Этой весной белорусские власти заявили о предотвращении как минимум двух террористических атак. Одна из них якобы планировалась в Гродно в преддверии Дня Воли. О второй — будто бы рассчитанной на "дестабилизацию обстановки" в День победы — 10 мая рассказало государственное телевидение, пишет политолог, исследовательница Центра новых идей, докторант политологии в Карлстадском университете (Швеция) Леся Рудник.
Пропаганда настолько часто и нелепо режиссирует сюжеты о "терактах", что в их реальность верить все тяжелее. Зачем режиму Александра Лукашенко вся эта шпиономания — и для чего он стремится соответствующим образом стигматизировать политических оппонентов?
2.770 "экстремистов", 291 "террорист"
В риторике властей политические соперники, оппозиционные политики и общественные активисты всегда выставлялись врагами. Во время президентских выборов 2006 и 2010 годов протестующих называли "пятой колонной", альтернативных кандидатов обвиняли в получении денег от стран Запада. В 2020 году Лукашенко и его окружение, провластные эксперты и госСМИ именовали оппозиционных политиков и представителей демократических сил не только привычным словом "змагары", но и "бэчебэшниками".
Казалось бы, обращать внимание на то, какие определения выбирает режим, не так важно. Но иногда слова имеют значение.
До 2020 года официальный "террористический список" состоял сплошь из членов международных террористических организаций, вербовщиков, боевиков. Однако уже через несколько месяцев после президентских выборов власти плотно взялись за расширение перечня "экстремистов" и "террористов" за счет своих политических оппонентов.
Первыми белорусами, внесенными в список "террористов", оказались редакторы популярного телеграм-канала Nexta Степан Путило и Роман Протасевич. Решение было принято в ноябре 2020 года. Впоследствии "террористическим" и "экстремистским" клеймом сопровождались приговоры к длительным срокам заключения в отношении сотен граждан Беларуси, присоединившихся к протестному движению.
Сегодня список "экстремистов" насчитывает 2.770 фамилий. А "террористами" власти назвали уже 1.049 человек, и среди них 291 белорус.
Год назад, реагируя на диверсии "рельсовых партизан", Лукашенко подписал закон, позволяющий применение смертной казни за попытку совершения террористического акта. Так режим дал понять, что любое действие, которое власти захотят соответствующим образом классифицировать, может грозить лишением жизни.
Демонизация политических оппонентов на понятийном уровне, на которую нацелились власти после травматического для них 2020 года, не является исключительно белорусским изобретением. Подобная практика используется и в других авторитарных странах.
Свой список "экстремистов" и "террористов" есть, например, в России. При этом неблагонадежных граждан в соседнем государстве помечают еще и клеймом "иностранных агентов". Стигматизируя неугодных тем или иным способом, авторитарные режимы публично обозначают противника, очерчивают территорию контроля, создают новые рамки политического поля.
Шельмование врагов — не просто стратегия властей по предупреждению любой протестной активности. Это также способ подогревать ненависть к политическим оппонентам среди своих сторонников.
Репрессии истощают ресурсы государства, но есть менее затратные стратегии
Анализируя ход и масштаб репрессий в Беларуси, можно прийти к выводу, что режим окончательно взял под контроль политическую ситуацию и закрыл все окна возможностей для сторонников перемен. Тысячи людей в тюрьмах, десятки тысяч вынужденно покинули страну, а репрессивная машина не останавливается.
Однако даже в таких условиях время от времени протест вырывается наружу. Последний громкий случай — атака на российский самолет в Мачулищах, за которую взяла ответственность инициатива бывших силовиков ByPol. Такие эпизоды подстегивают силовой аппарат как усиливать преследование инакомыслящих, так и регулярно заявлять, что ситуация под контролем.
Вместе с тем бесконечные репрессии истощают ресурсы государства. Например, недавно независимые медиа обратили внимание на нехватку работников в тюрьмах. Очевидно, что борьба с политическими противниками дорого обходится властям, поэтому они пробуют новые, менее затратные стратегии.
Одной из них видится героизация режима. "Предотвращая" очередную "террористическую атаку", задерживая и предъявляя в вечернем телеэфире очередного радикала, власть пытается утвердить себя в глазах населения гарантом "безопасности" и "стабильности".
Стратегия героизации может быть ориентирована в первую очередь на т.н. правящие элиты. Заявляя об успешных "контртеррористических операциях", режим стремится повысить свою внутреннюю легитимность среди тех, кто ему так или иначе служит.
Другой важный аспект инсценировок предотвращения "террористических атак" — устрашение оппонентов. Им посылается прозрачный сигнал: мы готовы придумать любой "теракт" и осудить за это любого невиновного.
Разновидностью такого устрашения можно назвать преследование родственников политиков и активистов, которые покинули страну. Тем самым власти пытаются приглушить сопротивление за пределами Беларуси.
Ранее были осуждены братья замглавы Объединенного переходного кабинета Павла Латушко и заместителя командира полка Калиновского Вадима Кабанчука. Под следствием по тяжелому обвинению находится сын Анатолия Лебедько. И это не полный список репрессий в отношении родных и близких политических акторов-эмигрантов. Вот только на их активность за границей это особенно не влияет.
Еще одной целью "антитеррористического" энтузиазма режима может быть желание создать нового врага. Вернее — старого нового, которому не дает покоя сильная и процветающая Беларусь. По итогам едва ли не каждого "разоблачения" телезритель слышит заявления, что "дестабилизация обстановки" планировалась и курировалась центрами в Польше, Украине, США. Иногда не обходится и без граждан России в качестве исполнителей. Такие месседжи четче очерчивают образ "врага белорусского народа".
У сторонников и противников власти может выработаться иммунитет к "терроризму"
Очевидно, что, фабрикуя "террористические" истории, власти с одной стороны эскалируют напряженность в обществе, с другой — демонстрируют контроль политической ситуации в стране. На фоне этого никаких сигналов о готовности к диалогу демократическому лагерю не посылается. Скорее наоборот: Лукашенко и его силовики сделали ставку на дальнейшее нагнетание страха, культивирование образа врага, усиление антизападной риторики. И наряду с этим — на сакрализацию своей власти как единственной силы, способной защитить от "экстремистов-террористов".
Придумывая все новые "заговоры", режим рискует подойти к черте, когда и у сторонников, и у противников выработается иммунитет к подобным стратегиям. Тогда придется искать новые способы деморализации оппонентов и мобилизации поклонников. Что это может быть? Предсказывать рано. Уверенно можно сказать только об одном: понижать градус репрессий власти не готовы.
Добро пожаловать в реальность!