Правительство России в целом определилось с бюджетом на 2024 год. Впервые в истории новейшей России военные расходы бюджета достигнут 6% ВВП и превысят траты на социальные направления. Война с Украиной и, шире, с коллективным Западом, как ее понимает Владимир Путин, окончательно превращается не только в главный приоритет Кремля, но и в драйвер экономического роста.
Судя по опубликованным цифрам, в Кремле исходят из того, что санкции Запада на нефть и нефтепродукты не работают, как и ограничения на другие виды экспорта, а значит, выручка для наполнения бюджета будет. Рекордные военные траты указывают на то, что в 2024 году война с Украиной будет продолжаться, а если и перейдет из горячей фазы в менее интенсивную или вообще заморозится, то промышленность будет работать на восполнение растраченных арсеналов. Также параметры бюджета создают возможность для новой частичной и даже всеобщей мобилизации с переводом страны на военное положение, если Кремль сочтет необходимым эскалировать конфликт.
Космический рост
Правительству еще предстоит провести бюджет через Госдуму, но уже одобренные кабмином общие параметры впечатляют. Доходы бюджета, по прогнозу Белого дома, вырастут более чем на треть к текущему году и составят 35 трлн руб (19,4% ВВП). Из них 11,5 трлн рублей должны составить нефтегазовые доходы. Потратить планируется 36,6 трлн руб (рост на 7,6 трлн, или 26,2% к уровню этого года). Это значит, что дефицит бюджета в 2024 году, по замыслу правительства, должен значительно сократиться — с запланированных на 2023 год 2% ВВП (2,9 трлн рублей) до 0,8% ВВП (1,6 трлн рублей).
Помимо военных расходов, примерно на триллион рублей вырастут и социальные (до 7,5 трлн рублей). Скорее всего, сюда входят индексация пенсий и пособий, содержание «новых россиян» на оккупированных территориях и предвыборные выплаты. Расходы на национальную безопасность (по этой статье финансируются Росгвардия, Служба исполнения наказаний и другие ведомства) увеличатся с 3,2 трлн в этом году до 3,5 трлн. Траты по статье «национальная экономика», напротив, снизятся с 4,1 трлн до 3,9 трлн. Расходы на образование и здравоохранение сохранятся в номинальном выражении на уровне текущего года, что означает их реальное сокращение в 2024-м из-за инфляции.
При таких расходах правительства цены в будущем году, по прогнозу Минэкономики, вырастут всего на 4,5%. Рост ВВП ожидается на уровне 2,3% (и не ниже 2% в 2025-2026 годах), а цена нефти Urals заложена на уровне $71,3 за баррель вопреки действующему ценовому потолку в $60. Средний курс доллара в 2024 году, согласно прогнозу, составит 90,1 рубля.
Таким образом, космический рост расходов будет во многом профинансирован за счет плавной девальвации рубля, которая частично уже состоялась. Сдерживать инфляцию при этом будет умеренный дефицит бюджета, финансировать который планируется внутренними заимствованиями. Все нефтегазовые доходы, полученные сверх планки $60 за баррель (а это примерно 1,5 трлн рублей), отправятся в резервный фонд.
С текущим уровнем санкционного давления прогноз по доходам выглядит завышенным и нереалистичным. Если нефтяные цены внезапно обвалятся (например, из-за экономических проблем в Китае) или если Запад усилит санкционное давление или научится лучше бороться с обходом санкций, то заявленных поступлений в казну не будет. Но военные и социальные расходы в любом случае оплачиваются из ненефтегазовых доходов, так что похоже, что правительство намерено в 2024-м собрать с экономики все до копеечки.
Недавнее введение новых пошлин для экспортеров (в зависимости от курса рубля пошлина составит 10% для производителей удобрений и 4–7% для всех остальных отраслей), которое призвано добавить денег в бюджет и заодно поддержать курс рубля, из временной меры может стать постоянной. Не исключен и рост налогов — войну как-то надо оплачивать.
Чрезвычайный военный бюджет
Расходы на оборону в 2024 году увеличатся в 1,7 раза. Это пока меньше 12–17% ВВП, которые тратил на оборону СССР, но уже сопоставимо с военными тратами США в 1980-е годы. Кремль начал существенно наращивать траты на армию, приняв в 2011 году 9-летнюю программу перевооружения на 20 трлн рублей.
В рублях российские расходы на воюющую армию и силовиков в 2022-2023 годах уже превзошли все, что было в 2011–2021 годы. В 2024 году военные расходы России будут сопоставимы с тем, что она тратила на эти цели за любые три-четыре года в 2015–2021 годах. Такие расходы невозможно объяснить, например, только объявленным в конце 2022-го увеличением численности вооруженных сил до 1,5 млн человек. Расходы закладываются на армию, которая больше нынешней, а также на высокий уровень предстоящих потерь.
Больше всего планируется потратить на выполнение государственного оборонного заказа, а также на выплаты за погибших и раненых. Рост расходов на гособоронзаказ обусловлен не столько увеличением выпуска пушек (оборонка тоже работает на пределе), сколько многолетней неэффективностью отрасли и убыточностью предприятий. После начала войны с Украиной эти проблемы лишь усугубились.
Для сравнения: в 2016-2017 годах российское правительство потратило порядка 1 трлн рублей на погашение невозвратных кредитов военной промышленности. Однако уже в 2019 году размер невозвратной задолженности ВПК составил 700 млрд рублей, а общий размер кредитов отрасли — 2 трлн рублей. На фоне совокупного размера кредитов граждан и бизнеса долги военной промышленности выглядят не очень существенными. Но эти деньги обеспечивают работу длинных цепочек поставок, включая импорт разнообразных комплектующих и промышленного оборудования. В производстве каждого более-менее сложного изделия участвуют десятки компаний.
По сути, невозвратные долги ВПК — это форма сокрытия колоссальных убытков. При этом если отдельные заводы (Курганмашзавод, Мотовилихинские заводы) или целые корпорации (Уралвагонзавод, ОАК) превращались в зомби, их просто поглощал Ростех. Запуск формальных процедур банкротства предприятий перед подобным поглощением империей Сергея Чемезова зачастую не вел к их оздоровлению.
Остроту проблемы в очередной раз купировали в 2020 году, списав половину из 700 млрд невозвратных долгов и реструктурировав другую половину. При этом общая долговая нагрузка ВПК все равно продолжала расти — 3 трлн рублей в концу 2020 года. Не решив многих фундаментальных проблем ВПК, Кремль вошел в полномасштабную войну с той военной промышленностью, которая была, — в надежде на быструю победу.
В июне 2022 года, на фоне уже огромных потерь, было решено увеличить гособоронзаказ как минимум на 700 млрд рублей: с 1,8 трлн до 2,5 трлн. На практике это привело к латанию дыр отдельных предприятий на фоне еще большей инфляции издержек.
Например, несмотря на резкое увеличение гособоронзаказа, выручка от поставок вооружений и военной техники Ростеха в 2022 году оказалась даже ниже уровня 2020 года: 1,174 трлн против 1,24 трлн. Во многом это объясняется резким спадом экспортных поставок — до $8 млрд в 2022-м по сравнению с $14,6 млрд годом ранее. Роскосмос закончил прошлый год с убытком в 50 млрд рублей против убытка в 31 млрд рублей в 2021-м.
Объединенная судостроительная корпорация получила убыток в 20 млрд рублей против нескольких миллиардов рублей убытков в 2021 году и чистой прибыли в 508 млн рублей по итогам 2019 года.
Из этого следует, что рост военных расходов в течение 2023 года до 6,4 трлн рублей во многом является попыткой правительства угнаться за этими издержками и убытками. Вероятно, похожий процесс будет происходить и в 2024 году, учитывая зависимость российского ВПК от импорта. Санкции и девальвация рубля вкупе с бесконечной борьбой за импортозамещение приводят к радикальному удорожанию себестоимости военной продукции.
Помимо производства вооружения, другая большая статья военных расходов — выплаты семьям погибших, а также военнослужащим за ранения. Правительству в 2024 году придется делать масштабные выплаты (в том числе и за военные 2022-2023 годы), из которых только за погибших заплатят 2-3 трлн рублей.
Это следует из того, что Минтруда заказало 230 тысяч удостоверений для членов семьи погибшего или инвалида войны на ближайшие месяцы. Обычно такое удостоверение в семье оформляет один человек, супруг или родитель, который получает пенсию по потере кормильца. Конечно, российские власти могут заказывать бланки таких удостоверений впрок, но цифра заказа обычно базируется на неком краткосрочном (до года) прогнозе.
Война для роста
Существенное увеличение расходов на военных и безопасность указывает, что Кремль не просто настроился на сценарий длинной войны, но и видит в нем определенные экономические выгоды. Похоже, в правительстве верят, что военизация экономики может стать устойчивым драйвером роста.
В отличие от масла, пушки тянут за собой промышленность: в июле рост составил 4,9%. Существенная часть этого роста приходится на отрасли, связанные с обеспечением фронта: производство прочего транспорта (+66,7% к уровню прошлого года), компьютеров и электроники (+42,6%), а навигационных приборов — сразу +72,4%, электрооборудования (+29,5%), спецодежды (+40,4%). Аномально высокими темпами растут и отрасли, напрямую не связанные с фронтом, но участвующие в выполнении «фронтового задания»: ремонт и монтаж оборудования (+8,5%), пищевая промышленность (+11,3%).
Производственные мощности в оборонке работают в три смены. Большинство отраслей гражданского сектора также вернулись к довоенным уровням, что указывает на предельную загрузку мощностей. Говорит об этом и исторически низкая безработица — всего 3%.
Похоже, правительство считает ограничения и со стороны трудовых ресурсов, и факторов производства несущественными, а потому наращивает расходы, стимулируя внутренний спрос. Правительство рассчитывает на уверенное увеличение выпуска в 2024 году, следует из макропрогноза. Факторы роста, по мнению чиновников — увеличение производительности труда и инвестиции.
В реальности эти же факторы являются рисками. Дефицит кадров и технологические санкции вряд ли дадут нарастить производительность. Бюджетные траты с такой высокой долей военных и социальных расходов могут быть устойчивы только в одном случае — если государство ведет войну. Функционирующая в режиме военного времени, зависимая от импорта экономика обречена на высокую инфляцию, следовательно, Банк России будет вынужден держать ставки высокими. А это риск для инвестиций.
Текущие бюджетные параметры, разумеется, не являются никаким «бюджетом развития», как об этом будут говорить чиновники и российская пропаганда. Приоритеты Кремля в будущем году просты: война с Украиной, расходы на поддерживающих внутренний порядок силовиков и покупка лояльности населения социальными выплатами. Остальное оплачивается по остаточному принципу.
Что будет за горизонтом 2024 года, правительству не видно — макропрогноз не дает ответов на этот вопрос. Это молчание понятно и красноречиво. Владимир Путин вряд ли рассказал министрам, сколько еще намерен воевать. Едва ли он знает об этом сам.
В любом случае, сделав ставку на военные расходы, Кремль загоняет экономику в ловушку вечной войны. С одной стороны, государству все сложнее продолжать финансировать войну иначе как за счет снижения уровня жизни населения, балансируя между высокой инфляцией или повышением налогов. С другой — сокращение военных трат, если оно по каким-то причинам произойдет, неизбежно приведет к структурному шоку, на преодоление которого потребуется значительное время. Платить за все это будут в любом случае граждане.
Павел Лузин, Александра Прокопенко, carnegieendowment.org
Добро пожаловать в реальность!