Ни смерть Александра Лукашенко, ни какая-либо форма его прижизненного ухода с поста президента не гарантируют, что система демократизируется. Но почти наверняка произойдет серьезное переформатирование модели управления. Система перестанет быть столь единоличной и “лукашенкоцентричной”, какой является с 1996 года, пишет политолог, философ Петр Рудковский.
В начале сентября “Радыё Свабода” рассказало о проведенном редакцией опросе экспертов на тему политического будущего Беларуси. Большинство из них посчитали, что наиболее вероятным сценарием смены власти в стране является смерть нынешнего правителя.
Цель этой статьи не в том, чтобы обсудить результаты опроса; они лишь служат отправной точкой для анализа того, что произойдет с режимом после ухода Лукашенко. Рассмотрим три возможных сценария такого ухода:
1. Смерть.
2. Уход в тень: Лукашенко покидает все значимые посты, сохраняя разве что символические должности.
3. Рокировка: отставка с поста президента, при которой Лукашенко остается председателем Всебелорусского народного собрания (ВНС) и/или секретарем Совета безопасности.
Смерть
Статистически, смерть автократа редко приводит к смене политического режима. Андреа Кендалл-Тейлор и Эрика Франц исследовали 79 случаев смерти автократов в период с 1946 по 2012 год и обнаружили, что в подавляющем большинстве случаев (92%) авторитарная система сохранялась. Так, ни смерть Иосифа Сталина в 1953 году, ни Мао Цзэдуна в 1976-м, ни Ким Ир Сена в 1994-м не привели к распаду созданных ими систем, разве что повлекли незначительные изменения.
Примеры недавней истории — смерть Уго Чавеса в Венесуэле, Фиделя Кастро на Кубе или Ислама Каримова в Узбекистане — также показывают, что система вполне неплохо справляется с задачей самосохранения после ухода своего лидера.
Более того, смерть автократа может даже способствовать стабилизации режима. Это связано с тем, что государственная пропаганда активно использует культурный императив уважения к памяти усопшего. Организуются пышные похороны, объявляется многодневный траур, создается атмосфера скорби и почитания, что затрудняет оппонентам возможность предпринять какие-либо действия. Это дает правящей элите время перенастроить механизмы удержания власти, а преемственность с курсом “великого предшественника” становится фактором легитимации.
Гипотетическая смерть Лукашенко, безусловно, станет испытанием для системы, учитывая высокую степень персонализации власти и отсутствие институциональных механизмов для разработки политического курса.
Тем не менее это не та ситуация, когда после смерти лидера власть станет “валяться на земле”. Вопрос в том, насколько успешно преемники смогут удерживать власть без серьезных изменений. Вероятно, им придется выбирать между полным подчинением Кремлю и поиском компромисса со сторонниками перемен внутри страны.
Уход в тень
Сценарий ухода Лукашенко в тень кажется маловероятным как добровольное решение. Скорее, это может случиться в виде “добровольно-принудительного” ухода, когда, например, ухудшение состояния здоровья сделает его неспособным активно участвовать в управлении. В такой ситуации ключевую роль будет играть тот, кого правящая элита сочтет лучшим гарантом своих интересов и стабильности режима.
Сложно назвать конкретные имена претендентов на роль лидера в случае ухода Лукашенко в тень, но можно предположить два возможных центра влияния в борьбе за власть.
Первый — это представители силовых структур, преимущественно с пророссийской ориентацией (условный Николай Карпенков). Их стратегия, вероятно, будет включать дальнейшее ужесточение репрессивной политики и еще большее сближение с Россией, что позволит им заручиться поддержкой Кремля для сохранения контроля над ситуацией.
Второй центр влияния может быть представлен так называемыми технократами — представителями экономического и дипломатического блока в верхних эшелонах власти (условный Дмитрий Крутой).
Эти люди могут видеть в умеренных реформах и ослаблении репрессивного курса возможность частично нормализовать отношения с Западом и снять экономические санкции. Их стратегия, вероятно, предполагала бы более гибкий подход к внутренним реформам и возможный диалог с оппозицией, если это позволит смягчить международное давление и стабилизировать экономическую ситуацию в стране.
Соперничество между этими группами будет определять дальнейшее развитие политической ситуации в Беларуси. Победа силовиков может привести к усилению зависимости от России и дальнейшему подавлению гражданского общества. В случае успеха “технократов” возможны постепенное ослабление репрессивного режима и курс на стабилизацию экономики за счет частичного компромисса с оппозицией и международными партнерами.
Рокировка
Возможен также вариант, когда Лукашенко решает уйти с поста президента, но сохраняет за собой ключевые рычаги влияния. Они могут быть доступны в роли председателя ВНС, секретаря Совета безопасности или лидера партии “Белая Русь”, которая к тому времени может обрести субъектность и политический вес.
После транзита в Казахстане, который оказался неудачным для Нурсултана Назарбаева, многие эксперты полагают, что Лукашенко вряд ли решится пойти по аналогичному пути. Однако он как политик, сформировавшийся в советскую эпоху, надо думать, ориентируется не только на кейс Назарбаева, но и на исторические прецеденты советских лидеров, таких как Владимир Ленин, Сталин и Леонид Брежнев.
Каждый из них оставался у власти до самой смерти, но их опыт не был безоблачным. Ленин и Брежнев в последние годы фактически превратились в живые мумии, утратив физическую способность активно управлять. Сталин же сумел дожить в качестве реального правителя до смерти, но заплатил за это высокую цену, сталкиваясь со сложными интригами в своем окружении и риском посмертного осуждения.
Кроме того, начиная с 2021 года Лукашенко готовит для себя запасной вариант — роль председателя ВНС с формальными гарантиями безопасности для себя и своей семьи. Создание ВНС с широкими полномочиями можно рассматривать как шаг в сторону долгосрочной подготовки к управляемому транзиту власти. Точные сроки транзита вряд ли уже определены, но его контуры уже сейчас обозначены.
Таким образом, попытка постепенного, контролируемого транзита является вполне вероятным сценарием. В таком сценарии нынешний правитель заинтересован выбрать преемника, который будет проявлять максимальную лояльность и не сможет подчинить себе силовой аппарат. Главной целью такого выбора станет обеспечение личной безопасности Лукашенко и сохранение контроля над основными процессами в стране, пусть и в косвенной форме.
Ни смерть Лукашенко, ни его уход в тень, ни рокировка не гарантируют демократизации системы. В целом, уход автократа со своего поста является весьма относительным фактором в плане демократизации. В период с 1945 по 1989 год в странах коммунистического блока было около полусотни случаев, когда лидеры покидали свои посты по различным причинам: смерть, отставка или смещение. Однако ни один из этих случаев не привел к значительным политическим переменам.
Перемены случились в 1989–1991 годах, и начались они не вследствие ухода того или иного лидера — практически все коммунистические правители были “на своих местах”. Факторы демократизации следует искать в других измерениях, а не в самом факте ухода или продолжения правления автократа.
Другой вопрос — какой будет система после ухода Лукашенко. Почти наверняка произойдет серьезное переформатирование модели управления, особенно если события будут развиваться по третьему сценарию.
Система перестанет быть столь персоналистской, какой она была с 1996 года (когда президентская власть была значительно усилена в результате конституционного референдума, а Верховный Совет разогнан).
Если раньше вся власть и решения концентрировались в руках одного человека, то в новой ситуации они могут быть распределены между более широким кругом лиц, в то время как сам Лукашенко останется своего рода арбитром и гарантом стабильности для своего окружения.
Добро пожаловать в реальность!