Ситуация с Виктором Бабарико, попавшим в больницу (возможно, после избиения), заостряет проблему политических заложников режима Александра Лукашенко. Пока не удалось даже толком узнать, что случилось с Бабарико, не говоря уж о том, чтобы добиться облегчения его участи, пишет политический аналитик Александр Класковский.
Есть множество фактов и свидетельств того, что попавших в неволю за политику целенаправленно, методично прессуют. Часто им создают условия, близкие к пыточным. Отнюдь не щадят и знаковых персон, тех, кого режим считает главными врагами, а Бабарико — именно в их числе. Об этом бывшем руководителе банка, дерзнувшем бросить перчатку Лукашенко на выборах-2020, тот не раз говорил с откровенной ненавистью.
Таким, как Бабарико, возможно, устраивают в заключении персональный филиал ада по конкретным пожеланиям сверху. Впрочем, если считать, что правитель Беларуси держит заложников для торга в подходящее время, то можно предположить, что верхушка режима вряд ли заинтересована в чрезмерной "порче ценного товара". Во всяком случае, история с попаданием Бабарико в больницу пока во многом неясна.
Пока — лишь риторический пинг-понг
Но еще меньше ясности в вопросе, какую стратегию следует избрать противникам режима для освобождения политических узников, которых в списке правозащитников уже около полутора тысяч, а по факту в несколько раз больше.
Вокруг этой проблемы ломаются копья, бушуют страсти. Бывший политзаключенный, блогер Александр Кабанов объявил о своем выходе из Координационного совета, мотивируя это, в частности, тем, что там-де волынят с вопросом политзаключенных. Еще раньше дверью КС хлопнул видный оппозиционер Павел Латушко: мол, есть опасность, что там возьмут верх соглашатели, сторонники диалога с режимом.
Но как вытащить заложников без переговоров? — задаются вопросом приверженцы более гибкой линии. Приводят аргумент: даже с террористами переговариваются, если хотите — торгуются. И воюющая Украина ведет с агрессором некий диалог про обмен пленными.
Впрочем, все сравнения хромают. На той войне пленные есть у обеих сторон. А в случае белорусского политического конфликта — только у одной.
Лукашенко, выступая с посланием в марте, потроллил врагов предложением обменять политзаключенного Анджея Почобута на политэмигрантов: того же Латушко и его команду — Народное антикризисное управление. Тот ответил, что он и мужская часть НАУ "готовы осуществить обмен на всех политзаключенных Беларуси". Однако понятно, что такой риторический пинг-понг не имеет практической перспективы.
Санкции превратились в карго-культ?
Тем временем Объединенный переходный кабинет отреагировал на новость о госпитализации Бабарико призывом к международному сообществу "в полной мере использовать инструмент санкционного давления на режим Лукашенко".
Апологеты санкций в лагере оппозиции, надо полагать, исходят из такой схемы: "ограничительные меры" станут настолько мощными, что в какой-то момент поставят правителя на колени, и тогда "оковы тяжкие падут, темницы рухнут".
Однако пока схема не работает. При этом есть симптомы, что Запад, по крайней мере Евросоюз, уже подошел к потолку реально допустимых санкций. Это ведь обоюдоострое оружие, и часть бизнесов, обывателей (избирателей!) в странах "коллективного Запада" не сказать чтобы сильно аплодировали этим мерам, которые другим концом бьют по их интересам.
Во всяком случае, штабы белорусской политической эмиграции на санкционную политику Запада особо влиять не могут. Причем не только в плане усиления этих мер, но и в плане их ослабления в случае неких уступок режима. Ведь если Лукашенко на них и согласится, то сугубо за конкретные коврижки. А тут Брюссель и скажет: нет, ребята, мы наказали диктатора за посадку нашего самолета, миграционный кризис на наших границах, соучастие в войне, которая продолжается, так с какой стати мы будем все это отменять?
Но даже если представить себе, что санкции в разы усилились, приперли Лукашенко к стенке, то не предпочтет ли он окончательно сдаться Кремлю, стать хоть губернатором, чем сдаться врагам? Ведь те, в его представлении, в лучшем случае спровадят в Гаагу, а в худшем — поступят, как с Каддафи.
Егоров: Нужно развести гуманитарный трек и собственно политические вопросы
За более гибкий подход к проблеме освобождения узников режима выступает, в частности, Объединение родственников и бывших политзаключенных. На фоне сюжета с Бабарико оно призвало "искать пути, разрабатывать стратегию и тактику действий, которые в первую очередь улучшат условия содержания заключенных, а в конце концов приведут к освобождению наших родных".
Спикер КС Андрей Егоров в беседе с автором этих строк сообщил, что в этой структуре создана рабочая группа по политзаключенным, готовятся публичные слушания, в результате которых у КС "возможно, появится некая стратегия предложений к демократическим силам в целом, что делать с политическими заключенными".
Егоров считает, что важно "развести гуманитарный трек работы с политзаключенными и собственно политические вопросы, которые наворачиваются вокруг и связаны с борьбой за демократию в Беларуси, сменой режима, введением санкций, противоречиями между политическими силами и так далее". По его мнению, "стратегические вещи не должны препятствовать тем инициативам, которые сегодня практически работают с вопросами освобождения политических заключенных, улучшения их условий, предлагая разные ходы, эксплуатируя очень разные возможности".
Это можно расценить как завуалированный ответ тем, кто считает любые переговоры с властями изменой принципам, аморальным решением.
При этом собеседник признаёт, что "нет генерального, общего решения, которое приводило бы к освобождению всех политзаключенных сразу или хотя бы значимых их групп". Хотя есть, подчеркивает спикер КС, успешные кейсы, связанные, в частности, с действиями швейцарской (освобождение Натальи Херше), польской дипломатии.
В условиях, когда "у демократических сил и Запада нет возможности играть с режимом в либерализацию, обменивать политзаключенных на санкции", должна вестись "конкретная работа по конкретным людям и группам", делает вывод Егоров.
Слушания в КС, по его словам, могут начаться в мае.
Карбалевич: Алгоритм определяют не демсилы
В свою очередь, политический аналитик Валерий Карбалевич в разговоре с автором этой статьи отметил: "Все эти дискуссии в рамках демократических сил не имеют практического результата. Не они вводили эти санкции, и не они определяют алгоритм теоретически возможных переговоров".
Санкции, подчеркивает аналитик, ввел Запад, а его сейчас волнует прежде всего война в Украине. Вот на этой почве теоретически возможны переговоры с Минском, на которых может всплыть и вопрос политзаключенных. Пока же отношения режима с Западом только ухудшаются, "все идет по пути эскалации", говорит эксперт.
"Если сохранится статус-кво, то рассчитывать на эффект новых санкций вряд ли приходится", — считает собеседник. По его мнению, Лукашенко может пойти на уступки, поиск точек опоры на Западе лишь в том случае, если война и санкции серьезно ослабят Россию. Рефрены правителя в духе "мы за мир" — это, возможно, "закидывание удочек" именно на случай такого поворота событий, отмечает Карбалевич.
Каждый спасенный узник — это уже победа
Таким образом, проблема освобождения белорусских политзаключенных во многом завязана на глобальную повестку дня, сопряжена с сюжетом войны в Украине, противостоянием Кремля и примкнувшего к нему Минска со всем демократическим миром.
Лукашенко будет до последнего опираться на Москву, за ее счет амортизируя санкции, серьезное усиление которых к тому же под вопросом.
С "беглыми" глава режима в принципе не считает нужным садиться за стол переговоров. Правитель мог бы поторговаться с Западом, но тот, в свою очередь, сконцентрирован на войне. Белорусские события 2020 года в его восприятии померкли, судьба узников диктатуры ушла на периферию внимания (дежурная риторика не в счет).
К тому же вождя Беларуси многие западные политики окончательно записали в марионетки Путина, а с марионеткой какой смысл торговаться? Вот если бы Лукашенко отказался давать Москве плацдарм, интерес к правителю резко бы возрос, но это на сегодня из сферы фантастики. Напротив, он еще и тащит в страну российское ядерное оружие.
Возможности зарубежных штабов оппозиции в вопросе освобождения политзаключенных весьма малы. Но эти структуры могут как минимум заострять проблему перед Западом, предлагать ему активнее использовать более гибкий инструментарий — хотя бы для решения отдельных кейсов. Например — освобождения людей из гуманитарного списка (серьезно больных, женщин, у которых остались на свободе маленькие дети, и т.д.).
Максимализм в белых перчатках — никаких переговоров с режимом, только полная победа над ним — хотя и аргументируется высокой моралью, но именно с этой точки зрения выглядит уязвимым.
Когда будет победа, окажется ли она мгновенной и полной — вопросы довольно дискуссионные. А люди, попавшие в когти системы сталинского типа, угасают, гниют в ужасающих, средневековых условиях здесь и сейчас. Любой спасенный узник, именитый или не очень — это уже завоевание и, несомненно, благородное дело.
Конкретно же у Бабарико шансы на освобождение пока практически нулевые. Правитель злопамятен, сильно травмирован восстанием 2020 года, когда бывший глава банка своим дерзким решением пойти на выборы политизировал уйму народу, то есть во многом создал предпосылки для массовых протестов. Такое не прощается.
Добро пожаловать в реальность!