Аналитик Белорусского института стратегических исследований Вадим Можейко на Радио Свобода объясняет, почему критически относится к идее признать Беларусь оккупированной страной, заявляет, что внешняя поддержка — обычное дело в международных отношениях, и рассуждает о коллективной и государственной ответственности.
— Последние недели активно обсуждается идея обращения к международному сообществу с просьбой признать территорию Беларуси временно оккупированной Россией. Но вы, насколько понимаю из ваших комментариев в прессе, довольно критично относитесь к этой идее. Почему?
— Мне кажется, здесь нужно руководствоваться не каким-то собственным желанием как можно громче оскорбить лукашенковский режим, а прежде всего — правовыми принципами, международным правом. А, во-вторых, понимать, зачем это делается. И я не нахожу разумного ответа ни по первому, ни по второму критерию.
Ведь есть явная разница между сегодняшней Беларусью и, например, так называемыми ДНР и ЛНР, которые сейчас захвачены и присоединены к России. Туда приезжают российские чиновники, которые фактически управляют администрацией. Там власть опирается только на внешнюю российскую поддержку. И все это имеет явные признаки оккупации.
Ничего этого мы не видим в Беларуси. В лукашенковской системе работают граждане Беларуси; нет такого, чтобы массово изменились кадры, чтобы произошло их замещение кадрами из России.
Если же говорить об эффективности, я не понимаю, какого точно эффекта хотят добиться те, кто призывает признать Беларусь оккупированной страной. Фактически это просто отбеливание режима Лукашенко и снятие с него ответственности. Ведь тогда режим Лукашенко — это просто исполнитель приказов оккупантов, марионетка в руках кукловодов из Кремля.
— Я думаю, одна из целей признания Беларуси оккупированной страной следующая: в таком случае Беларусь не будет нести ответственность за войну России против Украины в качестве соагрессора, не будет платить, например, репарации после победы Украины в войне.
— Аргумент понятен, но, как по моему мнению, так «не платить репарации» — так себе принцип для построения политической стратегии. Мол, давайте будем принимать решения так, чтобы нам было удобнее. Меня, например, не слишком радует перспектива, чтобы я часть своих налогов отдавал на репарации Украине. Но я, по крайней мере, понимаю логику, в соответствии с которой это может произойти.
Желание избегать ответственности за Беларусь - это плохой принцип для серьезной политики. Здесь важен и вопрос моральной ответственности: вынести какие-то уроки из нынешней ситуации очень важно. Ведь всему народу следует понять, что если в твоей стране к власти приходит режим, который в итоге принимает участие в агрессивной войне — то за это бывает ответственность. И принимая такую ответственность, возможно, белорусы сделают определенные выводы.
И если сейчас белорусы принимают решение всячески поддерживать Украину, помогают материально, работают волонтерами, собирают средства на машины для армии — то это какой-то вариант моральных репараций. То есть мы признаем, что такую ответственность имеем, и хотим Украине помочь. Идея снимать с себя любую ответственность - это не то, что мне хотелось бы видеть от белорусских политиков.
— Это та же самая проблема коллективной ответственности. Когда, например, некоторые украинцы распространяют ненависть на всех белорусов, не отличая, кто из них на какой стороне баррикад.
— Есть определенная ответственность каждого гражданина за то, что делает твоя страна. Здесь вопрос ко всем белорусам: что мы делали все это время, до 2020 года, как к этому относились? Если проводить исторические параллели, то можно спросить: почему многие рядовые немцы должны нести ответственность за гитлеровский режим и платить репарации после 1945 года? Это не значит, что каждый человек должен как-то страдать, но это значит, что белорусское государство в целом должно нести ответственность.
Отказаться от всей ответственности — это довольно скользкий путь. Тогда мы можем захотеть отказаться от всех кредитов, которые брала Беларусь. Мол, их брал режим Лукашенко, а не мы. Так можно отказаться и от всех международных соглашений, которые подписывала Беларусь.
— Большевики в свое время так и сделали: отказались от всех кредитов, которые брала царская Россия. Да и среди оппонентов Лукашенко звучат мысли, что все, что он подписал после 1996 года, когда осуществил незаконный референдум, можно считать нелегитимным.
— Большевики — точно не те, на кого я хотел бы равняться. После распада СССР новая Россия признала долги не только советские, но и царские, так как (по крайней мере, тогда) хотела вернуться на цивилизованный путь. Ведь если ты всегда отказываешься от того, что творилось от имени твоей страны раньше — это не выглядит ответственным, не внушает доверия.
Обратная сторона коллективной ответственности (если люди не принимают ее) — это когда идет отрицание любой ответственности. Мол, все это делали не белорусы, все это делала плохая Москва. «Лукашенко — агент Кремля, протесты в 2020 году подавляли переодетые российские силовики, а белорусы здесь ни при чем». И это понятный и очень простой нарратив.
Но иногда очень неприятно признавать, что, к сожалению, режим Лукашенко — это проекция определенных стремлений, которые были в белорусском обществе, за которые часть белорусов проголосовала, а потом значительная часть не хотела ничего делать, чтобы это изменить — и только в 2020 году большинство белорусов показало, что оно за изменения. И если бы в 2020 году протесты действительно были бы подавлены российскими войсками, которые бы вошли в Беларусь — тогда можно было бы сказать, что Лукашенко удержался на российских штыках. Для этого было бы гораздо больше аргументов. Однако приходится жить с тем, что подавляли протесты также белорусы.
— Подавляли, но при финансовой, идеологической, политической и иной поддержке со стороны России. Тогда разве нельзя сравнить нынешние власти Беларуси с определенными коллаборационистскими правительствами во время Второй мировой войны, которые формально были независимы, но фактически выполняли приказы оккупантов? Какое возражение у вас вызывают такие сравнения?
— Я бы сказал, что многие правительства во многих странах опираются на внешнюю поддержку. Любой руководитель Беларуси будет искать диалога и с Россией, и с Европой. В нашем регионе в этом году имели место два примера, как власти стран получали внешнюю поддержку. Это, с одной стороны, пример Казахстана, который во многом смог остановить протесты благодаря вводу контингента ОДКБ, который был в значительной степени симбиотической поддержкой режима президента Токаева. И видим пример Украины, которая во многом держится и имеет успехи в войне благодаря именно финансовой и военной поддержке Запада. Но ни Казахстан, ни Украину никто не назовет оккупированными, несмотря на всю зарубежную поддержку.
Разумеется, все, что я говорю, не означает, что в Беларуси нет российского влияния. Безусловно, риск условного «Путина на танке» влиял на события в Беларуси довольно продолжительное время. Но все же между риском того, что в Беларуси будет российская оккупационная администрация, и реальным фактом наличия такой администрации — есть разница.
— Почему на эти призывы признать Беларусь оккупированной страной пока не откликнулось ни одно западное государство? Только в Украине вокруг этой темы происходят определенные процессы.
— В Украине, насколько я понимаю, очень разные мнения по этому поводу, какой-то последовательности я пока не вижу. Украина, признавая Беларусь оккупированной, фактически отбеливала бы режим Лукашенко. Мол, Минский режим не несет никакой ответственности. Кстати, в таком случае Киев должен был бы разорвать дипломатические отношения с правительством Лукашенко и наладить дипломатические отношения с кабинетом Тихановской. Но пока такого и близко нет.
Что касается Запада, то если признать Беларусь оккупированной, то не о чем разговаривать с Лукашенко, а нужно разговаривать только с Москвой и Путиным. Пока выглядит, что на Западе, наоборот, видят возможность разговаривать с Лукашенко по каким-то отдельным вопросам, как во время миграционного кризиса. Фактически Польша тогда надавила на Лукашенко тем, что пригрозила полностью остановить любой транзит грузов через территорию Беларуси. Это грозило в первую очередь Беларуси, а не Москве.
На Западе просто пока не видят никаких четких признаков оккупации Беларуси.
Добро пожаловать в реальность!