В мире

Шульман: Мобилизовывать народ не очень получается, а демобилизовывать отлично получится

Война – это не природное явление, а то, что делают люди. А значит все возможно, если у людей будет такое желание, отмечает политолог.

В мире gazetaby.com
0

Политолог — о том, кто является бенефициаром этой войны.

— Действительно, для России, не только как для некоего политического режима, но и как для социального организма, эта война была начата в наихудший возможный момент, в тот период, когда она меньше всего могла себе это позволить – в первую очередь, конечно, демографически, — отмечает Екатерина Шульман в интервью российской службе Радио Свобода. — Такие социумы не воюют: стареющие, со снижающейся рождаемостью, с преимущественно пожилым женским населением. Непохоже это на бодрую нацию, которая строится в ряды и марширует кого-то завоевывать.

Как мы видим, воюет она действительно плохо, народу не хватает, брать приходится бог знает откуда. Народ этот тоже не соответствует идеалам воинской доблести, сладости смерти за родину с оружием в руках ему как-то все не внушишь, хотя мы видим, какие усилия для этого прилагаются.

Однако, отмечает политолог, война идет уже девять месяцев, и понятно, что это делает не один человек, в этом участвует масса людей.

— Для чего-то они это делают, почему-то они предпочитают послушание бунту или неучастие уклонению, хотя уклонение и избегание, прямая эмиграция – это выбор очень многих, а всякие иные пассивные формы сопротивления, то, что Кынев называет русской формой протеста: всякий саботаж, имитация, лицемерие и прочее очковтирательство, – это тоже, видимо, чрезвычайно распространенное явление. Мы это очень хорошо видим по тому, как происходит мобилизация. Но все же система стоит, скрипит, но едет, и пока как-то выполняет свои базовые функции.

Политолог уверена, что пока для режима, для властной машины выгода в происходящем есть.

— Изоляция успешно препятствует любым политическим изменениям в невыгодную для режима сторону: в изоляции руки развязаны в большей степени, чем вне ее. Он, по разным прикидкам, избавился от полумиллиона и до миллиона человек, которые могли бы быть дрожжами нестабильности, — отмечает Екатерина Шульман.

Авторитарные режимы, особенно петрократии, вообще не нуждаются в людях: чем меньше народу, тем больше кислороду, им не надо никакого населения, оно им только мешает. Им нужна эта мечта, которую они приписывают то Маргарет Тэтчер, то Мадлен Олбрайт – 16 миллионов для обслуживания трубы, а остальные лишние.

Даже в ситуации санкций, считает политолог, покупатель на горючее, хоть и со скидкой, всегда найдется.

Этих денег хватит на то, чтобы кормить охрану и спасать от голода беднейших, покупая их лояльность. Вот скелет примитивного ресурсного авторитаризма.

Такого рода события препятствуют политической турбулентности и каким-то результатам смены поколений, поясняет эксперт.

— Еще чуть-чуть, и власть начала бы утекать сквозь пальцы, просто потому, что уходили бы сверстники, начальники, они замещались бы новым поколением, «поколением предателей», — продолжает Шульман. — Предатели – это даже собственные дети, они тоже не годятся, они не разделяют наших ценностей, культурных, прости господи, кодов. Поэтому им надо обрушить на голову стену, из-под которой они не выберутся. Вот такой замысел, в своем безумии не лишенный специфической рациональности.

Понятно, что свою выгоду получают ВПК, потому что все деньги достаются им. Все, что есть в экономике, идет на производство новых вооружений.

— Насколько они в состоянии с этим справиться и переработать эти заказы, насколько нужны теперь деньги так, как они нужны были раньше, когда вся элита жила по вахтово-отходному принципу — зарабатываем или грабим здесь, вывозим туда. А теперь-то зачем? Теперь придется и себя, и детей оставлять в этом вот, — анализирует политолог.

На вопрос о том, как чувствует себя элита в этой ситуации, Екатерина Шульман замечает:

— Честный ответ будет – мы не знаем. Это действительно один из ключевых сюжетов, который при этом не лежит на поверхности. Судя по тому, как люди анонимно разговаривают с разными СМИ-иноагентами, как они не анонимно разговаривают со своими собственными контактами, видимо, в их голове звучит фраза, которую надо просто написать на гербе Российской Федерации: «От нас ничего не зависит». Только себе хуже сделаешь, а изменить ничего не сможешь. От низших до высших, от нищих до миллиардеров, от начальников до уборщиц, все говорят себе одно и то же. Это действительно поражает воображение!

Но с рациональной точки зрения, пока система цела и способна вознаграждать лояльность и наказывать за нелояльность, оставаться выгоднее, чем убегать, и тем более выгоднее, чем протестовать. Да, такого рода режимы не удерживают людей, а поощряют к отъезду. Но элиты, судя по всему, чем-то припугивают, чтобы те не разбегались.

Про первых лиц, про заметных публичных начальников с самого начала было сказано, что их отставка приравнивается к госизмене: это я слышала если не от них самих, то от их первых помощников. Но на уровне ниже поуходило достаточно народу. Я не знаю, насколько валидны эти подсчеты, что в мэрии Москвы и присущих ей структурах до трети сотрудников исчезли после 21 сентября, но это русский протест во всей красе. Если образуется сто тысяч новых вакансий, кто же их заполняет, кто эти бенефициары?

Политолог предполагает, что неплохо в возникшей ситуации может себя чувствовать агропромышленный комплекс, который с санкций 2014 года прилично расцвел. А также люди и организации, которым достаются за бесценок брошенные предприятия западных владельцев.

Следующая категория возможных бенефициаров, по ее мнению, это полевые командиры, атаманы, то есть, люди, у которых есть свои армии. Но это не факт.

— Тут уже становится не важно, системные они или не системные, была у них должность в прежней жизни, как у Кадырова, или не было, как у Пригожина. Сейчас это люди, командующие собственными батальонами. Эти ребята играют в большую ставку, у них шкура на кону. И заносить их в списки бенефициаров я бы пока остереглась. Да, они выглядят теми людьми, которые смогут и власть перехватить в случае чего, потому что у них есть батальоны, дивизии, лояльные лично им, а никакой не Российской Федерации, которую завтра ветром сдует как политическое образование, а эти-то останутся.

На вопрос, может ли система сейчас взять и остановить войну, признать поражение, или это уже паровоз, который невозможно остановить, пока он не доедет до края пропасти, Екатерина Шульман замечает, что война – это не природное явление, а то, что делают люди. А значит все возможно, если у людей будет такое желание.

— Мы видим по опросам, что абсолютное большинство респондентов поддерживает абсолютно любое решение. Поход на Киев — начальству виднее, поход из Киева — начальству виднее, отдать Крым – начальству виднее (на этот счет прямых опросов у нас нет, потому что это приравнено к госизмене). Более-менее понятно, что российское общество находится в состоянии глубокого нестроения, нестояния, деморализации и падения духа. Не хочется говорить, что с такими людьми можно делать что угодно, но можно делать много чего.

Предполагать, что вылезут какие-то пассионарии и скажут: нет, мы хотим продолжать воевать, – когда по телевизору скажут, что воевать уже не надо… Может, и вылезет какой-то пассионарий, но большинство из них уже в земле сырой, и следующие будут в земле сырой.

При этом Екатерина Шульман замечает, что все, что угодно, делать с этим народом тоже не получится.

— Мобилизовывать его не очень получается, а демобилизовывать отлично получится. Организованное сопротивление затруднительно, но также и организованная проактивная или хоть сколько-нибудь активная лояльность тоже не наблюдается. Вот в этом наш специфический социальный баланс, — поясняет политолог.

Подпишитесь на канал ex-press.live в Telegram и будьте в курсе самых актуальных событий Борисова, Жодино, страны и мира.
Добро пожаловать в реальность!
Темы:
Екатерина Шульман
Россия
война в Украине
мобилизация
Если вы заметили ошибку в тексте новости, пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter