На каком этапе белорусская революция? Что будет с нею дальше? Возможна ли победа народа над вооруженным меньшинством? Вернутся ли массовые протесты? Что должно случиться, чтобы режим ушел? Достаточно ли только проблем с экономикой, которые сейчас многие пророчествуют?
На эти вопросы "Свободы" отвечает директор института "Политическая сфера", доктор политических наук Андрей Казакевич.
- Два месяца назад мы с вами уже говорили об условиях возможного ухода Лукашенко. В январе заводы работают, деньги на ОМОН есть, верным офицерам раздаются награды, поддержка России гарантирована. Что, по вашему мнению, изменилось за это время?
- Прошло два месяца, мы наблюдаем спад протестной активности. Это связано с неблагоприятной погодой, что показывает и история Беларуси, и других стран. Также усилились репрессии. Но протестный потенциал остается очень высок.
Остается проблема легитимности и доверия к власти, имидж правоохранительных органов на минимуме за всю историю независимой Беларуси. Мы не можем даже сказать, что и внутри системы все довольны — нет повышения зарплат для бюджетников. Нет явных выгод для тех, кто боролся с протестами, я имею в виду второй эшелон, гражданских чиновников. Работа их некомфортная, люди к ним начали относиться хуже.
Тем не менее я держусь мысли, что перемены придут, может, подождать их нужно будет немного дольше.
- Похоже, что вооруженное меньшинство может бесконечно долго заниматься подавлением народа за народные же деньги. А непокорных - в трудовые лагеря, о которых нам уже рассказал голос, похожий на голос одного из заместителей министра внутренних дел. Вон Северная Корея держится почти в тотальной блокаде. На Кубе зарплаты были по пять долларов в месяц, а режим держался 50 лет. За что зацепиться оптимисту? Почему Беларусь не Куба и не Корея?
- Все же на Кубе и в Северной Корее большинство поддерживает режимы. Трудно найти примеры, когда меньшинство удерживается при власти с помощью военной силы. Разве что режимы, которые существовали 50 лет назад. Может, последний очевидный пример - Бирма, или некоторые режимы в Африке.
Вы правильно заметили, что Беларусь — не Куба и не Северная Корея. Наша страна гораздо более открытая и гораздо более вынуждена обращать внимание на то, что о ней говорят и на Западе, и в России.
Что касается оптимизма... Я говорю, что система так или иначе будет меняться. Это не обязательно будут перемены снизу. Так или иначе, она должна найти какие-то социальные группы, которые ее поддерживают.
Если ты не имеешь легитимности, это требует больших финансовых вложений, это снижает эффективность работы и возможности зарабатывать. Это снижает мотивацию людей работать на государственной службе, на государственных предприятиях. Снижается мотивация бизнеса инвестировать в страну, и иностранного бизнеса — приходить в нее. Это и постоянное уменьшение возможностей получать внешнее финансирование. Мало кто хочет финансировать страны с нестабильной политической системой.
Кстати, это впервые с 2008 года (когда Беларусь начала открываться), что Европейский банк реконструкции и развития перестает реализовывать проекты в Беларуси.
Также и на Востоке все неоднозначно. Денег, которые дала Россия, явно недостаточно, и нет ощущения, что их поток оттуда увеличится.
Решение всех этих проблем без решения политического кризиса, по моему мнению, невозможно.
- Из окружения Светланы Тихановской говорят, что весной большие марши вернутся. Я с ужасом думаю о тысячах избитых милиционерами людей летом и осенью прошлого года. Давайте побудем футуристами и попытаемся предсказать события ближайших шести месяцев. Вернутся большие протесты или нет?
- Я думаю, что активизация протестной активности будет, включая региональный уровень. Будут попытки сделать большие марши. Все же осенью акции разгоняли, когда людей было недостаточно много. Успехи милиции в деле препятствий демонстрантам и разгона акций были значительно меньше, когда людей было действительно очень много.
Я думаю так, рассуждая по аналогии. Мы помним 1996 год, когда произошла мобилизация, которая продолжалась до 1999 года. Количество людей уменьшалось, но акции продолжались. Правда, действия милиции были менее брутальные, но, тем не менее, и тогда не всем было ходить на акции комфортно.
Поэтому я думаю, что что-то все же будет происходить. Тем более что экономическая и политическая ситуация никак не решается.
Но предсказывать это сложно. Как никто не мог предсказать, что случится это масштабное, эпохальное событие в белорусской истории - протесты 2020 года, которые продолжались три месяца в очень широком масштабе.
Здесь имеет место и еще один феномен - появление новых медиа и падение рейтинга государственного телевидения.
Но остается вопрос, приведет ли протест к изменениям, ведь механизм этих изменений - совсем не очевиден.
- Насколько важным будет внешнее давление? Можно ли надеяться, что Запад после рождественских каникул, развертывания вакцинации и выхода из локдауна активизирует экономическое и политическое давление на Беларусь в 2021 году?
- Санкции 2020 года достаточно ощутимы. Власти Беларуси рассчитывали на проекты Европейского банка реконструкции и развития и Европейского инвестиционного банка. Очевидно, будет прекращено сотрудничество и с Всемирным банком.
Добавьте сюда и спад туризма в результате пандемии и политического кризиса. Людей будет приезжать гораздо меньше. А туризм в 2019 году давал около 250 миллионов долларов.
Это экономическое давление может быть даже более чувствительным, чем давление дипломатическое.
А вот дипломатического давления, видимо, ждать не стоит, если не будет новой эскалации репрессий и роста количества политзаключенных.
Вместе с тем те санкции, которые были введены в прошлом году, должны дать результат в этом году.
Соответственно, у власти может возникнуть потребность внутриполитической деэскалации и национального диалога, без которых трудно будет найти внешние ресурсы даже у России, не говоря уже о Западе. Все это невозможно без стабилизации внутриполитической ситуации.
Сергей Абламейко, "Свобода"
Перевод с бел. — EX-PRESS.BY
Добро пожаловать в реальность!