Когда ему вернули телефон, айтишник Кирилл Парубец первым делом открыл список приложений. Две недели устройство провело у ФСБ, и он хорошо знал, что это значит. Утром 3 мая 2024 года – в тот самый день, когда Кирилла и его жену отпустили после 15 суток ареста – в телефоне появилось новое приложение. Шпионский софт Monokle.
«Монокль» – разработанный Россией шпионский софт, находится под санкциями США за «вредоносную киберактивность». Он превращает смартфон в инструмент тотального наблюдения: перехватывает сообщения (включая зашифрованные), читает и отправляет SMS, записывает звонки и включает микрофон, отслеживает геолокацию, фиксирует нажатия клавиш, делает снимки экрана и получает доступ к файлам и контактам.
«Мы тебя выпускаем – ты нам помогаешь»
Кирилл Парубец – не диверсант и не исполнитель. Его история важна в другом: она показывает, как выглядит сама механика давления, контроля и вербовки российскими спецслужбами. Базовый механизм: давление, страх, обещания, иногда цифровой контроль. Именно эта модель сегодня лежит в основе волны диверсий в Европе. После 2022 года Кремль перешел от профессиональных кадров к дешевым, случайным исполнителям. Контроль над этими людьми строится по тем же схемам, которые спецслужбы сначала обкатывают внутри страны.
«Практически вся жизнь как на ладони. То есть твой телефон как будто бы в руках ФСБ, буквально в прямом смысле слова, – говорит Парубец. – Мы стали писать важное маркером на бумажке. Вслух ничего не обсуждали. Это, возможно, паранойя, но безопасность лишней не бывает».
Весной 2024 года Кирилла, его жену и их друга задержали в Москве. Формальный повод – «нарушение общественного порядка», фактически – попытка выбить информацию о друге, которого силовики подозревали в связях с украинскими спецслужбами.
«Ты хохлам деньги переводил?» – спросили оперативники, когда ворвались в квартиру айтишника.
Кирилл Парубец – этнический украинец, родился в Москве. С 2020 года вместе с супругой жил в Киеве, волонтерил: помогал жителям прифронтовых территорий, закупал и доставлял гуманитарную помощь, переводил деньги благотворительным организациям. Однако после начала полномасштабного вторжения он не смог продлить ВНЖ. В октябре 2023-го супругам пришлось на время вернуться в Россию. А уже весной 2024 года к ним домой нагрянули силовики.
Как утверждает айтишник, во время допроса сотрудники ФСБ рассказали, что он подозревается в госизмене: «Говорили: ты сам понимаешь, какая статья тебе светит».
Давить стали на самого близкого человека, жену: «Они сказали: посадим всех троих… На вопрос «при чем здесь жена?» – усмехнулись: «Был бы человек, а статья найдется»».
Потом начался торг: «мы тебя выпускаем – ты нам помогаешь». Всего-то нужно: подписать бумагу о сотрудничестве, общаться в Telegram с оперативником, втираться в доверие к другу и следить за ним.
Именно этот момент стал для Парубца точкой отсчета будущего побега: «Когда с тобой общаются, значит, есть пространство для маневра. Я подумал, что это очень хорошо, это шанс».
Эта история – не частный случай, а давно поставленная на поток схема. Российские спецслужбы десятилетиями выстраивали систему, в которой человек лишь ресурс. Неугодных властям объявляют «террористами», «экстремистами» или «иноагентами», некоторых сажают в тюрьму, а на уязвимых давят и запугивают, превращая страх в инструмент управления человеком. Когда Кремль переключился на диверсионную войну в Европе, он просто перенес наружу практики, давно отработанные внутри страны.
Легальный и нелегальный шпионаж. Что это?
Российская разведка в Европе существует в двух формах – легальный шпионаж и нелегальный. Так называемые легалы работают под «крышей» дипломатических миссий: это те самые сотрудники посольств с дипломатическими паспортами, которых в худшем случае просто высылают обратно в Россию. Западные спецслужбы легко вычисляют таких «культурных атташе». Как говорит военный аналитик, бывший сотрудник Службы безопасности Украины Иван Ступак, иногда достаточно одного взгляда на человека.
Более чем за три года войны России против Украины Европа выслала около 700 российских дипломатов. Выдворения проходили практически повсеместно. Исключением стала Венгрия – единственная страна ЕС, откуда за это время не выслали ни одного сотрудника российского посольства.
Есть и так называемые «нелегалы»: агенты под легендой, без дипломатических документов, с придуманной биографией, которые живут внешне нормальной жизнью – например, занимаются бизнесом, имеют семью и работают под прикрытием иногда на протяжении десятилетий. Например, Павел Рубцов, который не менее 15 лет работал на ГРУ в Европе под именем испанского журналиста Пабло Гонсалеса. Его арестовали в Польше в феврале 2022 года, однако в августе 2024 года он вернулся в Россию в рамках массового обмена с США и Германией. Как выяснило испанское издание El Mundo, Рубцов-Гонсалес занимался не просто сбором информации: он активно внедрялся в круги российских журналистов и активистов, шпионил за погибшим в колонии Алексеем Навальным, а также за дочерью убитого оппозиционного политика Бориса Немцова Жанной.
По словам военного аналитика Ивана Ступака, одна из ключевых задач таких «нелегалов» – создавать спящие ячейки по всей Западной Европе. Эти точки превращаются в тихие перевалочные хабы. Механика простая. К примеру, офицер из Вены едет в Чехию, но сам рисковать не хочет. Он передает «груз» семейной паре, которая держит придорожное кафе или мотель. Через неделю или месяц эти же владельцы сами «закладывают» предмет в условном лесу – так они становятся незаметным промежуточным звеном. Снаружи – обычный бизнес, внутри все иначе: оружие, деньги, поддельные паспорта – все, что нужно для передвижения российских агентов. Такие точки используют и для укрытия людей: агенту, которому нужно исчезнуть, дают адрес и пароль. Его размещают, кормят и при необходимости обеспечивают поддельными документами. Ступак подчеркивает: таких сетей уже меньше, чем раньше, но они по-прежнему живы и работают.
Диверсий стало больше, но их качество упало
До 2022 года диверсии в Европе были редкими и точечными, после – стало больше, но качество упало. Иван Ступак описывает это так: «Раньше это было мало, концентрировано, но профессионально. Сейчас – большой, но очень «жиденький супчик»: там что-то подожгли, какой-то сарай, там написали какую-то надпись на украинском языке».
По мнению эксперта, причина в том, что профессионалов стало опасно как терять, так и засылать в Европу. Поэтому российские спецслужбы делают ставку на молодых, уязвимых, финансово нестабильных людей. Это могут быть мигранты, подростки, наркозависимые, люди без работы или документов. Чаще всего их ищут через Telegram, фейковые вакансии, криминальные сети, иногда – через Tik Tok или онлайн-игры.
В Telegram действует целая экосистема таких каналов и ботов. Например, в сети чатов Bomba Poland Media ежедневно появляются объявления, где под видом работы происходит вербовка диверсантов. Схема проста: объявления публикуют анонимные аккаунты через ботов, стоит это недорого, поэтому «вакансии» льются потоком в массовые чаты вроде «Работа Польша | Варшава». Там и всплывают фразы в духе: «Ищешь простой способ заработка? Без вложений, без обмана, без риска. Покажем, объясним, научим. Пиши». За такими сообщениями чаще всего и стоят вербовщики.
Кто выходит на связь с Лубянкой?
Чаще всего на связь с российскими спецслужбами выходят наркозависимые, несовершеннолетние, а также люди, которые ищут легкие заработки, говорит Иван Ступак. Они не ищут сотрудничества и не принимают осознанных политических решений. Они откликаются на объявления, ищут быстрый заработок, попадают в тщательно выстроенные ловушки российских спецслужб и становятся для них легкой добычей.
«Находят какого-то молодого человека. Он живет, например, в Польше. И он вроде бы не делает ничего противозаконного. Ему говорят: вот велосипед, нужно проехать 50 км из точки А в точку Б, вот пакет, не открывай. И за это получи на карту 50 евро», – рассказывает Ступак.
От них не ждут профессионализма, нужна только готовность выполнить мелкое или среднее задание и быстро исчезнуть из кадра. Задания простые и одноразовые: сфотографировать объект, отвезти пакет, поджечь склад, отвлечь внимание.
В свою очередь бывший старший офицер Службы нелегальной разведки ПГУ КГБ СССР и СВР РФ Сергей Жирнов отмечает: «Нередко задания делаются под чужим флагом, то есть не приходит так, что мы прям ФСБ или Путин, а могут прийти хитро, что мы работаем типа на Запад и просто нам нужно что-то скомпрометировать и так далее».
По данным доклада Международного института стратегических исследований, с 2023 года число российских диверсий в Европе выросло почти в четыре раза. Сюда входят в том числе поджоги, случаи повреждения кораблями подводных коммуникационных кабелей, нарушения работы спутниковой навигации GPS.
Один из недавних примеров диверсий произошел в середине ноября в Польше. В течение суток на линии Варшава – Люблин, по которой доставляется в том числе помощь в Украину, зафиксировали два инцидента: сначала повреждение рельсов, затем взрыв самодельного устройства. Диверсии могли привести к авариям, но их удалось избежать.
Польские власти напрямую связывают оба инцидента с деятельностью российских спецслужб. По словам премьера Дональда Туска, диверсии совершили два украинца, которые прибыли в Польшу из Беларуси и успели покинуть страну после атаки. Следствие рассматривает эти эпизоды как акты саботажа, возможной целью которых могла быть попытка сорвать поставки военной помощи Украине. Туск назвал произошедшее «беспрецедентным событием» и «самой серьезной ситуацией» в Польше с начала полномасштабного вторжения армии России в Украину.
По мнению эксперта, причина в том, что профессионалов стало опасно как терять, так и засылать в Европу. Поэтому российские спецслужбы делают ставку на молодых, уязвимых, финансово нестабильных людей. Это могут быть мигранты, подростки, наркозависимые, люди без работы или документов. Чаще всего их ищут через Telegram, фейковые вакансии, криминальные сети, иногда – через Tik Tok или онлайн-игры.
По данным польского Агентства внутренней безопасности (ABW), с начала войны растет количество и масштаб диверсионных действий в Польше, а также число задержанных за сотрудничество с иностранными спецслужбами. С февраля 2022 года ведомство открыло 71 дело о шпионаже в пользу России и Беларуси. Расследования касаются не только шпионажа, но и диверсий, саботажа и дезинформации.
«Для Путина очень важно, чтобы это были обязательно украинцы»
В том, что часто российские спецслужбы ищут исполнителей среди украинцев, есть и политическая логика, которую Кремль не скрывает. Сергей Жирнов подчеркивает: «Для Путина очень важно, чтобы это были обязательно украинцы. Таким образом раскалывается украинское общество, а на Западе продвигается картинка о том, что вы принимаете беженцев из Украины, а они занимаются какими-то нехорошими вещами».
Почему диверсии часто совершают украинцы, мы также спросили у военного аналитика Ивана Ступака. По его словам, первая категория идеологическая, это так называемые «любители русского мира». «Есть такие мерзавцы, наша контрразведка их ловит, раз в 3-4 дня докладывает, кого-то словили», – говорит Иван Ступак.
Вторая категория – это люди, которые еще до полномасштабного вторжения жили на оккупированной территории Донецка и Луганска. Влияние Кремля пришло туда в 2014 году и часть местных по разным причинам осталась: кто-то под давлением, кто-то добровольно. Они сохранили украинские паспорта, но и связь с российскими структурами тоже.
Есть и третья группа – те, чьи документы вообще могли оказаться подделкой. В 2022–2023 годах российские военные вместе с оккупацией части украинских территорий захватили и бланки чистых украинских паспортов, и позже в них вклеивали любые фотографии, превращая носителей в «украинских беженцев» по документам, но не в реальности.
«Частично это подтверждают наши чиновники, неофициально, но официально все кричат, что не-не-не, такого не было», – отмечает эксперт.
Также есть украинцы, которые уехали из страны нелегально – через лес, в фургонах, через третьи страны – и оказались в Европе без работы, без стабильного статуса, без поддержки. «Работы нет, деньги нужны. Европа дорогая», – объясняет Ступак. Такая уязвимость становится идеальной ловушкой: достаточно обещания легкого заработка, чтобы человек согласился на любую, даже грязную работу.
Цена диверсии
Цена диверсии варьируется от сотен до десятков тысяч евро. За поджог, по данным Ивана Ступака, платят 200–300 евро. Чаще всего оплата идет криптовалютой. При этом часто деньги вообще не выплачивают: человеку говорят сначала выполнить задание, а когда работа сделана, объясняют, что оплаты не будет, потому что он уже «на крючке».
Нашим коллегам с сайта «Вот Так» удалось поговорить с несколькими вербовщиками в телеграм. Один из них, под ником RABOTA_WIZARD, предлагал жечь машины в Польше – от грузовиков, идущих в Украину, до люксовых авто. Цена – от 750 до 1000 долларов, оплата криптовалютой.
«Огласка – единственный инструмент, который делает человека для спецслужб бесполезным»
При вербовке российские спецслужбы опираются на психологию. Страх перед уголовным делом, угрозы родственникам, шантаж нелегальным статусом в Европе, обещания быстрых денег или «помощи с документами» – стандартный набор инструментов давления.
«У многих в России остались родственники – на это можно давить. Кто-то в эмиграции живет впроголодь – можно предложить деньги. А кому-то достаточно сказать: сфотографируй мероприятие», – говорит айтишник Кирилл Парубец.
К этому добавляется цифровой контроль. Российские кураторы собирают открытые данные, проверяют соцсети, отслеживают геолокации. «Сейчас все как на ладони», – объясняет айтишник. Monokle, установленный на его телефон после двух недель у ФСБ, стал символом того, как легко частная жизнь превращается в оперативную базу.
Но история Кирилла – исключение. Он смог уйти. Понял угрозу раньше, чем оказался перед окончательным выбором. Через Беларусь он и его жена смогли выехать в Европу.
«Страх был постоянный. Ты идешь по улице и боишься, что за углом тебя схватят люди в масках. И сквозь этот страх тебе нужно как-то планировать дальнейшие шаги. Они на это и рассчитывают: что человек парализован», – говорит Кирилл.
В какой-то момент он задумался, говорить или молчать. И выбрал говорить: «Я подумал, что лучше рассказать правду. А дальше – как будет, так будет». Сегодня Кирилл Парубец – руководитель аналитического центра Parubets Analytics, живет во Франции под международной защитой и продолжает работать: помогает Украине, а также документирует репрессии в России.
«Сто процентов безопасности никто не гарантирует. Но молчать – хуже, – уверен наш собеседник. И добавляет, что огласка – единственный инструмент, который делает человека для спецслужб бесполезным. – Если в Европе вам пишут люди, похожие на ФСБ, сразу заявляйте публично. Обращайтесь в полицию, спецслужбы. Здесь к этому относятся серьезно. Как только человек становится гласным, он перестает иметь ценность как агент. От него отстают».
Эксперты подтверждают: современная российская вербовка – это ловушка для уязвимых. И единственный способ не попасться – знать правила игры. Страх – главный инструмент ФСБ. Но против страха всегда есть контрприём, который Кремль по-прежнему недооценивает: публичность. Чем больше люди рассказывают о попытках вербовки, тем слабее становится сама система.
Полина Евстафьева, "Белсат"
Добро пожаловать в реальность!