В беларусских оппозиционных кругах долгие годы жили два мифа о необходимых условиях для падения режима Лукашенко — единовременный выход на улицы Минска более 100 тыс. протестующих и введение Европейским союзом санкций на импорт нефтепродуктов из Беларуси, пишет экс-дипломат и политический аналитик Павел Слюнькин.
В 2020 году первый из этих мифов был развечан опытным путем. Два последующих года, прошедших под знаком санкций в отношении беларусских предприятий и даже целых отраслей беларусской экономики, приблизили нас к развенчанию второго. После со-агрессии в отношении Украины Беларусь попала под самые объёмные санкции в своей истории. Там оказались и калийная, и нефтяная, и деревообрабатывающая, и банковская, и логистическая, и табачная индустрии. Однако спустя более чем полгода режим Лукашенко по-прежнему находится у власти, продолжает уничтожать любые проявления несогласия внутри страны, а саму Беларусь лишать государственного суверенитета, усугубляя зависимость от России.
Но вопреки заявлениям лоббистов, отсутствие политических изменений под давлением санкций отнюдь не означает, что такой прогресс был бы гарантирован, согласись ЕС и режим Лукашенко сесть за стол переговоров. Более того, сама потенциальная повестка переговоров выглядит на данный момент крайне узкой либо и вовсе отсутствует
Ожидания Евросоюза не ограничиваются освобождением политзаключенных, а лежат в первую очередь в плоскости (военной) безопасности. И здесь Александру Лукашенко нечего предложить западным политикам. Он не контролирует перемещение российских войск по Беларуси, не может остановить обстрелы украинских городов, не может гарантировать, что второй волны вторжения в Украину из Беларуси не произойдет. Репрессии Лукашенко также не настроен слишком смягчать: это плохо для него закончилось в предыдущей итерации сближения с ЕС. А значит, и освобождение политических заключенных теряет свою ценность для ЕС: за одними освобожденными непременно последуют новые арестованные.
С другой стороны, а что сам ЕС может предложить Лукашенко, чтобы он пошел на рискованные для него решения?
Пока Беларусь вовлечена в военные действия против Украины, со стороны ЕС ни о какой, даже теоретической, «разморозке» отношений не может идти и речи, а самые неприятные для режима санкции будут оставаться в силе.
Пока тотальные репрессии и нарушения прав человека будут продолжаться в Беларуси, у европейских политиков навряд ли возникнет желание идти на какие-то значимые для режима уступки. А за освобождение нескольких десятков или даже сотен политзаключенных ЕС может в качестве жеста доброй воли предложить Минску исключение из списка визовых санкций нескольких чиновников и придворных бизнесменов. Очевидно, это не то, на что рассчитывает беларусский МИД вешая на уши европейским министрам свою «миротворческую лапшу» на кулуарных встречах.
В итоге разница между тем, что партнеры ожидают друг от друга, и тем, что они могут предложить друг другу, оказывается слишком велика и слишком очевидна, чтобы у них был какой-то серьезный стимул искать компромисс
На это все накладывается и кризис доверия, за последние два года разросшийся в огромное препятствие для переговоров. И хотя такой расклад на данный момент является довольно устойчивым, он точно не вечен. Ситуация может измениться, предположительно открыв сторонам путь хотя бы для каких-то договоренностей под влиянием, например, следующих факторов:
Беларусско-российские отношения. Сейчас режим Лукашенко получает от Кремля щедрую финансовую, инфраструктурную и политическую поддержку, но если она по каким-то неожиданным причинам (истощение ресурсов Москвы, внезапная потеря интереса в оказании союзнической поддержки, давление на Минск и т.п.) начнет существенно сокращаться, это вынудит Минск искать пути для компенсации выпадающих средств и будет стимулировать его к большей уступчивости в диалоге с Западом.
Война в Украине. Чем неудачнее складывается война для России, тем меньше желания у Лукашенко иметь с ней хоть что-то общее. Военные поражения все больше обнажают геополитическую слабость России, а санкции увеличивают ее международную токсичность. Если Лукашенко решит, что путинский режим слабнет, а готовность России любой ценой спасать беларусский режим от внешних и внутренних врагов начнет вызывать сомнения, то соблазн Минска пойти на сепаратные переговоры с будущими победителями будет увеличиваться с каждым днем.
Внутриполитическая (не)стабильность. Пока макроэкономическая ситуация в Беларуси контролируема, она не угрожает внутриполитической стабильности режима. Текущие экспертные оценки здоровья беларусской экономики строятся на ряде допущений и предположений, которые могут существенно искажать наши представления о реальной ситуации из-за стремления властей скрыть любую статистику, указывающую на проблемы. Если «крепкие хозяйственники» снова покажут на что способны, то экономические шоки могут перейти в плоскость общественного недовольства и в конечном итоге стимулировать режим к большей внешнеполитической гибкости.
Но вышеописанные гипотезы — это всего лишь конструирование возможных сценариев будущего, которое наверняка окажется совсем не таким, каким мы его представляем.
А прямо сейчас из-за действий беларусских властей продолжается процесс де-суверенизации Беларуси, и экспертному сообществу важно искать пути, как его остановить или хотя бы замедлить.
И если мы рассчитываем на помощь и поддержку европейских стран в этом вопросе, то один из ключевых вопросов, над которым нам необходимо думать, это «а почему ЕС вообще имеет смысл инвестировать свои ресурсы в разрешение кажущегося безнадежным кейса Беларуси?». Зачем Евросоюзу, например, анализировать эффективность введенных санкций и взвешивать их влияние на беларусскую независимость? Почему европейским партнерам выгоднее поддерживать беларусское демократическое движение, независимые медиа и НГО, чем просто изолировать нашу страну вместе с ее гражданами, отгородиться стеной и визами, укрепить восточный фланг и систему ПВО и ждать, пока ситуация не станет более благоприятной для перемен?
Пока мы сами не предложим партнерам ответы на эти вопросы, пока сами не сформулируем собственное видение идеальной стратегии ЕС в отношении Беларуси, отвечающей интересам демократически ориентированных групп общества, этих опций в принципе не будет на столе при принятии решений
Причем позиция экспертного сообщества вовсе не обязательно должна во всем совпадать с видением Кабинета. Есть целый ряд вопросов, по которым демократические силы при формулировании своей публичной позиции не могут ориентироваться исключительно на интересы беларусского общества, а вынуждены учитывать и влияние на отношения с союзниками, и общий медийный контекст.
Беларусскому обществу и демсилам наконец нужно выходить из уже утомившей многих на Западе роли жертвы — репрессий, режима, России, страха, советского наследия и т.д. Можно сколько угодно искать сочувствия и сожаления у иностранных партнеров, но гораздо важнее показать им, почему с нами вообще имеет смысл разговаривать о настоящем и будущем Беларуси. Пока раньше нас эту задачу не решили во дворце на проспекте Победителей.
Добро пожаловать в реальность!