К диалогу ради национального примирения призвал власти в последнем слове на суде в Минске нобелевский лауреат Алесь Беляцкий. Этот призыв активизировал дискуссию о том, как прийти к такому примирению, в какой форме возможен и приемлем диалог между полюсами белорусского общества, пишет политолог, исследовательница Центра новых идей, докторантка политологии в Карлстадском университете (Швеция) Леся Рудник.
Если говорить о противниках режима Александра Лукашенко, то одни придерживаются жесткой позиции и не готовы уступать, идти на компромисс. Другие считают, что свобода политзаключенных и дальнейшее "склеивание" общества — главная ценность.
Режим же одной рукой усиливает репрессии, проводит абсурдные заочные суды, а другой — предлагает нелепые меры для возвращения диссидентов.
Так каковы же сегодня перспективы общественного примирения?
Режим боится отказаться от кнута
Спустя два с половиной года с начала протестов на волю уже выходят политзаключенные, которые отбыли свой срок. Например, вышли спортивный блогер Александр Ивулин, осужденные по делу студентов, задержанные волонтеры инициативных групп Виктора Бабарико (Левон Халатрян) и Сергея Тихановского (Дмитрий Фурманов) и другие. Всего на свободе уже оказались более 600 человек из этого списка.
В то же время количество политзаключенных также растет и уже приближается к полутора тысячам. Только в январе по политическим мотивам силовики задержали 350 человек.
Власти продолжают сводить счеты с политическими оппонентами. Ухудшаются условия для известных политзаключенных в тюрьмах, продолжается серия заочных судов. Таким образом уже осуждены 13 человек, включая Светлану Тихановскую и членов президиума Координационного совета.
Растет список "экстремистов", в котором на 10 марта был уже 2 531 человек. Режим продолжает охоту на подпольных активистов. Например, с помощью цифровых махинаций спецслужбы под видом организаторов плана "Перамога" высылают сообщения с просьбой поделиться своими личными данными.
Цифровые репрессии ожидаемо раскручиваются. Известны случаи провокаций в чат-рулетке, когда задерживали белорусов, высказавших свою позицию в беседе с рандомным собеседником. Продолжают вычислять и шантажировать владельцев и администраторов телеграм-каналов. Случай с взятием в заложники несовершеннолетнего брата администратора телеграм-канала железнодорожников, — яркий тому пример.
Сдаться на условиях властей
На фоне этих репрессий режим продолжает генерировать сомнительные предложения для тех, кто покинул страну.
Например, недавно была создана комиссия, которая принимает заявки на возвращение в страну от тех, кто готов покаяться. При этом гарантий, что закроют уголовное дело, нет.
Добавляет перчинки перспективе возвращения домой по предложенной программе и состав комиссии. Пропагандисты Григорий Азаренок, Марат Марков, Андрей Муковозчик, Иван Эйсмонт, перешедший на сторону властей бывший оппозиционер Юрий Воскресенский, а также высокопоставленные силовики — скорее люди, которые вселяют недоверие к тому, что эта структура будет беспристрастной. Кроме того, возникает целый ряд юридических вопросов по поводу того, какую силу решения комиссии могут иметь в судебных процессах.
Если же кому-то придет в голову вернуться по предложенной программе, придется как минимум публично покаяться в передаче у Маркова или Азаренка. Как показывает пример бывшего оппозиционера Романа Протасевича (это для его поимки посадили в Минске самолет Ryanair), сотрудничество с такими лицами не гарантирует, что уголовные обвинения будут сняты.
Ожидать, что власти предложат варианты национального примирения, не похожие на издевку, не стоит. Потому что основными инструментами режима остаются кнут и горький пряник "покаяния".
Лукашенко не видит в оппозиции собеседника для диалога
В общем, желание властей пойти на примирение совсем не очевидно. Так что же стоит за предложениями вернуться домой?
Отток представителей среднего класса, активно участвовавшего в протестах, принес серьезные потери человеческого капитала. Соответственно, режим понес экономические издержки. Релокация крупных бизнесов и ухудшающийся медийный образ Беларуси отпугивают западных инвесторов.
Кроме того, властям нужно демонстрировать маленькие победы над оппонентами. Например, возвращать их в страну, но публично осуждать. Темпы эмиграции в долгосрочной перспективе могут привести и к образованию демографической дыры. Уступать свои позиции режим не готов, но стремится решать перечисленные проблемы.
А что же демократические лидеры? Как они видят возможное примирение?
Оппозиционные политики призывали не подавать заявок в комиссию по возвращению. Кроме того, Тихановская неоднократно подчеркивала, что считает необходимым освобождение всех политзаключенных.
Подобную мысль высказал в своем последнем слове на суде и Беляцкий. Хотя многие обратили внимание на призыв к примирению, речь нобелевского лауреата все же начиналась со слов о том, что именно освобождение политзаключенных должно стать предпосылкой и условием начала диалога.
Но пока такой вариант кажется нереалистичным. Для режима политзаключенные — чуть ли не единственная козырная карта.
Демократические силы вроде бы и готовы смягчить свою прежнюю риторику о том, что первым делом должны быть освобождены все политические узники (по сути — заложники), но работающей стратегии пока нет. К тому же режим не готов даже признавать Объединенный переходный кабинет или другие оппозиционные силы как политических акторов, с которыми можно вести переговоры.
В последнее время мы слышим голоса тех, кому в первую очередь важно добиться освобождения своих родственников, даже если речь идет о нескольких людях. С обращением по этому поводу выступило недавно созданное Объединение родственников политзаключенных и бывших политзаключенных.
Отметим, что лишь считаные политзаключенные были готовы намеренно пойти в политическую борьбу ценой своей свободы. Но сотни других, кто оказался за решеткой и не готов принципиально там оставаться, вероятно, согласились бы выйти на свободу на условиях некоего компромисса. Иные написали прошения о помиловании, но безрезультатно. Возможно, судьба таких людей и должна стать поводом для дискуссии между режимом и Западом, с которым Лукашенко готов разговаривать.
Если обстоятельства прижмут правящую верхушку
Какие бы сценарии диалога мы ни слышали, освобождение политических заключенных видится ключевым, базовым вопросом. Однако есть вероятность, что появятся новые факторы и события, которые сподвигнут власти пойти на переговоры и по более широкому кругу вопросов.
Правда, история знает мало примеров, когда персоналистские диктаторские режимы добровольно соглашались на переговоры. К ним могут подтолкнуть резкое проседание экономики, ухудшение здоровья Лукашенко, непредсказуемое поведение его политического окружения, военный переворот.
Поскольку сложно представить, каким именно будет сценарий, который положит начало демократизации или смене режима, давайте заглянем на шаг вперед, когда ситуация может развиваться более предсказуемо. А именно — в момент, когда спор по поводу власти и ее передачи как минимум временному правительству закончится.
После переговоров белорусское общество ждет долгий процесс деэскалации. Уже сегодня в результатах исследований (например, исследования идентичности белорусского социолога Филиппа Биканова) мы видим сильные ценностные расхождения, которые двум полярным лагерям придется обсудить.
Если на момент переговоров у сторонников режима будет доступ к власти, демократическим силам придется идти на уступки. Например, гарантировать безопасность и справедливую люстрацию бывшим чиновникам.
Если же на тот момент в сильной позиции будут находиться демократические силы, все равно нельзя будет игнорировать часть общества, которая поддерживала Лукашенко. Напротив, с этими людьми придется говорить, их нужно будет образовывать, в расчете на них понадобится разрабатывать тезисы в политических программах.
Самым главным условием спокойного примирения должны стать четко очерченные процедуры: как будет проходить люстрация; как будут организованы расследования преступлений и кто попадет под амнистию; будут ли чиновники, напрямую не задействованные в репрессиях, продолжать работу; смогут ли вещать пропагандисты; как будут организованы новые выборы.
Эти и другие процедуры нужно разработать группам, стимулирующим примирение, а значит — наименее радикальным представителям политических лагерей. Наличие процедур позволит привести страну к новым выборам, в которых смогут участвовать представители любых сил. Однако важно, чтобы обсуждение роли чиновников и люстрации среди тех, кто работал на предыдущие власти, произошло именно на первых этапах демократизации.
Процесс примирения займет не один год
После новых выборов уже выбранные политики смогут вырабатывать предложения по более глубокому ценностному примирению, которое будет ожидать белорусское общество. Нужно будет думать о таких вопросах, как государственный язык (один или два), форма правления (президентская, парламентская или смешанная), геополитические преференции (участие или неучастие в ОДКБ и Союзном государстве), смертная казнь (сохранение, мораторий, отмена?).
Учитывая степень раскола, возможно, придется решать часть этих вопросов через референдум. Таким образом, процесс примирения займет не один год.
Если суммировать, то он может происходить следующим образом:
1-й этап. Триггер к диалогу и переговорам: освобождение политзаключенных, смерть Лукашенко, дворцовый или военный переворот.
2-й этап. Создание комиссии по примирению, в которую войдут наиболее готовые к компромиссу представители двух лагерей. Эта комиссия должна преодолеть ключевые преграды к примирению. Предложить решения относительно чиновников и бывших госслужащих, детально продумать процедуру люстрации и, главное, организовать новые выборы.
3-й этап. Разработка широких программ национального примирения избранными политиками, имплементация этих программ в разных сферах (культурная, политическая, образовательная).
Реализация этих планов точно не будет простой. Однако если оба политических лагеря будут готовы договориться и действовать в рамках выработанных процедур, белорусское общество со всеми его составляющими примирить удастся.
Добро пожаловать в реальность!