Беларусь перестала быть страной, где есть негласное указание «не трогать айтишников». Им отменили былые льготы, демонстративно потаскали по тюрьмам, разгромили комьюнити и – простите наш французский – подтёрлись революционным декретом номер восемь, пишет KYKY. О том, как наладить и легализовать бизнес за пределами Беларуси - рассказал сео и соучредитель компании в Голландии Deepdee (экс-резидент ПВТ) Ярослав Лихачевский.
«Сегодня они подняли налоги, а завтра объявят о национализации всех частных компаний»
KYKY: В 2017-м вы зарегистрировали компанию в Нидерландах, но до 2020-го у вас еще был офис в Минске. Чем был обусловлен такой выбор центра капитализации?
Ярослав Лихачевский (Я.Л.): Держать активы в Беларуси всегда было рискованно. И многие крупные компании, которые работают с иностранным капиталом, часто имеют головные офисы за пределами страны. Это вопрос бизнес-рисков – ничего личного. Кроме того, инвесторы часто выставляют требование, чтобы компания была зарегистрирована в понятной для них юрисдикции. Американцам важно, чтобы компания была в США, европейцам – в ЕС. И дело не только в политических рисках, а в удобстве работы в рамках той или иной юрисдикции. Для американских инвесторов их родное законодательство и особенности рынка будут понятнее, чем в Европе. С другой стороны, Беларусь всегда была черной дырой на карте. Думаю, даже Зимбабве более понятна для западного инвестора, чем наша страна. Поэтому приток иностранных инвестиций всегда был проблемой для Беларуси еще задолго до 2020 года, как и доступ к капиталу для беларуских стартапов. Когда-то даже ходила шутка, что беларуский рынок идеален – он настолько отсутствует, что беларуский стартап сразу начинает работать на глобальном рынке.
KYKY: Ваша компания разрабатывает медицинские системы скрининга диабетической ретинопатии (осложнение на глаза при диабете) и глаукомы на ранних стадиях для европейского рынка. Почему эти технологии оказались не нужны Беларуси?
Я.Л.: Инновации нужны там, где есть потребность улучшать процессы. И под улучшением часто понимается экономическая целесообразность. Например, средняя зарплата врача-офтальмолога в Голландии – около 120 тысяч евро в год или 10 тысяч евро в месяц. И когда час работы стоит так дорого, появляется пространство для оптимизации рутинных процессов. Общество готово платить хорошие деньги за технологии, чтобы разгрузить врача. В Беларуси средняя зарплата офтальмолога – хорошо, если «по пятьсот». Здесь нет экономического пространства для инноваций. В Беларуси все еще работу выгоднее делать вручную, потому что много дешевой рабочей силы.
Кроме того, в Беларуси у медучреждений и институтов нет денег, а значит, они никогда не смогут выступить партнерами для совместных исследований. Поэтому двигаться в этом направлении в Европе намного проще, хотя в Беларуси много крутых профессионалов в сфере здравоохранения. Но если рассматривать здравоохранение как систему, то в Беларуси с ней в целом взаимодействовать сложно.
KYKY: Ваша компания входила в ПВТ, но после событий 2020-го вы перестали быть резидентом. И объяснили свою позицию так: «От резидентства в ПВТ больше вреда, чем пользы». Что произошло?
Я.Л.: Одна из наших компаний действительно была зарегистрирована в ПВТ – там были хорошие налоговые льготы, но 2020-й все изменил. Первым триггером стало дело PandaDoc, когда государство взяло в заложники сотрудников компании с целью выкупа. Это был громкий и тревожный колокол для всего IT-сообщества. Вторым важным моментом стало неожиданное повышение подоходного налога с 9% до 13%, что еще раз подтвердило, что в Беларуси отсутствуют какие-либо правила игры. В декрете №12 было четко прописано, что до 2049 года льготный налоговый режим для резидентов ПВТ не может быть изменен. Оказалось, что очень даже может: государство может дать гарантии, а потом передумать и изменить правила. В таких условиях что-то планировать, а значит и вести бизнес, невозможно. Сегодня они повысили ставку подоходного налога, завтра – ФСЗН, а послезавтра могут объявить национализацию всех частных компаний. Поэтому 2020-й показал бессмысленность и опасность не просто быть резидентом ПВТ, но и в принципе вести предпринимательскую деятельность в Беларуси.
KYKY: Сейчас у вас остается в Минске какой-то бизнес-интерес?
Я.Л.: Было принято решение полностью свернуть операционную деятельность в Беларуси. Тем не менее, у нас сохраняются стратегические интересы на Беларусь после ухода Лукашенко и изменения политической ситуации в стране. Мы ждем момента, когда к власти придут люди, которые смогут обеспечить верховенство закона.
«Учредить компанию можно с минимальным уставным капиталом в размере 100 евро»
KYKY: Почему именно Нидерланды были выбраны странной для основного ведения бизнеса? Чем был обусловлен такой выбор?
Я.Л.: Мы находились на стадии раннего развития продукта – это был глубокий R&D (research and development – Прим. KYKY). По большей части мы занимались исследованиями и подбирали локацию, где можно заручиться поддержкой академического сообщества, чтобы потом активнее продвигать продукт на медицинском рынке. Это был основной фактор, а условия ведения бизнеса – вторичный. Но могу сказать, что Нидерланды – одна из лучших стран для развития стартапов. В Голландии есть программа поддержки стартапов – ей руководит лично брат короля Нидерландов. Мы прошли отбор, и нас пригласили в один из акселераторов, это сыграло решающую роль в выборе страны.
Беларуская модель, когда айтишка сидит на проектах для иностранных заказчиков, не сможет получить помощь от государства ни в одной западной стране. Господдержку в Голландии получают в основном продуктовые инновационные IT-компании в сфере медицины, энергетики, сельского хозяйства и так далее. Это программы, скорее, не для IT, а для отдельных направлений бизнеса.
И если речь идет о налоговых льготах – поддержка более дифференцирована. Есть целые консалтинговые компании, которые подбирают под конкретный бизнес программу поддержки. Таких программ много – под их реализацию выделяются огромные деньги как на уровне государства, так и на уровне ЕС.
Многие акселераторы и инвестиционные фонды получают так называемую страховку от государства на случай банкротства компаний. Если проект не выстреливает, инвесторы получают от государства часть инвестированных денег обратно.
Таким образом государство снижает риски и стимулирует инвесторов охотнее вкладывать в экономику страны.
KYKY: Расскажите подробнее о программе поддержке стартапов.
Я.Л.: Это грантовая программа поддержки инновационных проектов (R&D), но, по сути, это система налоговых вычетов, которая работает так: на сотрудников компании выделяется грант для покрытия зарплатных налогов. Также для высококвалифицированных специалистов работает программа, которая уменьшает налогооблагаемую базу для мигрантов на 30% (сроком на пять лет). Это значит, что если зарплата сотрудника составляет 10 тысяч евро, то налоги он будет платить, как если бы у него зарплата была 7 тысяч евро. Нужно сказать, что зарплатные налоги в Голландии высокие, а ставка – плавающая: чем выше зарплата, тем выше процент налога. Но в среднем это порядка 35%.
KYKY: С какими сложностями вы столкнулись при регистрации компании в Нидерландах? Сколько времени у вас это заняло?
Я.Л.: Процесс регистрации прошел безболезненно и не требовал больших усилий. Чтобы зарегистрировать ИП и открыть счет в банке, потребуется около часа. И фактически уже можно начинать работать и принимать платежи. Если мы говорим про форму регистрации по типу беларуского ООО, то все сложнее. Как минимум, нужно написать устав. В нашем случае акселератор взял юридические вопросы по регистрации на себя. Весь процесс занял несколько недель, точнее несколько недель занял процесс переписки, а оформление документов прошло за один день. Открытие банковского счета, если мы говорим про классический неповоротливый банк, займет тоже порядка двух недель. Сейчас еще появились онлайн-банки, которые работают быстрее: можно сначала открыть счет, а потом сделать все бумажные процедуры, но ты мгновенно получаешь возможность пользоваться счетом.
KYKY: Сколько в среднем стоит пакет документов для регистрации компании?
Я.Л.: Трудно сказать – я не видел инвойсов. Но если это компания с несложной структурой, то потребуется несколько часов работы юриста, один час работы которого в среднем стоит от 150 до 250 евро. То есть регистрация обойдется в 1-2 тысячи евро максимум.
KYKY: Какой должен быть начальный уставной капитал для регистрации компании?
Я.Л.: Я не помню каких-либо ограничений – учредить компанию можно с минимальным уставным капиталом в размере 100 евро.
KYKY: Какие налоговые преференции существуют для IT-бизнеса в Голландии?
Я.Л.: Государственная политика выстроена так, чтобы поддерживать частные инициативы, но каких-то масштабных налоговых преференций для IT, как это было сделано в ПВТ Беларуси, здесь нет – все работают на равных. Налог на прибыль до 245 тысяч евро составляет 15%, и 25% – если прибыль превышает эту сумму. Это не самая низкая ставка, если выбирать страну по этому принципу. В Ирландии или на Кипре корпоративные налоги будут намного ниже.
KYKY: Если компания занимается благотворительностью, предоставляются ли ей налоговые льготы?
Я.Л.: Да, в этом случае налогооблагаемая база компании уменьшается на размер пожертвований в благотворительный фонд. Грубого говоря, если из прибыли в миллион евро задонатить 100 тысяч в благотворительный фонд, то налоги будут рассчитывать не от миллиона, а от 900 тысяч евро. Сумма пожертвований налогами не облагается. Но важно, чтобы донаты были сделаны в одной юрисдикции с фондом. Например, немецкая компания не может задонатить в голландский фонд – в этом случае сумма пожертвований будет облагаться налогом. Но внутри одной юрисдикции благотворительность всегда уменьшает налоговую нагрузку на бизнес.
KYKY: Как часто в Голландии происходят проверки бизнеса? И в принципе, все ограничивается аудитом или есть проверки со стороны госорганов, как это часто происходит в Беларуси?
Я.Л.: Финансовый и технический аудит контроля качества происходит регулярно, а вот с проверками госорганов еще не доводилось сталкиваться – для этого нужны веские основания. Вся налоговая отчетность носит заявительный характер: ты сам декларируешь свои доходы и платишь налоги. Министерство по налогам следит только за тем, чтобы платежи проходили вовремя и регулярно. И пока не начато расследование, никаких внезапных проверок со стороны госорганов быть не может.
Проверку может инициировать и банк, если у него возникнут претензии или подозрения. Например, если на счету компании неожиданно появится какая-то крупная сумма, служба контроля банка может поинтересоваться происхождением этих денег. Если ты работаешь добросовестно и можешь всё объяснить – никаких проблем. В противном случае банк заблокирует счет и отправит запрос на проверку в госорганы.
Но, в целом, налоговая инспекция Голландии – это дружелюбное и открытое ведомство, с которым всегда можно договориться. Например, во время пандемии многие попросили отсрочку по уплате налогов до лучших времен. И налоговая шла на это!
Кроме того, здесь есть еще такая штука: если ты заплатил больше налогов, чем это требовалось, а потом задекларировал меньшую выручку, то налоговая возвращает тебе эту разницу с процентами выше банковских. Многие этим пользуются и специально платят большие суммы, чтобы через какое-то время вернуть эту сумму с процентами.
KYKY: Если все же налоговые нарушения выявляют, бизнесмена могут посадить в тюрьму? Или просто обяжут погасить сумму ущерба?
Я.Л.: Мне сложно представить, чтобы в Голландии посадили в тюрьму за экономическое преступление. Здесь и так проблема с тюрьмами: сажать некого, поэтому такие заведения закрывают. Но, опять-таки, если я не знаю таких случаев, это не значит, что их не было. Но более вероятно, что просто выставят штраф и в судебном порядке обяжут погасить сумму ущерба. Если ты не в состоянии этого сделать, разговор будет идти о банкротстве. Что для голландца хуже: сесть или обанкротиться – большой вопрос.
«Хорошей зарплатой для IT-инженера в Нидерландах считается 60-80 тысяч евро в год»
KYKY: Какие сложности и нюансы есть в вопросе легализации в Голландии?
Я.Л.: В Нидерландах владельцы компаний с долей выше 5% могут получить стартап-визу. Для этого нужно иметь на счету порядка 15 тысяч евро и доказать, что твоя компания является инновационной. В качестве доказательства могут быть рекомендации от голландских агентств, которых в стране много. Есть и стандартные пути для не инновационных компаний: можно податься на обычную предпринимательскую визу, которая обойдется примерно в 1500 евро.
Я получал стартап-визу (она же является национальной) сроком на один год. Документы рассматриваются в течение трех месяцев, но с момента, когда их приняли к рассмотрению, ты легально находишься в стране. Потом эту визу можно продлевать: сначала на два года, потом – на пять. Продление возможно только в случае, если компания активно развивается и показывает стабильный доход. Фактически вместе с визой выдается карточка типа «карты побыта», которая и является временным видом на жительство на срок до восьми лет в общей сложности. И в последние три года из этих восьми можно податься на получение гражданства или постоянного вида на жительство.
Если мы говорим не про владельцев, а про сотрудников, то компания может получить статус спонсора и приглашать на работу высококвалифицированных специалистов. Можно нанимать сотрудников и без этого статуса, но тогда есть ограничения по зарплате – так называемая нижняя планка.
KYKY: Есть ли процедура упрощенного получения гражданства, если ты ведешь бизнес в Нидерландах?
Я.Л.: Такой преференции нет. Податься на гражданство или постоянный вид на жительство можно через пять лет непрерывного проживания в стране – это стандартная процедура для всех. И еще король страны в исключительных случаях может персонально предоставить гражданство. Но нужно учитывать, что Нидерланды не поддерживают двойного гражданства, поэтому многие предпочитают получать не паспорт страны, а постоянный вид на жительство.
KYKY: При релокации команды в ЕС уровень зарплат тоже должен быть европейский, что несет дополнительные издержки бизнесу. Или это не так критично?
Я.Л.: Мы всегда работали с дорогими инженерами, поэтому уровень зарплат был релевантен глобальному рынку – для нас это не было критично. Но если в компании больше джунов или мидлов, ситуация может быть другой. Хотя, на самом деле, беларуские зарплаты в IT давно подобрались к европейскому уровню, даже иногда перегоняют его. Рынок Беларуси настолько перегрет, что спрос превышает предложение на высококвалифицированные кадры, что еще больше стимулирует рост зарплат в сфере. Хорошей зарплатой для IT-инженера в Нидерландах считается 60-80 тысяч евро в год или порядка 5-6 тысяч евро в месяц. У senior-разработчиков в Минске зарплаты уже выше этого уровня, причем в Беларуси за эти деньги можно позволить себе гораздо больше, чем в Европе. Тем не менее, в Европе жить комфортнее, потому что ты чувствуешь себя в безопасности.
KYKY: Что бы вы хотели сказать людям, которые, может, и хотели бы релоцировать бизнес из Беларуси, но сознательно не делают это?
Я.Л.: Призывать уезжать из страны я никогда не считал правильным, но после 2020-го моя позиция изменилась – в Беларуси стало опасно находиться. В Древнем Риме, когда патриции принимали закон, который ухудшал уровень жизни плебеев, никакого восстания не происходило – плебеи просто уходили из города. И жизнь останавливалась: некому было печь хлеб, торговать, убирать улицы и так далее. И патриции были вынуждены идти на уступки и просить плебеев вернуться обратно.
Режим Лукашенко эксплуатирует беларусов: живет на наши налоги и паразитирует на результатах нашего труда вот уже 27 лет. И сегодня, наверное, правильно перестать быть кормовой базой для режима. Самый простой способ – это на время уехать из страны, если такая возможность есть. Я еще ни разу не видел беларуского предпринимателя за границей, у которого дела шли хуже, чем на родине. Если ты не завязан на внутренний рынок и не работаешь на государство, то выстроить те же процессы, что и в Беларуси, можно и в любой другой стране. И иметь даже лучший доступ к ресурсам и клиентам – бизнес от этого только выигрывает.
Добро пожаловать в реальность!