Буравкин: От независимой Беларуси я не получил ни одного знака внимания

На свое 75-летие поэт вспомнил, кто помог найти бело-красно-белый флаг для ООН, что ему в Америку писал Быков и что он никогда не простит сегодняшнем властям.

Свое 75-летие Геннадь Буравкин празднует... в Вильне! Поэт говорит, что не планировал так специально, но как раз на эти дни его пригласили на научную конференцию. И Геннадь Николаевич решил, что Вильня — не самое плохое место, чтобы отметить такой важный юбилей. Тем более, что жене пришлось огорчить поэта: шашлычком друзей не накормишь, так как мяса в Минске не купить!.. Поэтому наш разговор с поэтом состоялся на его даче в Крыжовке — накануне отъезда в Вильню.

Геннадь Буравкин успел поработать и собственным корреспондентом "Правды" в Беларуси (сверхпрестижная должность в советское время), и главным редактором журнала " Маладосць", и 12 лет — председателем Белтелерадио, и представителем Беларуси при ООН в Нью-Йорке. С этой работы, которая пришлась на первые годы суверенитета Республики Беларусь, Буравкин вспоминает разные моменты.

Геннадь Буравкин: "Я работал в Нью-Йорке. И приезжали из Минска представители высоких властных структур — и говорили о самостоятельности Беларуси, о независимости. А не могли даже привезти документ, отпечатанный по-белорусски — потому что не было белорусских машинок..."

Буравкин вспоминает момент, когда красно-зеленый флаг БССР сменили на бело-красно-белый. Возникла необходимость срочно заменить флаг перед зданием ООН. И тут выяснилось, что никто из Минска толком не может назвать ни пропорций нового флага, ни соотношения полос, ни дать эталон красного цвета!

Геннадь Буравкин: "Единственный, кто наконец откликнулся на мои продолжительные просьбы — был Петр Садовский (первый посол независимой Беларуси в Германии — Еврорадио). Он мне дал эти параметры. Был выходной день, насколько я помню. И мы нашли какую-то мастерскую в Нью-Йорке, где был соответствующий материал — и там нам сшили флаг. И наши жены, во главе с моей Юлией Яковлевной, вечером его утюгом доводили до "официального состояния", а утром мы вместо бээсэсэровского флага подняли его перед зданием ООН".

Сняв флаг БССР, Буравкин не порвал его на клочки, как один печально известный персонаж новейшей истории Беларуси, а аккуратно сохранил как реликвию.

Геннадь Буравкин: "Не знаю, где он сейчас — а тогда мы его оставили как историческую реликвию. Как флаг, под которым наша страна была многие годы представлена в Организации Объединенных Наций. Поэтому мы его сохранили — со всем уважением и со всей доброй душой".

Вслед за флагом возникла проблема : как называть нашу страну на английском языке?

Геннадь Буравкин: "Как называть? "Белараша"? "Беларусиан"?.. Надо было решать быстро! Мы звонили в Минск, я звонил авторитетам среди наших эмигрантов — мы советовались, как называть. И наконец решили, что надо приучать не только себя, но и других к тому, что мы — Беларусь. И мы остановились на этом варианте — Republic of Belarus, сокращенно — Belarus".

Самое парадоксальное, что за все 20 лет независимости Беларуси Геннадь Буравкин, который много сделал для нашей страны, не получил от государства ни одной награды или знака почета.

Геннадь Буравкин: "Я от независимой Беларуси как государства не получил ни одного знака внимания или почтения. У меня есть награды советского времени — за работу в советское время. А от белорусской независимой страны у меня ничего нет — хотя я был не самое короткое время представителем этой независимой страны в Нью-Йорке при ООН".

Причину такого невнимания Геннадю Буравкину очень просто когда-то разъяснил его друг Василь Быков.

Геннадь Буравкин: "Когда-то, когда я очень стремился из Америки вернуться в Беларусь, Василь Быков, мой дорогой, любимый и очень мудрый друг, мне написал: "Геннадь, вот ты рвешься сюда — и не понимаешь, что здесь ты не нужен. И не потому, что они не понимают, что ты достаточно умный, достаточно опытный. Ты — белорус. И этого они тебе простить не могут".

Буравкина часто и в прессе, и представляя на различных мероприятиях, называют "народным поэтом". Тем не менее, такого звания у Буравкина нет: из живых классиков его имеют только Рыгор Бородулин и Нил Гилевич.

Геннадь Буравкин: "Для меня сначала было очень неловко, меня это беспокоило. Ведь на каких-то там встречах — я понимаю, что от всего сердца — говорили "народный поэт"... И я всегда брал слово и говорил, что простите, дорогие мои, но я не народный поэт. А потом я понял, что это как-то выглядит нехорошо, что я набивал себе цену: "Я вот не народный, я заслужил, но мне не дают, и вы поддержите меня..." Но я скажу честно: что тут говорить, мне хотелось бы иметь это звание..."

У Геннадя Буравкина дружная семья, в которой все любят и ценят друг друга. Тем не менее, есть вещь, за которые литератору невыносимо стыдно и больно перед родными...

Геннадь Буравкин: "Перед ними... Особенно перед сыном я несу в себе тяжелую большую вину. Он умный, образованный человек, кандидат технических наук... Казалось бы, далекий от идеологии... А моя фамилия как шлагбаум лежит на его служебном пути... От того, что он — Буравкин, его, где только могут, уничтожают... Мне от этого так больно — как, может, никогда в жизни не было больно... И это одно из того, что я никогда не прощу сегодняшней нашей власти".

Еврорадио поздравляет Геннадя Буравкина с юбилеем! Желаем, чтобы к следующей круглой дате вопрос о звании народного поэта отпал за ненадобностью, а перед близкими больше никогда не было стыдно!