Политолог — о том как Минобороны России оправдывается за резню в Буче, почему россияне верят пропаганде и кто виноват в зверствах войны.
— Задача по «денацификации», то есть смене правительства, которое в Москве считают нацистами, не выполнена. Киев не взят и вряд ли будет взят. Единственное, что с ним можно сделать — измочалить его в клочки с помощью ракет, издалека, но захватить уже не получится, — отметил политолог Дмитрий Орешкин на канале Популярная политика.
А поскольку дело пахнет керосином, говорит политолог, элитам нужно либо ориентироваться на Путина и надеяться, что тот в нужный момент достанет ядерную бомбу из кармана и распугает всех тех, за кем маячит призрак Нюрнберга, либо, наоборот, бежать как можно дальше с тонущей лодки.
— Плюс к этому есть такая модель, как совесть. Она есть. Конечно, в урезанном формате, но существует, и некоторые люди, если не могут сказать «нет», то хотя бы молчат. Это чувствует — мы видим, как некоторые персонажи пропали из повестки дня. Смотрите: Чубайс молча уехал, но сам факт его отъезда — очень громкое заявление. Дворкович осудил войну, ушел с поста и сидит где-то за рубежом. Руководитель Яндекса — уж на что прокремлевская контора — и то ушла. Я давно не видел в эфире Алексея Кудрина, Познер — непонятно, здесь он или не здесь, и так далее.
Но главная перемена, отмечает Дмитрий Орешкин — в международном общественном мнении, которое долго не замечало страшных картин, но теперь никуда не может деться. И лишь до «широких народных масс» пока не дошел ужас происходящего, они, как в случае со сбитым малазийским «Боингом», склонны верить в провокации и прочие версии кремлевской пропаганды.
— Сейчас они тоже изо всех сил строгают «операцию прикрытия» насчет Бучи. Что в этом незнакомого, что удивительного? Разве не так было с Катынью, где провели раскопки, потом закидали осенних листьев и закопали с тем, чтобы сменить время расстрела и ввести в заблуждение людей. Кто-то до сих пор в это верит. И это наша катастрофа.
В советские времена люди говорили: «Ну, в газете же так написано». Это меня всегда удивляло, уважение к писаному тексту, словно из Библии: раз черным по белому написано, значит, это не может быть враньем. Хотя все вранье, которое я в жизни читал, было написано именно так, иногда разве что белым по красному, например, «Слава КПСС» или «Спартак — чемпион».
То же самое с телевизором. Пожалуй, только у нас в стране да еще в Северной Корее и на Кубе, в этих очагах социализма, такой полный и однозначный контроль над СМИ. В любой другой стране ты можешь переключить канал и получить другую информацию, а здесь все дуют в одну трубу. Есть такое информационное правило семи касаний: если из семи источников ты получил примерно одну и ту же информацию, ты начинаешь ей доверять…
Когда в начале войны попавшие в плен российские солдаты говорили о том, что не знали, куда едут, и думали о продолжении учений, им даже сочувствовали. Но спустя 40 дней верить в это уже невозможно. Дмитрий Орешкин констатирует, что отношение к россиянам изменилось, возможно, бесповоротно:
— Мой отец прошел всю войну солдатом, он принес оттуда пять боевых орденов и ему дико повезло выжить. Но даже ему было неприятно читать статью Эренбурга: «Сколько раз увидел немца, столько раз убей». Не фашиста, понимаете, не гитлеровца…
Меня тоже коробит, когда говорят: русские — рабы, такие и сякие. Но я признаю за украинцами право так говорить. Потому что мы повернулись к Украине той самой мерзкой гранью, которая включает в себя и дураков, и мародеров, и насильников, и просто убийц.
Советская идеология, говорит Орешкин, многие годы делала из страны машину для захвата «нового, светлого коммунистического будущего», прикрытую рассуждениями про социальную справедливость и марксизм-ленинизм.
— Идея была убогая и в конце концов не реализовалась. А мобилизационная модель, которая высасывает из страны ресурсы и собирает их под рукой вождя, а тот расплескивает их туда или сюда, в зависимости от своих приоритетов, и пытается захватить Китай или Монголию или разжечь войну в Европе, чтобы пройтись с красным флагом по пепелищу — эта технология Советского Союза осталась.
В этой модели жить людям хуже, но зато ими удобней воевать. И мы к ней привыкли за сто советских лет. Сейчас мы перешли в фазу, когда за это надо будет платить — жизнями, презрением всего мира и прежде всего украинского народа.
Добро пожаловать в реальность!