Сегодня слабо верится в то, что режим Лукашенко, стремительно дрейфующий из прежнего сравнительно мягкого авторитаризма в сторону полноценной жесткой диктатуры, оставит свои западные границы открытыми для собственных граждан, пишет Виктор Богдевич на Радио Свобода.
В системе, созданной Лукашенко, не осталось почти ничего из привычного набора свобод, которыми пользуются люди на Западе — ни выборов, ни свободной прессы, ни права на выражение собственного мнения, ни справедливого суда, ни права на протест... Ничего, кроме дешевых декораций и муляжей. Свобода выезда за границу — единственное из перечня демократических достояний начала 90-х, чем белорусы пока что имеют возможность пользоваться.
Выпускать или не выпускать за границу всех желающих? Можно предположить, что Лукашенко в этом деле до конца пока так и не определился. Он далеко не первый из диктаторов, столкнувшийся с такой дилеммой. С одной стороны — большой соблазн вытолкнуть за кордон всех «бэчэбэшников», «невероятных», «экстремистов» и «террористов» — и таким образом бессрочно управлять послушным, бесправным и бессловесным населением. С другой — как быть, если этот поток эмиграции приобретет огромные масштабы, если резко начнет сокращаться население (и особенно его образованная часть, в наибольшей степени склонная к протестам против диктатуры), а значит, волна эмиграции повлияет на экономику, на доходы казны, а в итоге и на устойчивость режима?
И один, и второй способы в истории использовались деспотическими режимами не раз.
Бунтовщики — за границу!
Одним из первых указов реакционера и контрреформатора Александра ІІІ — всего через месяц после убийства в 1881 году «народовольцами» его отца — стало разрешение на свободный выезд из России всем, кто имеет паспорта. Казалось бы, очень странный шаг для одного из самых консервативных царей, который всего через три недели после этого издаст свой знаменитый указ «о нерушимости самодержавия». Но Александр III заботился вовсе не о свободе передвижения своих подданных. Расчет был на то, что за границу удастся сплавить всех бунтовщиков, карбонариев, революционеров, которые на то время были очень активными в империи и совершали покушение за покушением на августейших лиц.
На памяти у Александра ІІІ был не слишком удачный пример предшественников, которые пытались сделать ровно обратное — плотно закрыть страну от любых вредных веяний западной свободы. Его дед Николай I, например, сильно напуганный декабристами и европейскими революциями, фактически запретил своим подданным ездить за границу, и прежде всего на учебу (кроме исключительных случаев, с его личного согласия). Процедура получения всех необходимых документов и разрешений была тогда настолько сложная и дорогая, что ее могли себе позволить разве что тогдашние олигархи. Да и то не все. «Солнце русской поэзии» камер-юнкер Александр Пушкин, например, так и остался до конца жизни невыездным, хотя по-французски разговаривал не хуже, чем по-русски, и очень мечтал попутешествовать по Франции и Италии.
Николай Павлович говорил так: «Молодые люди возвращаются иногда в Россию с самыми неправдивыми о ней понятиями. Не зная ее истинных потребностей, законов, нравов, порядка, а нередко и языка, они являются чужими посреди всего отечественного».
Николай I также (задолго до советских вождей, а также Путина и Лукашенко) позаботился о том, чтобы его подданных не искушали либеральными идеями тогдашние «иностранные агенты» и «враждебные голоса»: при нем была введена уголовная ответственность за публичные рассказы о том, что в Европе якобы живется более свободно и состоятельно, чем в императорской России.
Закончилось царствование Николая I, как известно, его разгромным поражением в Крымской войне, которое показало глубокую технологическую и военную отсталость России от цивилизованного мира. Что в определенной степени было последствием ее самоизоляции.
Расчет Александра ІІІ в некотором смысле сбылся, хотя в перспективе сторонникам отстающего монархического строя это не очень помогло. Очаги российских революционеров-политэмигрантов, которые возникли в Париже, Лондоне, Цюрихе и других европейских городах, совсем не умерили борьбу с царским режимом и еще активнее стали готовить революцию, пересылая из-за рубежа подрывную литературу и подготовленных агитаторов. В конце концов, и решающий эпизод большевистской революции — Октябрьский переворот 1917 года — вряд ли был бы возможен, если бы не запятнанный поезд с Лениным и другими революционерами-эмигрантами, заботливо переправленный немецкими спецслужбами из Швейцарии в революционную Россию.
Большевики, придя к власти, сначала тоже не мешали бегством «вражеских элементов» за границу, а даже и способствовали им. Вспомним хотя бы «философский пароход», на котором в 1922 году принудительно были отправлены на Запад сотни представителей интеллектуальной элиты, не принявшей большевистскую диктатуру.
Лев Троцкий (тогда еще не политэмигрант, а один из вождей революции) в интервью американской журналистке Стронг назвал эту акцию «гуманизмом по-большевистски»: «Мы этих людей выслали, потому что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно».
Правда, большевистские вожди, которые сами хорошо знали толк в реалиях политэмиграции, поскольку при царизме годами прятались за границей, очень быстро отказались от этого относительно гуманного метода. Уже с 1923-го «контрреволюционеров» начали высылать не на Запад, а в северные губернии России, на Соловки. Ну, а потом появился ГУЛАГ. О свободном выезде за границу советские граждане могли только мечтать — вплоть до самых последних дней СССР.
У создателей и руководителей тоталитарного СССР, которые уже в середине 20-х плотно закрыли границу для собственных граждан, были ради этого совершенно рациональные мотивы. Во-первых, от реалий «самого передового общественного строя» могли убежать десятки миллионов людей: чьими руками тогда строить коммунизм? Во-вторых, уезжала прежде всего интеллектуальная элита: а значит, коммунистическому режиму грозила технологическая отсталость. В-третьих, даже из самых упорных политических врагов можно выжать кое-какую пользу для диктатуры пролетариата: пусть работают на урановых рудниках или валят лес в Сибири. Ну, а самых способных — можно использовать в «шарашках» (это когда политзаключенные-ученые даже за лагерными стенами должны были работать на советскую науку).
И это, по большому счету, сработало на режим. Закупоренная от внешнего мира страна все равно рождала таланты-писателей, ученых, спортсменов, артистов.... Имел ли бы СССР ядерное оружие, если бы не академик-диссидент Сахаров? Возможны ли были бы достижения в освоении космоса, если бы не политзаключенный-конструктор Королев? Что там еще в стандартном наборе рекордов, которыми гордились в СССР? Балет (с вечным страхом приставленных к артистам агентов КГБ, что кто-то не вернется из зарубежных гастролей — и не возвращались, это было нередким явлением)? Хоккей (с несбывной мечтой всех советских «звезд» подписать контракт с НХЛ — и некоторые особенно удачливые этого достигали — правда, ценой утраты советского гражданства)?
Разрешение на выезд: как это было в Советском Союзе
В позднем СССР выезд за границу уже не считался равнозначным измене Родине, как за Сталиным, но по-прежнему оставался привилегией очень немногих. Поездка за рубеж (даже в страны «социалистического лагеря» — Польшу, Восточную Германию или Венгрию) требовала для советского гражданина много времени, терпения и денег. Требовался огромный перечень документов. Многочисленные характеристики и рекомендации. Длинная подробная анкета, любой пункт которой (наличие родственников за границей, «не та» национальность, пребывание во время войны на оккупированной территории, допуск к государственным секретам) мог стать поводом для отказа. Недели две нужно было собирать различные медицинские справки — с подробными обследованиями и сдачей анализов. А ведь еще были обязательные инструктажи спецслужб — что делать, если вас пытаются завербовать; как избежать подозрительных знакомств; чем можно дискредитировать высокое звание советского гражданина.
Но наиболее ответственной частью всей процедуры отбора была выездная комиссия в райкоме. Ветераны партии должны были убедиться, что отпускают за кордон преданного делу Ленина гражданина, который поименно знает членов Политбюро, может назвать год основания РСДРП и газеты «Правда», а также ориентируется в решениях последнего съезда КПСС. В зависимости от того, в какую страну направлялся кандидат на выезд, почти обязательным был вопрос о лидере Коммунистической партии этой страны. Зачем это было отпускнику, который собирался в отпуск на побережье озера Балатон — Большая Советская тайна.
Вопросы, которые задавали на комиссии, звучали часто абсурдно и смешно. Но попытались бы вы иронизировать по этому поводу. Любая ошибка или неосторожная улыбка могли закончиться отказом. Оспорить которую было практически невозможно: не существовало в советском законодательстве такого механизма.
Лукашенко: «Мы примем меры к тем, кто уехал за границу»
Свобода выезда белорусских граждан за границу на протяжении почти всех 28 лет президентства Лукашенко было относительной. В России уже в 1993 году для выездов были отменены все ограничения. В Беларуси же на протяжении многих лет в паспорте оставался обязательный «разрешительный штамп» — вроде тех, что существовали в СССР. Отменить его при желании можно было одним президентским указом, но Лукашенко не спешил. Прежде всего, очевидно, потому, что на этом штампе власти хорошо зарабатывали: плата взималась отдельно за каждый год его действия. Просуществовал этот штамп вплоть до 2007 года.
Отношение Лукашенко к праву граждан на свободу передвижения по миру изменялось в зависимости от политических обстоятельств. С одной стороны, его давняя мечта — довести население Беларуси до 15 миллионов человек. (А в перспективе он видел Беларусь даже с 20-миллионным населением: последний раз такими прожектами делился с подчиненными 3 августа 2017 года). С достижением этой цели процесс массовой эмиграции трудносочетаем. И до событий 2020 года Лукашенко считал, что у белорусских граждан нет никаких оснований уезжать с родины: «...Запомните мое убеждение и подумайте над ним: нет у гражданина Беларуси такой причины, по которой он может уехать из страны. Нет такой причины, если он настоящий гражданин своей страны» (2 марта 2019 года).
После 2020 года отношение Лукашенко к этой проблеме становится весьма противоречивым. Психологическая травма в результате августовской революции была настолько остра, что режим, казалось, охотно выбросил бы за границу всех «протестующих» — как вытолкнул Светлану Тихановскую и пытался вытолкнуть (но безуспешно) Марию Колесникову.
Высказывания Лукашенко того времени:
9 августа 2021: «Мы примем меры к тем, кто уехал туда (за границу. — РС) для обучения, промывания мозгов... Я поручил министру образования, находятся самые жесткие решения. Раз пошли на зачистку — будем чистить все. ЕГУ закончил — ну и работай в Литве. Работай, мы обойдемся, ничего страшного... Там единицы выехали, получили образование — ну там и живите».
24 августа 2021: «Езжайте, учитесь. Но вы, пожалуйста, там и оставайтесь. Потому что там не столько обучают — им далеко до нашего образования, поверьте, далеко. Они им промывают мозги и забрасывают к нам уже как агентуру, с промытыми мозгами. Это уже идейные, ну, если не враги, то противники нашего государства. И нам приходится с ними бороться. Они уже тяжелоперевоспитательные».
Но что примечательно: одновременно с этим в Беларуси со ссылкой на необходимость антиковидных мер были введены жесткие ограничения на выезд из страны. И сохранялись довольно продолжительное время — вплоть до нынешней весны. При этом въезд в страну все это время оставался относительно свободен. И это невольно склоняет к мысли, что главной причиной ограничений была отнюдь не пандемия. Косвенно это признал и сам Лукашенко:
26 октября 2021: «Нам подбрасывают идею: завезите Pfizer, „Джонсон и Джонсон“, „Модерну“ и прочее. Для чего? Чтобы [люди] могли привиться, получить паспорт и ехать туда, к своим! Ехать на Запад, инструкции получать! Вот для чего им это нужно!»
Пусть уезжают? Или не выпускать?
Так все же пусть уезжают? Или не выпускать, ведь там же только «мозги промывают» и «инструкции получают»? Окончательный ответ на этот вопрос, похоже, так и не сформулирован. Белорусская сухопутная граница в конце концов после пандемии открылась. И власти с помощью пограничных переходов понемногу спускают пар общественного недовольства и напряжения, достаточно снисходительно наблюдая за бегством настоящих и мнимых оппозиционеров, а также подследственных и политзаключенных, осужденных к «химии». (Не было бы снисходительности — такие побеги были бы сведены на нет).
Как долго это продлится? Почему-то мало верится в то, что режим Лукашенко, стремительно дрейфующий из прежнего сравнительно мягкого авторитаризма в сторону полноценной жесткой диктатуры, сохранит свои западные границы открытыми. Режим достиг такой степени деспотии, что любая либеральная свобода выглядит в нем чем-то чужеродным, нелепым и временным. Как пятно на маршальском мундире диктатора.
В системе, созданной Лукашенко, не осталось почти ничего из привычного набора свобод, которыми пользуются люди на Западе-ни выборов, ни свободной прессы, ни права на выражение собственного мнения, ни справедливого суда, ни права на протест... Ничего, кроме дешевых декораций и муляжей.
Но дело не только в этом. Беларусь уже сегодня сталкивается с экономическими последствиями массовой миграции. Почти ежемесячно — все новые антирекорды по количеству занятых в экономике. Провальная вступительная кампания в вузы: абитуриенты массово уезжают на Запад. Огромный отток специалистов (особенно в ИТ-секторе, а также медиков, ученых, преподавателей). Хронический недобор призывников на службу в армию... Этот список можно продолжать. Призрак все более явного экономического упадка и технологической отсталости маячит на горизонте.
Если бы не открытая восточная граница, сам Лукашенко, полагаю, уже давно вернулся бы к старым проверенным советским практикам. Сам он в юности (и до своего депутатства в 90-е годы) видел заграницу разве что из-за колючей проволоки на Брестской пограничной заставе. И вспоминает то время с умилением и ностальгией. Если решится закрыть свободный выезд из страны Россия (а там на фоне войны это может произойти в любой момент) — Лукашенко будет первый, кто тут же бросится возводить новый «железный занавес».
Кстати, уже в сентябре на осенней сессии депутатам предписано утвердить новый законопроект о порядке выезда за границу, разработанный в Лукашенковой администрации. Пока что выезд планируется запретить «силовикам» (без согласия начальства), а также фигурантам «политических» административных дел. Но что мешает в любой момент расширить этот перечень, восстановить «разрешительные штампы» в паспортах, а в конце концов и создать новые «выездные комиссии»? Разрешение на выезд — последнее, что у белорусов эта власть пока не отобрала.
Добро пожаловать в реальность!