Политолог — о том, почему Кремль позволил «вагнеровцам» спокойно перебраться в Беларусь.
— История с «Вагнером» с каждым днем становится все более непрозрачной, хотя казалось, что мутнее уже некуда, — пишет Владимир Пастухов. — Цепочка событий напоминает ленту Мёбиуса, где причины бесконечно меняются местами со следствиями.
Сначала государство создало, вооружило и взяло на содержание за счет бюджета военное формирование, по размеру тянущее на армейский корпус, которое, однако, не включается официально в состав регулярной армии и управляется лично доверенным лицом Путина, как якобы его частная армия.
Очень быстро это формирование становится русским вариантом латиноамериканских «эскадронов смерти»: просто Россия — страна большая, и ее шальные эскадроны такие же. Управление этой своей частной армией Путин осуществлял либо лично, либо через доверенных лиц в спецслужбах.
Поэтому фактически пригожинские «эскадроны смерти» всегда больше примыкали к ФСБ, чем к вооруженным силам. Они были в некотором смысле дивизией имени Дзержинского по понятиям.
Война заставила раздуть «штат» этих эскадронов, заполнив матрицу смерти зеками, поставлявшимися Пригожину в промышленных масштабах. В какой-то момент неожиданно выяснилось, что этот гигантский штрафбат более эффективен, чем регулярная армия, по крайней мере, в штурмовых операциях.
Найдя поддержку у части офицерского корпуса, пригожинские командиры стали претендовать на то, чтобы подмять под себя армию и даже заменить ее собою. Возник институциональный конфликт, который не может быть ни сведен, ни объяснен персональными приязнями или неприязнями.
Его корни в конкуренции составляющих (несущих конструкций) силовой вертикали. Конфликт в конечном счете стал превращенной формой давно, с первых дней войны, зревшего противостояния ФСБ, маячащего за спиной Пригожина, и Министерства обороны. И, кстати, транслируемый Пригожиным нарратив о ненужной войне, в которую мы вляпались, поверив в то, что у России есть супер-армия, — это именно эфэсбэшный нарратив.
Из такого понимания природы конфликта вытекает, что он не мог быть исчерпан за счет победы нокаутом одной из сторон.
Для Путина это конфликт правого полушария его политического мозга с левым. Если он убьет полностью одно из полушарий, его хватит кондратий.
Но доминирование одного из полушарий над другим не есть константа, а наоборот – величина весьма переменчивая.
Можно с достаточной долей уверенности утверждать, что победу по очкам в этом раунде одержала ФСБ, а значит, Пригожин, а вовсе не Шойгу с Герасимовым. Именно поэтому Пригожин уже нашел свой наградной пистолет, а Суровикина до сих пор не могут найти.
Так или иначе, но после мятежа контроль ФСБ над армией только увеличился, и проводимые в армии чистки, по всей видимости, проходят не без прямого участия Службы. «Вагнер» тоже уходит со «стрелки» сильно покоцанным, но, похоже, на условиях именно Пригожина — как сохранившая самостоятельность и не отданная на растерзание Генштаба военизированная структура, пусть пока и в Беларуси под крылом у Лукашенко.
Так что, если в час «X» танки какого-нибудь новоявленного Жукова пойдут на Лубянку, ей будет что предъявить в ответ. От Минска до Москвы ближе, чем из Луганска.
Любопытно, конечно, как это все было обставлено в бункере. Ключ к пониманию надо искать в литературе, в частности, в романе Юлиана Семенова, более известного по одноименной экранизации Лиозновой.
Рискну сделать нечто вроде реконструкции по мотивам киноклассики. В то время, как мясники какого-нибудь Кальтенбруннера-Патрушева пытались перехватить Пригожина-Вольфа на одном из аэродромов Подмосковья, какой-нибудь глубоко законспирированный Шелленберг-Бортников усадил Пригожина в свой «членовоз» и доставил прямиком в Кремль.
Там хозяину бункера объяснили, что все это была тайная операция с целью выявления тайных врагов режима, а армия Пригожина (ФСБ) является единственным шансом России прикончить эту чертову войну одним чудо-ударом на Киев и Волынь из Беларуси. На этом и разошлись. Теперь в Кремле будут ждать чуда.
Добро пожаловать в реальность!