Гражданин Молчанов, будете писать прошение?» Я в очередной раз отказался, ну он и говорит: «Ладно, освобождают тебя, теперь ты не «осужденный Молчанов» а «гражданин».

- А до этого предлагали писать прошение о помиловании?

- Полтора месяца обрабатывали. Один раз даже беседовали пять часов подряд. Но я решил для себя, что ни за что не напишу прошение на имя так называемого президента. Может быть, министру внутренних дел и написал бы, или по линии  пенитенциарной системы…   Я сказал, что могу написать кассационную жалобу, где в очередной раз признаю свою вину, но не прошение, и что зря начальник теряет время, а мне все равно где находиться: на рабочем месте, в бараке или у него в кабинете – срок все равно идет. Потом еще вызывали, но уже так настойчиво не склоняли к написанию прошения, просто беседовали, видно было, что отрабатывают свое время.

- Существовала  ли на зоне угроза жизни и здоровью, в частности, в твоем случае?

- Я думаю, нет. После тюрьмы КГБ я там даже отдыхал телом и душой, мог лежать пару часов, медитировать. Но если администрации понадобится с кем-то посчитаться, могут привлечь других заключенных: на зоне всегда есть люди, готовые на все ради получения каких-то поблажек.

- В тюрьме к тебе пытки, насилии применяли?

- Нет, в колонии нет. А вот в тюрьме КГБ кроме психологического, применяли и физическое воздействие. Устраивали забеги  по лестнице с заломанными и закованными руками. Я задыхался, потому что как раз заболел гриппом и у меня был сильный насморк.

- С чьей стороны в колонии ты чувствовал поддержку?

- Получал письма, правда с большими перерывами. Знаю, что некоторые мои письма не доходили, а сколько писем я не получил, даже не могу предположить. Со мной в колонии находились еще несколько политзаключенных. Молодофронтовец Женя  Васькович, которого обвинили в поджоге бобруйского КГБ, он там ведет своеобразную игру с ментами – не соблюдает режим, за что ему часто попадает, садят в помещение камерного типа. Он очень оптимистичный человек, всегда с улыбкой на лице. Еще там сидит анархист  Коля Дедок. В этой же колонии находится Дмитрий Бондаренко, но я его ни разу не видел, он был в медчасти.

- Ты вырос в общем-то в политически нейтральной семье? Как ты пришел к убеждениям, которые сейчас отстаиваешь?

- Ну, семья хоть и аполитичная, но все-таки что-то о жизни говорили…  Я видел, что слова, которые нам говорят по телевизору, не соответствуют действительности.  Моя семья, несмотря на  какие-то там показатели, не живет лучше, законы нарушаются самими же людьми, которые эти законы придумывают. Вот и мое освобождение, которому я, конечно, же рад… Я даже думаю, не обратиться  ли в прокуратуру с просьбой дать правовую оценку  этому факту. Ведь есть же законодательно установленная процедура осуществления  помилования. Я прошения не писал, а помилование получил… В нормальном государстве законы не изменяются из-за капризов одного человека. 

- Что ты собираешься делать дальше?

- Буду работать. На завод, конечно, не пойду: за то время, что я был в колонии, Беларусь сама докатилась до уровня колонии или поселения. Экономическая ситуация такая, что я решил просто пойти на завод и забрать трудовую книжку и уехать на работу в Россию. Поеду в Смоленск, там буду работать. Надо родителям помогать, это важно для меня.  Больше, чем работа на заводе,  меня волнует, смогу ли я восстановиться в институте. Еще до выборов из моего института отчислили людей за то, что они входят в инициативные группы кандидатов, и ректор института попал в список невыездных. 

- А что сейчас планируешь делать? 

- Пойду пройдусь по парку, посмотрю, что в Борисове новенького появилось.