Директор исследовательских программ Восточного соседства и России в Финском институте международных отношений Аркадий Мошес объясняет, почему Лукашенко подписал "союзные программы", прогнозирует, произойдет ли окончательное признание Крыма российским со стороны минского режима, заявляет, что мигрантский кризис выдыхается.
- Многие аналитики довольно скептически оценивают содержание "союзных программ", подписание которых состоялось 4 ноября. Но стоит вспомнить, что еще в 2019 году Лукашенко довольно активно отбивался от этих документов, которые тогда назывались «дорожные карты». Однако теперь подписал их, не проявляя никакого (публичного) сопротивления или неудовольствия. Почему?
- Во-первых, отмечу, что для меня также подписанные документы не выглядят какой-то вехой, скорее просто завершением очередного этапа бюрократической работы. Подписан документ о действиях на 2021-23 года. То есть после трех лет работы подписана бумажка, которая будет действовать следующие два года — это нельзя назвать прорывом.
Что касается того, почему Лукашенко тогда, в 2019-м, отбивался, а теперь подписал, - так, я думаю, он подписал то, что его устраивает. Ведь изначально речь шла о каких-то загадочных 30-ю и 31-ю «дорожных картах», вокруг которых и был основной конфликт. И, глядя по всему (ведь мы текста до сих пор не видели), Лукашенко удалось отстоять то, что для него было принципиальным. А не подписывать вообще уже просто было бы совсем неприлично.
- Лукашенко отбился стратегически - или Москва все же дальше будет продолжать давление? Возможно, в других формах и по другим направлениям?
- Лукашенко три года отбивался и купил себе еще два года. Можно посчитать это тактическим выигрышем Лукашенко. На самом деле, это его стиль - выиграть время сегодня, а потом посмотрим.
Все понимают, что Москва вряд ли до конца удовлетворится тем, что сейчас подписано. Мы уже видим ту пикировку по поводу "признания" Крыма, которая прозвучала в заявлениях белорусского депутата Савиных и пресс-секретаря Путина Пескова, что сердечного согласия не наблюдается. Ее нет и по другим вопросам.
Но очевидно, что у Москвы есть определенные ограничения. Она не хочет ломать Лукашенко через колено, она не готова дорого платить за жесткое навязывание Беларуси интеграции. Ведь Москва боится спровоцировать новый этап политического кризиса в Беларуси, и поэтому ведет себя исключительно осторожно.
- Но и Лукашенко имел какие-то требования, на которых теперь не только не настаивает, но даже и не вспоминает о них. Та же компенсация за налоговый маневр, или эти вечные"равные условия хозяйствования", то есть одинаковые цены на газ и нефть. Москва снова на это не согласилась - можно ли это считать поражением Минска?
- Нет, ведь это определенная игра. Минск добивается "равных условий хозяйствования" уже более 20 лет. Вряд ли кто-то в Минске всерьез считает, что ему это предлагают, что Лукашенко предлагают пользоваться всеми теми благами, которые доступны российским властям. Никто не ожидал, что Лукашенко удастся добиться выполнения этих требований.
Москва примерно представляет, сколько они готова платить сейчас Лукашенко за лояльность. Она не собирается платить за это слишком много, будет платить не больше, чем нужно, чтобы белорусский режим удерживался на плаву.
- Довольно интересная мизансцена имела место 4 ноября вокруг Крыма. Путин приехал в Севастополь, именно оттуда участвовал в заседании, а Лукашенко в конце разыграл сценку на тему «Почему же вы меня в Крым не пригласили?». Похоже, что Москва все больше настаивает, чтобы признание Крыма российским со стороны Минска произошло и де-юре. Почему это так нужно Кремлю?
- А я не очень убежден в том, что Москва так упорно этого добивается. Москва не стала добиваться от Лукашенко признания Южной Осетии и Абхазии, она с 2014 года имела немало возможностей добиться признания Крыма от Лукашенко.
Сегодня, в отличие от 2014 года, это признание никак не может повлиять на динамику отношений России с другими государствами. Ни одна страна постсоветского пространства, ни один союзник России не признал аннексии Крыма. И если это сделает Лукашенко, это ничего в глобальном плане не изменит. В двусторонних отношениях что-то поменяется, но в больших столицах это никакой особой реакции не вызовет.
- Но это радикально изменит отношения Лукашенко с Украиной, одним из основных торговых партнеров Беларуси.
- Это правда. Но насколько сильно изменятся эти отношения - трудно сказать. Они радикально изменятся, если, например, в южных районах Беларуси появятся российские войска. Но этот шаг - от признания Крыма российским де-факто, которое Лукашенко сделал еще в марте 2014 года и потом повторял неоднократно, до признания юридического и международно-правового — вряд ли что радикально изменит.
Дело в том, что Украине в своем подходе к Беларуси приходится учитывать много факторов. Мы живем в мире, где Украине трудно обходиться без белорусской электричества и белорусских нефтепродуктов. Украина ведет военные действия с российскими формированиями на территории Донбасса, но торговые отношения с Россией у нее при этом сохраняются.
Мы живем во время гибридных войн и гибридных отношений между государствами. Ясность в международных отношениях исчезла. Естественно, что международно-правовое признание Крыма российским со стороны официального Минска сильно осложнит отношения между Минском и Киевом. Но даже это не будет означать полного разрыва между ними.
- Есть и другие гибридные операции, такие, как мигрантский кризис, организованный режимом Лукашенко. Считаете ли вы, что он подходит к своему завершению, добился ли белорусский режим своих целей? Или он может выдумать какие-то новые ходы и варианты гибридных действий?
- В мигрантском кризисе Лукашенко добился обратного от того, что он задумывал. Ведь он мобилизовал против себя не только пограничные Польшу и Литву, но и брюссельский аппарат, и значительную часть общественного мнения в ряде стран.
Сейчас уже не 2015 год, Европа устала от ситуации на своих границах, она хочет эти границы укреплять, она хочет решать проблемы миграции всерьез. Поэтому Европа не готова идти на дискуссию, является ли этот кризис на белорусской границе реальным, или созданным искусственно.
Лукашенко радикально ухудшил отношение Европы к себе, как он его ухудшил и после посадки самолета с Протасевичем. Если бы этого не было, то не было бы ни 4-го, ни 5-го пакета санкций, и сейчас мы бы вели разговор о нормализации отношений между Минском и Брюсселем. В ближайшее время такого разговора не будет.
На сегодня, я думаю, мигрантский кризис уже выдыхается. Ведь чтобы его раздуть, понадобились бы какие-то чрезвычайные усилия Минска. Европа начала работать со странами-источниками миграции, логистические процессы усложняются. Поэтому минскому режиму здесь быстро ловить будет нечего. Он, конечно, упрям, и иногда своим упорством переламывает европейское сопротивление, и с ним начинают разговаривать. Но в этом случае, мне кажется, такого не произойдет.
Будут ли какие-то другие попытки гибридных войн? Возможно, да. Но Минск не обладает таким весом и силой, чтобы угрожать эскалацией гибридной войны такому гиганту, как Евросоюз. Тем более что в этом вопросе, как мне представляется, стопроцентной поддержки Москвы нет.
"Свобода"
Перевод с бел. — EX-PRESS.BY
Добро пожаловать в реальность!