Политологи на все лады обсуждают недавние заявления Лукашенко о передаче власти Совету безопасности, пишет телеграм-канал "Свободная Беларусь".
Валерий Карбалевич упирает на антиконституционность анонсированных инициатив и пытается увидеть в этом панический страх главы режима. Его возмущение и стремление увидеть свет в конце тоннеля понятны, но довольно наивны. С каких это пор и какие диктаторы обращали внимание на Конституцию? В этой связи вспоминается диктатор Эритреи Исайяс Афеверки, которого в 1993 году избрали президентом впервые появившейся на карте страны, а уже в 1997-м он отменил президентские выборы. И вообще всякие выборы отменил. В стране совершенно нет независимых СМИ, зато есть, как считают правозащитники, 10 000 политзаключенных, что для 6-миллионной страны довольно много. Впрочем, на самом деле их может быть и куда больше. Сколько политических противников Афеверки убито и подвергнуто пыткам, неизвестно, но счет идет на тысячи.
Показательна реакция мирового сообщества на тот беспредел, что происходит в Эритрее. На 22-м году правления диктатора ООН обратила внимание, что в стране нарушаются права человека. Систематически. Выразили, так сказать, озабоченность. Наверное, к 30-летнему юбилею правления Афеверки еще разок чего-нибудь выразят. Или не выразят, руководствуясь той логикой, что не стоит ворошить говно палкой – и вонять не будет.
Так что да, если Лукашенко чего-то там неконституционно надекретит, то мир тоже выразит озабоченность. Или не выразит, следуя изложенному выше принципу.
Артем Шрайбман запереживал (или вознадеялся?), что транзитная комбинация открывает путь к военному заговору. Мол, генералы, коих в Совбезе большинство, становятся коллективным наследником.
Автор канала «Рефлексия и реакция» пошел еще дальше и выдвинул предположение, что лукашенковская инициатива открывает перспективу транзита по советско-капээсээсной традиции, когда после смерти диктатора власть переходит к коллективному Политбюро, члены которого и выдвигают на руководящий пост компромиссную фигуру, которая устраивает большинство членов правящего ареопага.
Все вышеперечисленные версии выглядят, конечно, романтично и отчасти даже обнадеживающе, но противоречит системной логике. Давайте не будем считать белорусскую диктатуру чем-то уникальным и небывалым в истории. Это совершенно типичная персоналистская диктатура, подчиняющаяся законам генезиса авторитарных режимов. ТРАНЗИТ ВЛАСТИ – вот слабое место подобной модели управления. В подавляющем большинстве случаев транзит осуществлялся в пользу младших родственников, чаще всего – сыновей: диктатура семьи Дювалье на Гаити, Алиевых – в Азербайджане, Асадов – в Сирии Сомоса в Никарагуа и т.д.) Буквально на днях власть над Чадом от убитого в бою с повстанцами Идриса Деби, правившего страной 30 лет, перешла в руки его сына Махамата.
Опять небольшой оффтоп: Деби, конечно – тот еще кровавый сукин сын, но вот что удивительно: отношение к нему мирового сообщества было всегда довольно благожелательным. Этот сукин сын был, чей надо, сукин сын! На его похороны даже прискакал президент Франции Эммануэль Макрон. Это снова к вопросу о «принципиальности» стран Запада в общении с диктаторами.
Тоталитарные режимы в отличие от авторитарных всегда были гораздо более устойчивы в момент смены рулевого. Причина в том, что у в них власть носила не строго концентрический, а значительно более распределенный характер. Именно поэтому страны с тоталитарным устройством гораздо более успешны в демократических реформах (Испания, Венгрия, Болгария, Южная Корея, Тайвань). Если при персоналистской диктатуре фигура правителя является стержнем всей вертикали власти, то в режимах тоталитарных эту роль играют институты власти – армия, правящая партия, совет муфтиев и т. д.
В этом случае переход к коллективному руководству не только возможен, но практически предопределен, по крайней мере, в переходный период. И этот переходный период иногда может сильно затянуться. Например, в Югославии после смерти Иосипа Броз Тито в коллективном партийном руководстве так и не выявился однозначный лидер, что в значительной мере и предопределило распад страны и гражданскую войну, поскольку выходцы из национальных республик сделали ставку на национализм, пытаясь стать первым парнем на своей деревне.
Довольно обширный опыт хунтоправления имеется в Латинской Америке, в меньшей степени – в Азии. Но в данном случае следует учитывать, что армия в рассматриваемых случаях имела в стране высочайший авторитет и политический вес, офицерство воспринимает себя, как элиту общества. Ну, и сложившиеся десятилетиями, а где-то уже и столетиями традиции играют роль. Ничего подобного в Беларуси даже близко нет. Попытки втянуть армию в политику (патрулирование армейцами улиц городов) выглядят довольно неуклюже.
Это уже пытались сделать в СССР в январе 1991 года. Зачем – так никто тогда и не понял. Предполагалось, что авторитет Вооруженных Сил поможет навести порядок на улицах. Не помог. Карт-бланш, данный военным на приведение в чувство мятежных Литвы, Азербайджана, Грузии, провалился – армия, пытаясь разрешить политический кризис, вела себя примерно как слон в посудной лавке. Закономерным провалом закончилась и попытка учредить хунту для спасения Советского Союза (августовский путч ГКЧП). А уж у способности военных управлять гражданской сферой жизни мы скромно умолчим. Все, что не относится к парадам и прочей показухе, у них получается крайне паршиво.
В общем самый элементарный системный анализ показывает, что трансформировать персоналистскую модель управления в хунту, да еще и правовым путем, совершенно невозможно. Да, собственно, и кому это нужно? Самому Лукашенко – точно не нужно. В этой связи рискнем высказать свои предположения в двух основных вариантах:
1. Весь этот цирк с конями есть не более чем анонс трансферта от папы к наследнику, возможно, по схеме Назарбаева (разделение постов президента и председателя Совбеза с наделением последнего колоссальными полномочиями). Вряд ли Лукашенко рискнет еще раз выставить свою кандидатуру на президентских выборах в 2025 году. А подобная рокировка позволит ему остаться у власти, не завися от электоральных предпочтений и контролировать второго президента на правах «елбасы».
2. Лукашенко заставили играть по партитурам, написанным в Кремле. То есть там расписали под него сценарий мягкого постепенного ухода: сначала с выборных должностей, потом – с публичных. При этом, разумеется, его неприкосновенность будет гарантироваться увеличением политического веса членов его семьи.
В последнем случае, разумеется, можно быть уверенным на 100%, что Путин своего «младшего брата» кинет при первом же удобном случае. Но нам от этого вряд ли станет легче. Ибо, как мы не устаем повторять, угроза поглощения восточным соседом несет более катастрофические последствия для будущего нашей страны, нежели продолжение суверенного (относительно, конечно) правления мозаичного деда. С последним мы еще имеем шанс справиться своими силами, а вот с Ордой русского мира – увы, вряд ли.
Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции.
Добро пожаловать в реальность!