С белорусским отбором на «Евровидение-2018» снова скандал: теперь аудитория соцсетей осторожно обвиняет жюри в коррупции. Украинский певец с немудреным именем ALEKSEEV и массивной карьерой на украинских и российских телеканалах и телепроектах, как и предполагалось, обошел «тутэйшых» и триумфировал как в зрительском голосовании, так и по мнению профессионального жюри. Почему общественность недовольна и что в этом всем не так?
СИСТЕМА НЕ МЕНЯЕТСЯ
Как бы ни менялось «отборочное» жюри, сама система остается неизменной. Беларусь отправляет представителя на «Евровидение» в 15-й, юбилейный раз, но скандалы с отбором происходят регулярно.
То случаются истории с подтасовкой голосов, то за расследование берется президент, то кто-то «извне» (российский продюсер, как правило) снова обещает сделать нашу страну известной на всю Европу за свой счет без затрат со стороны Белтелерадиокомпании. Если за этим продюсером стоит некоторая власть и деньги, все происходит по накатанной схеме: белорусские конкурсанты возмущаются, что «все давно известно», побеждает именно тот артист, о котором «все известно», все недолго возмущаются, артист доходит или не доходит до финала и блекло исчезает в туманной пучине прочих провальных конкурсантов от нашей несчастной страны.
Видимо, когда в дело включается российский продюсер или российская звезда, белорусские финалисты неизбежно превращаются в статистов, оттеняющих неизбежность успеха залетного гостя. Чемпион этого фестиваля бесконечной надежды, несомненно, Гюнешь Абасова, чье число попыток поехать на «Евровидение» приближается к десятке.
Жюри и белорусский народ единодушно выбрали Никиту Алексеева. На втором месте в результате сложных подсчетов оказались клубный проект Shuma этно-певицы и «голоса» белорусского вокзала Руси Шукюровой и Гюнешь Абасова. (Кажется, второе место жюри отдало группе «Радиоволна», исполнившей невнятное попурри мотивов кассетного сборника Super Rock Ballads-1995 с Лайонелом Ричи и Ричардом Марксом. Народное же голосование отдало второе место дуэту Shuma.)
Происходящее всем что-то напоминало: похожее было, когда первый раз выбирали Алену Ланскую, но вмешался президент. Подобное было и с Виктором Дробышем и его протеже Ivan, который потом голый танцевал с волками. Было что-то близкое и в 2010г. с песней «Бабочки» от Максима Фадеева — хотя там зрителей и вовсе отстранили от процесса. Только с Navi не было подобного, но они потом все сбалансировали, выступив на празднике в честь юбилея КГБ. Система просто дала сбой — но вернулась и сработала в полную силу. Видимо, это белорусская карма выборов: мы не умеем выбирать, если не знаем победителя заранее. Неизвестность страшна.
Некоторые артисты думали бойкотировать финальный концерт, чтобы Алексееву и жюри стало стыдно, но идея провалилась: это тоже наша национальная черта — страшно, что твой бойкот не поддержат. Поэтому иллюзия конкурса сохранилась, возможно, это даже и был настоящий честный конкурс.
ЕСЛИ НЕ АЛЕКСЕЕВ, ТО КТО?
Песня Алексеева, конечно, никуда не годится: во-первых, это почти идентичная переделка его прошлогодней песни (это против правил «Евровидения»); во-вторых, припев напоминает давний хит Константина Меладзеи группы «Виагра», известный в народе как «Сто шагов назад». Исполнена она в традиции нафталиновой постсоветской телеэстрады блеклых «нулевых», напоминающей сразу все: от Димы Билана до Влада Сташевского.
Исполнил композицию Алексеев не менее мутно, часто не попадая в высокие ноты. Выбор ее телезрителями понятен (играет роль «насмотренность» и узнаваемость артиста), с жюри все сложнее: у них был какой-никакой выбор. Абасова в белом пальто (мы все это оценили) подчеркнуто радостно спела ликующую композицию, в припеве которой хочется подпевать Уитни Хьюстон «Энд аааа-и-яяй! Вилл олвэйз лав ююю-ууу!». Но что поделать, аутеники сейчас немного. Аутентику пыталась давать Руся (Shuma представили полународную композицию с элементами авторского текста и клубной трансовой аранжировкой) — ее выступление было самым сильным в смысле подготовки и формы, но песня получилась недостаточно «песенной»: в ней не было традиционной куплетно-припевной структуры, кульминации и катарсиса.
Остальные конкурсанты смотрелись хуже: девушки в красном бдсм-латексе NAPOLI с песней на чудовищном английском (почему-то в ней постоянно слышалось слово «Russia») выглядели как трио лобстеров, мечтающих попасть в Россию. Анастасия Малашкевич прекрасно пела что-то похожее на караоке певицы Адель.
В целом половина номеров выглядела как добротная караоке-вечеринка, где приятные люди выбирают песни своей молодости («Что-то из 90-х давай! Давай Джастина Тимберлейка! Кэти Перри сейчас буду петь!»). Интересно смотрелась девочка-подросток Александра Ткач — милая песня, живое лицо и толковый английский, — но на нее мало кто обратил внимание. «Визитки» белорусских артистов за редким исключением (хорошая визитка, пусть и немного «НЛП-стайл», была у Shuma) все как одна были о том, что они «дышат музыкой, просыпаются с ней и засыпают». Видимо, пора засыпать, если дышать не получается.
НАС ТРИ ТЫСЯЧИ
Среди телезрителей за Shuma проголосовало около 3 тыс. человек. По сути, это срез активной белорусской интеллигенции: людей, которые пользуются Facebook, в «нулевые» ходили по митингам и «плошчам», читают независимую прессу и стремятся иметь обо всем мнение; 3 тыс. обязательно придет на концерт Бьорк в Минске (если он будет); 3 тыс. обязательно выйдет на площадь протестовать против очередного дикого законопроекта. Этих людей всегда 3 тыс. Остальные смотрят телевизор и обожают человека по имени Алексеев. Как человека могут звать ALEKSEEV — это отдельный вопрос. Выяснилось, что Алексеев — не совсем Алексеев. Просто его деда когда-то давно прикрыл от пули какой-то Алексеев, поэтому с тех пор все они стали Алексеевыми, потому как это удачливое имя-оберег. Возможно нам, белорусам, тоже стоит стать Алексеевыми? Возможно, мы все — Алексеев?
Когда объявляют, что победил-таки Алексеев, белорусские финалисты уходят со сцены с уставшими лицами, на которых написано ощущение унылого постфактума, досадной постоянной ошибки. С такими лицами белорусы обычно узнают, что на выборах победил Лукашенко. Никакой новой информации, но мы зачем-то производили какие-то бессмысленные действия.
ЧТО НЕ ТАК С ЖЮРИ?
Возможно, с жюри все так и выбор более популярного исполнителя целиком объясним. Тем не менее, решившись на этот выбор, жюри явно подставилось. Во-первых, оно подтвердило отсутствие доверия к белорусским артистам, расписавшись в том, что украинский мальчик, блистающий на российском и украинском телевидении, лучше представит Беларусь, чем те, кто в ней живет.
Даже если это правда, данный стейтмент — опасный и неэтичный, что-то есть в нем неприятное. Жюри будто прямо сообщило: нам наплевать, какой человек будет представлять Беларусь, главное — набрать побольше баллов и выйти в финал. Что случилось бы с жюри, если бы Беларусь не представлял этот человек? Их бы поубивали? Посадили в тюрьму? Непонятно. По какой-то причине они побоялись сказать «нет» человеку, который фальшиво спел уже спетую раньше песню, похожую на другую песню из 2005 г.
Конечно, можно резонно возразить — другие страны тоже иногда приглашают «гостей» представить их на «Евровидении». Увы, это не наш вариант — с нашей хрупкой культурной автономностью и постколониальными комплексами. Кто-то вспомнит белоруса Александра Рыбака, представляющего Норвегию. Но он представлял эмигрантскую идентичность — историй эмигрантов, которых приняла и ассимилировала другая страна, в Европе много. У нас было бы похожее, если бы на конкурс поехала Гюнешь — представитель другой культуры, целиком впитавший белорусскую.
И тут мы приближаемся к интересному моменту. На первом месте у нас оказался славянской внешности юный мальчик, представляющий постсоветскую телеэстраду. А на втором — что любопытно — оказались две женщины, обеим в районе плюс-минус 40 лет, обе — этнические не-белоруски с белорусскими паспортами. Обе — эмоционально и творчески интегрированы в белорусскую культуру, много лет работают на ее обогащение. В итоге выходит так, что «тутэйшыя» восточные женщины, которые трудятся на благо белорусской культуры, оказываются «проброшены» в пользу славянского чужого мальчика, который Беларуси ничего не дал и представляет собой архаичный жанр.
И этот выбор жюри — совершенно анти-европейский, если мы посмотрим на ситуацию именно с этого, пусть даже чересчур леволиберального ракурса. Мы говорим «да» белому мальчику и славянской постсоветской идентичности, сообщает жюри, а не восточным женщинам, вкладывающимся в белорусскую национальную культуру. В Америке бы на этой почве уже разгорелся огромный скандал!
Тем не менее Беларусь — совсем другая страна. И конечно же, жюри и правда решило, что песня Алексеева просто лучше остальных. Возможно, и Лукашенко как президент — тоже лучше всех, кто бы мог его заменить на данный момент. Возможно, мы просто не умеем выбирать не то, что лучше, а то, что делает лучше нас самих.
Добро пожаловать в реальность!