2020 год породил не только политический кризис, но и кризис идеологии лукашенковского режима. Который продолжается и сейчас, пишет политолог Валерий Карбалевич.
Есть ли в Беларуси государственная идеология?
Напомню, что до 9 августа 2020 года Лукашенко вел президентскую кампанию, используя конструкт защиты суверенитета Беларуси от российской угрозы. И вдруг почти за сутки произошел поворот всей пропагандистской машины в противоположную сторону. Власти стали обвинять Запад в осуществлении государственного переворота, а Россия была провозглашена лучшим другом и союзником. Такой политический кульбит не мог не отразиться даже не столько на идеологии, сколько на информационной политике. Первые недели после выборов наблюдалась определенная растерянность пропагандистского аппарата.
Но парадокс белорусской ситуации заключается в том, что существует мощная машина пропаганды государственной идеологии при отсутствии самой этой идеологии. Ведь сам термин "идеология" означает цельную, логически взаимоувязанную систему ценностей, которая дает ответы на все основные вопросы общественного бытия. А то, что предложено режимом, есть эклектичный набор тезисов, которые мало сочетаются, часто противоречат друг другу. Это некий мировоззренческий винегрет.
В практической идеологической работе все сводится к одному простому требованию: надо хвалить Лукашенко и политику, которую он проводит. Иначе говоря, государственная идеология в белорусском варианте имеет прикладной, инструментальный характер. И отсутствие настоящей идеологии даже выгодно режиму. Ведь это позволяет ему маневрировать, манипулировать, осуществлять политические повороты, не создавая мировоззренческих кризисов в сознании своих сторонников. Что и произошло после 9 августа 2020 года.
Как бы там ни было, но Лукашенко предложил альтернативную модель посткоммунистической трансформации, сильно отличающуюся от тех, которые реализовывали другие соседние страны. Это подталкивало его к определенной концептуализации своей деятельности. В зависимости от политической конъюнктуры идеологический конструкт менялся.
"Белорусская модель развития"
В 1990-е годы, когда Лукашенко стремился занять кремлевский престол, его месседжи были направлены на российскую аудиторию. Тогда был взят курс на реанимацию атрибутов советского прошлого и идеологию «славянского единства». В 1995 году был проведен референдум о государственном языке и символике.
Однако с 2000-х годов, когда к власти в РФ пришел Путин и проект «Союзное государство» Беларуси и России завис, белорусский режим взял курс на укрепление независимости. Но концепт суверенитета, предложенный Лукашенко, был весьма своеобразен. Он фактически отверг всю белорусскую историю, а началом формирования нации объявил Великую Отечественную войну. Также Лукашенко отверг этнокультурный национализм, а начал строить нацию на почве российского имперского и советского наследия.
Что касается альтернативной модели посткоммунистической трансформации, то она нашла свое отражение в идеологеме "белорусской модели развития". Эта идеологема состояла из нескольких базовых элементов.
Прежде всего, это идея стабильности как антитеза реформам и вообще развитию, абсолютизация таких ценностей, как социальная справедливость, порядок, мир и спокойствие, отсутствие конфликтов.
Во-вторых, апелляция к советскому наследию. Белорусский режим - самый просоветский на пространстве бывшего СССР.
В-третьих, враждебное отношение к Западу. Белорусский политический режим - самый антизападный на постсоветском пространстве. Конфликт с Западом рассматривается официальным Минском как ценностное, мировоззренческое и даже цивилизационное противостояние.
С 2014 по 2020 год режим Лукашенко реализовывал политику, которая в независимых медиа получила название «мягкая белорусизация». Члены БРСМ надели вышиванки, власти не мешали гражданскому обществу реализовывать проекты, направленные на развитие белорусской культуры.
Изменение политики потребовало изменения идеологем
После 9 августа 2020 года политика режима радикально поменялась. Это сильно отразилось на идеологическом конструкте. Заявления белорусских официальных лиц, государственные медиа полностью повторяют нарративы российской пропаганды. Особенно это стало видно после начала войны в Украине. Разумеется, различия есть, но они заметны только внимательным наблюдателям. Обыватели и, что особенно важно, чиновники в государственных учреждениях начали воспринимать Беларусь как еще один федеральный округ РФ. Поэтому не удивительно, что в кабинетах ГУБОПиКа висят российские флажки, спортивная команда райотдела милиции использует букву "Z", за любое сочувствие Украине, выраженное даже в кулуарах, белорусов наказывают. На этом фоне рассуждения Лукашенко о суверенитете Беларуси, покушение на него со стороны Запада выглядят немного алогично.
Новая модель выживания режима в фатальном союзе с Россией и особенно механизмы ее идеологического обоснования - источник определенных рисков и проблем для него самого. Рухнули все прежние мифологемы, которые долгое время были основополагающими для обоснования власти Лукашенко. Что Беларусь - очаг стабильности на фоне мировых катаклизмов (после 2020 года говорить об этом как-то неудобно). Что Беларусь - пример всем посткоммунистическим странам, как можно осуществить трансформацию, сохранив социальную справедливость. Что Беларусь - донор региональной безопасности.
Риски повторения российского нарратива
Теперь им на смену пришли другие нарративы - о полном единстве с Россией. Но, во-первых, бесконечное повторение Лукашенко, что белорусы и россияне - один народ, между ними нет различий, подталкивает к следующему выводу: если это один народ, никакой белорусской нации не существует, то зачем нужно отдельное государство Беларусь?
Во-вторых, если сотрудники силовых структур ассоциируют себя с Россией, то кто будет защищать Лукашенко в момент резкого обострения отношений между Москвой и Минском, если дело дойдет до каких-то силовых действий со стороны Кремля?
Наконец, в-третьих, то, что зависимость Беларуси от России сильно возросла, достигло драматических границ, знают все чиновники. Но сейчас речь идет о такой зависимости, которая требует участия в войне. А это совсем другой уровень. И сам Лукашенко этого не скрывает. Как он объясняет участие Беларуси в войне в Украине? Не тем, что война с украинским народом соответствует национальным интересам Беларуси. Нет, он говорит, что, мол, мы союзники России, мы выполняем союзнический долг, мы не можем предать РФ. То есть втянуть страну в катастрофическую войну с соседним государством только потому, что необходимо поддержать союзника? Так себе объяснение. В 2014 году Лукашенко смог дистанцироваться от войны, сейчас - нет. И у чиновничества может возникнуть вопрос: так где реальный хозяин - в Минске или в Москве? Со всеми возможными последствиями таких выводов.
И последнее. У Лукашенко нет нарратива будущего. Как писал российский политолог Федор Лукьянов, «получается, что “образ будущего„ белорусов сводится к образу неизменного президента, который клянется никогда не отдать власть "мерзавцам"». Лукашенко стремится легитимизировать свою власть аппеляцией к прошлому, к пропаганде памяти о прошедшей войне, о геноциде белорусов и др. Но нельзя идти вперед, если голова постоянно повернута назад.
Перевод с бел. — EX-PRESS.BY
Добро пожаловать в реальность!