Минские пропагандисты радуются, как ребенок, нашедший на улице два рубля, пишет политический аналитик Александр Класковский на "Позiрке".
Бывший польский судья Томаш Шмыдт, попросивший защиты у Александра Лукашенко, фонтанирует теми самыми нарративами, которые уже замусолены белорусскими госСМИ. А тут — второе дыхание. Ну хоть кто-то “оттуда” нашелся, готовый дуть в ту же дудку!
Шмыдт, которого взяли под опеку белорусские власти, теперь вещает из каждого пропагандистского утюга. Он утверждает, что независимость Польши под вопросом, поскольку страной, мол, де-факто управляют американцы, что там небезопасно выражать свои взгляды, что англосаксы хотят стравить между собой славянские народы. А также прославляет расцвет свободы в лукашенковской Беларуси, оправдывает агрессию России против Украины (украшая свою грудь георгиевской ленточкой) и т.п.
Можно подумать, что персонаж, попросившийся под крыло режима Лукашенко, мог бы эксплуатировать иной репертуар, кроме как “я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек”.
Не думай о белой обезьяне
Тем временем Варшавский окружной суд 15 мая заочно арестовал на три месяца этого сбежавшего в Беларусь гражданина Польши. Тамошняя прокуратура считает доказанным его участие в “деятельности иностранной разведки против Республики Польша путем предоставления этой разведке информации”, называет судью-перебежчика участником гибридной информационной войны Беларуси и России против польского государства.
Лукашенко 9 мая лично прокомментировал кейс Шмыдта, заявив, что его бегство в Беларусь — это “удар под дых” официальной Варшаве. По мнению правителя, этот человек, критикующий политику руководства своей страны, — “абсолютно нормальный, патриотичный поляк”, “никакой он не предатель”.
При этом, заметьте, белорусы, выступающие против политики самого Лукашенко, автоматом клеймятся как преступники, посягающие на святое, причисляются к пятой колонне коварного Запада. “Мерзавцы” — это, наверное, самое частое определение из уст правителя Беларуси в адрес тех, кто был вынужден эмигрировать, спасаясь от тюрьмы за свои политические убеждения.
Его пропагандисты также не стесняются в выражениях, когда мешают с грязью политических противников. А вот когда дело дошло до польского экс-судьи, вдруг вытащили на свет божий политкорректное “диссидент”. Такие лапочки.
Да, еще Лукашенко сообщил, что историей перебежчика Шмыдта якобы заинтересовался даже Владимир Путин. Так или нет, но, во всяком случае, этот кейс Москве, пожалуй, и впрямь любопытнее, чем перехват разговора неких Ника и Майка — помните, как Лукашенко пытался продать “старшему брату” ту анекдотичную историю, ставшую поводов для множества мемов?
По крайней мере, Шмыдт — реальный персонаж, так что за него ухватились и российские пропагандисты, например небезызвестный Владимир Соловьев.
При этом отмывание перебежчика от подозрений в том, что он — агент белорусских и/или российских спецслужб, напоминает хрестоматийную установку “не думай о белой обезьяне”, которая на самом деле генерирует неотвязную мысль.
Сам Лукашенко сделал на этом акцент: “Вот они и говорят, что мы его завербовали. Слушайте, глупость полная. Если завербовали — факты на стол”. Да уж, можно подумать, что шпионов оформляют по всем канонам трудового законодательства. Сейчас вам Дональд Туск покажет выписку.
А белорусское госагентство БелТА даже привлекло российского эксперта по спецслужбам (!) Сергея Карнаухова, с которым Шмыдт, оказывается, “общался продолжительное время, советовался, куда он может переехать” (то есть общение, надо понимать, происходило, еще когда судья жил в Польше).
И вот этот эксперт столь специфического профиля старательно разъясняет, почему Шмыдт не мог быть завербован иностранной разведкой: “Томаш (обратите внимание на фамильярность. — А.К.) сохранил бы свою семью, потому что развод и потеря близкого человека — это демаскировка специальной операции”. Да уж, аргумент — железнее некуда.
Рядовой белорусский потребитель казенного медиаконтента, отсеченный от “экстремистских” СМИ, может, и не знал бы, что перебежчика обвиняют в сотрудничестве со спецслужбами, но пропаганда Лукашенко усиленно призывает “не думать о белой обезьяне”.
“Бесправные” поляки меняют правительства, как перчатки, белорусов за такую попытку сажают в тюрьму
Шмыдт твердит, что многие простые поляки не разделяют политику официальной Варшавы, однако не могут, мол, говорить об этом публично. Этот нарратив — как бальзам на душу властям Беларуси. Ведь сам Лукашенко раз за разом использует пропагандистскую матрицу коммунистических времен: мол, на Западе правят антинародные элиты, а простой люд стонет под их ярмом.
Правитель Беларуси подчеркнуто поздравляет именно народ Польши, а не ее руководство, с национальными праздниками этой страны. То же — в отношении, например, Литвы.
При этом “стонущие под ярмом”, “бесправные”, “угнетенные” народы этих и других стран Евросоюза раз за разом меняют на выборах надоевшую власть, в то время как граждане Беларуси, массово потребовавшие в 2020-м честно подсчитать голоса, попали под асфальтовый каток репрессий, которые продолжаются и поныне.
Между тем в октябре прошлого года сам Лукашенко в фирменной манере грубых каламбуров восторгался итогами польских парламентских выборов, на которых потерпела поражение правившая партия “Право и справедливость” (“ПиС”): “Молодцы поляки. Вот я этого варианта не ожидал. Они просто не стали в эту игру с этими описавшимися “писовцами” играть <…> Молодцы! Они утерли им нос”.
В том же контексте прозвучало: “Литовцы, латыши — нормальные люди. Не повезло с руководителями, что тут говорить. Но это их проблема. Я думаю, литовцы, латыши в ближайшее время на выборах и эту проблему решат”.
Да-да, то есть там менять власть — благое, похвальное дело, а вот белорусов, которые считают, что им не повезло с руководителем, нужно законопачивать в тюрьму на много лет. Железная логика автократа-антизападника.
Между тем пикантность истории Шмыдта заключается и в том, что он как раз таки играл за “ПиС”. Более того, в свое время был замешан в так называемой хейтерской афере — скандале с дискредитацией судей, противившихся затеянной писовцами судебной реформе.
Но об этом пропаганда Лукашенко, конечно, не расскажет. Ей выгодно эксплуатировать образ страдальца за убеждения, невинной жертвы “антинародного” польского режима.
Сначала посчитайте, сколько от вас убежало
При этом лукашенковский пропагандист Алексей Дзермант выражает уверенность, что “таких, как судья Томаш, и других его соотечественников, переехавших к нам, будет все больше”.
На самом деле улов невелик. Предыдущим персонажем такого рода был польский дезертир Эмиль Чечко, перешедший белорусскую границу в конце 2021 года. Некоторое время он рассказывал по белорусскому госТВ, как польские силовики якобы массово расстреливают нелегальных мигрантов: “В течение десяти дней моего участия в расстрелах могли быть убиты от 200 до 700 человек”.
Потом солдата-перебежчика, интерес к которому явно угас, поскольку звучала одна и та же пластинка, нашли повешенным в его минской квартире.
К слову, Лукашенко 9 мая ошарашил заявлением, что Чечко убили (надо понимать, дотянувшись длинными руками из-за границы). И велел обеспечить охрану Шмыдта, “чтобы мерзавцы эти не угробили человека”.
Странно, что доблестные спецслужбы режима не уберегли такого ценного кадра, как Чечко. Вторая странность заключается в том, что правитель обнародовал сенсацию об убийстве польского дезертира только через два с лишним года после его смерти. Хотя обычно разоблачает заговоры врагов по горячим следам.
В любом случае факт в том, что бегущих по политическим (или якобы политическим) мотивам в Беларусь раз-два и обчелся. А вот режим Лукашенко вытеснил в эмиграцию сотни тысяч граждан собственной страны.
Социолог Геннадий Коршунов (к слову, бывший директор Института социологии белорусской Академии наук, сам вынужденный покинуть родину) недавно подсчитал, что после 2020 года из Беларуси могло выехать 500-600 тысяч человек. Да, часть из них ищет лучшей жизни по экономическим мотивам. Но это тоже говорит не в пользу нынешней белорусской власти: заработки в стране уже втрое ниже, чем в той же Польше.
И все эти неприглядные для режима Лукашенко моменты достаточно очевидны для массы людей в Беларуси. Так что пропагандистский эффект от эксплуатации кейса Шмыдта вряд ли окажется сильным. Кайфуют только сами пропагандисты: уж очень редка подобная добыча.
Добро пожаловать в реальность!