Прокисшая монархия

Абсолютная власть всегда стремится продемонстрировать свое убедительное происхождение. Как русские цари кивали на Рим и на Византию, так Владимир Путин пытается сегодня влить новое вино в ветхие мехи православия, самодержавия и народности.

Чем дальше, тем милее Путину досоветская эпоха. Не случайно от него вдруг влетело большевикам — судя по контексту, отцам и наставникам нынешних оппозиционеров — за предательский Брестский мир. Не случайно зашла речь об увековечении памяти жертв Первой мировой войны. Стабильность, главная идея прошлой десятилетки, оказалась фикцией, а с харизмы Путина сошел тефлоновый блеск. Для устойчивости нужны новые подпорки.

Национальную идею, которую, как какую-нибудь важную затерявшуюся бумажку, днем с огнем искали с начала нулевых, теперь ищут в монархическом триединстве: властитель, взывающие к нему народные делегации в разных формах и РПЦ, впервые с уваровских времен прямо вовлеченная в политический процесс.

Но вместо доброго вина выходит прокисший квас. Архаика царизма ничем не отзывается в современном российском обществе. До генералов, погибших в Первую мировую, никому нет дела. Столыпин — не герой-реформатор, а просто узнаваемая фамилия, усатый господин из учебника истории. Можно вынести Ленина из Мавзолея и переименовать улицы, названные в честь революционеров-террористов, но русской монархии все равно место в музеях, а не в Кремле.

Ставка на союз с церковными иерархами пока не столько добавляет очков Путину, сколько бьет по ним самим. Сила церкви была в том, что она не вовлечена в болезненные отношения общества с государством, а стоит отдельно. И если церковные догматы и лексика попадают в обвинительные заключения по уголовным делам, то не обвинения становятся от этого более убедительными, а страдает авторитет церковного слова.

Так что власть в России сегодня подобна царю Мидасу — то, к чему она прикасается, сияет от золота, но на практике становится непригодным. Доверие лично патриарху Кириллу падает, это видно по соцопросам. Атака на Pussy Riot объединила консерваторов и либералов, оппозиционеров и доверенных лиц Путина. Это отражение настроений, общественного консенсуса, в котором нет Путина и его воли, и иерархи ему тут помочь не в силах.

Путин продолжает ошибаться — и в деталях, и по существу. Детали заключаются в том, что он переоценивает общее очарование традициями. Они годны для рекламы пива, но не конвертируются в политический капитал. Лучшим российским монархистом остается Никита Михалков со своим «Сибирским цирюльником» — потому что всем понятно, что это кино, а не политическая программа.

Ну а существо дела состоит в том, что сегодня вызывает отторжение сама идея несменяемой абсолютной власти. После рокировки 24 сентября это стало всем очевидно, а кому нет — тех убедили выборы в Думу 4 декабря. У царей в России, как бы они ни назывались, богатое прошлое и нет никакого будущего. Укреплять самодержавие в России — все равно что подпирать сваями дом, возведенный на голом песке, — устойчивость не повысится.