Эксперты телеграм-канала "Свободная Беларусь" Дмитрий Щигельский и Алексей Кунгуров в ходе диалога анализируют политический ландшафт Беларуси. Кто-то скажет, что картина получается безрадостной, демотивирующей, недостаточно вдохновляющей. Но такова – реальность.
КУНГУРОВ: - Мы привыкли слышать мантры о том, режим Лукашенко находится в системном кризисе, что он его добьет, его ресурсы на исходе, победа близка. Некоторые деятели даже называют чуть не день, когда можно будет закупать шампанское, чтобы праздновать. Надо, дескать, еще разок-другой всем поднажать – и случатся вожделенные переговоры, отставка диктатора, честные выборы – а дальше вообще жизнь-малина. При этом почему-то совершенно игнорируется текущее состояние революционного движения – оно тоже в кризисе, его ресурсы практически исчерпаны.
У оппозиции, если подразумевать под этим словом всю совокупность противников режима, я не вижу резервов, которые она могла бы бросить в последний и решительный бой. У режима Лукашенко есть поистине неисчерпаемый резерв – поддержка Кремля. Причем, он находится в чрезвычайно выгодной позиции, когда ему даже не надо выпрашивать помощь. Фактически Путин воспринимает Беларусь, как свою колонию, как полусамостоятельный улус Орды, а Лукашенко – «сукин сын, но это наш сукин сын». Для Москвы поражение Лукашенко несет риск утраты контроля над «своим» протекторатом, или, по меньшей мере, серьезное ослабление контроля. Поэтому вне зависимости личных отношений диктаторов, которые далеко не безоблачны, «старший брат» не может позволить себе допустить падение режима Лукашенко. Если надо – пошлет войска для оказания «интернациональной помощи». Если можно будет залить проблему деньгами – не поскупится. На кону – престиж империи, репутация самого царя, это дороже любых денег.
ЩИГЕЛЬСКИЙ: - О том, что режим в кризисе, агонии и рухнет максимум через два года, я слышу с 1996 года. О том, что власть боится народ, что силовики и чиновничество готовы перейти на сторону народа… Подобные тезисы хорошо заходят той части протестующих, что политизировались только в 2020-м. У тех, кто давно в теме, эти лозунги не вызывают ничего, кроме усмешки.
Вы затронули важный вопрос о взаимоотношениях России и Беларуси в разрезе метрополия – колония. Проблема в том, что большинство белорусов (думаю, 80-90%) категорически отказываются замечать то, что экономически их страна имеет статус колонии, во главе которой стоит классическая компрадорская верхушка, торгующая не столько туземными товарами, сколько продающая «старшим партнерам» свою лояльность, услуги посредников на черном рынке, государственный суверенитет, внешнеполитическую поддержку.
Еще один аспект: многих, вне зависимости от того, осознают они колониальный статус РБ или нет, вполне устраивает ситуация, когда Лукашенко 20 лет ездит в Москву, целуется с Путиным, привозит деньги. Это – ядерный электорат режима, то самое молчаливое большинство (не только ябатьки). С их точки зрения это неплохо: любовь к Путину становится товаром, за который тот готов платить. Белорусский президент – своего рода генеральный дилер, обменивающий братскую любовь на дензнаки и льготные энерготарифы. Даже если эти граждане по каким-то причинам хотели бы поменять Лукашенко, они не готовы ломать систему клиентских отношений с Москвой. И если первое нарушает отношение улуса Беларусь с ордынским ханом, то нехай уж надоевший Саша правит дальше, «абы не было горш».
Для правящего режима дружба с Кремлем – это одна из статей рентных доходов наравне с нефтегазовой рентой, транзитной рентой, калийной рентой и т. д. Из вышесказанного можно сделать вывод, что развития политического кризиса мы не наблюдаем. В целом у режима все достаточно неплохо: экономический базис сохранен; поддержка ключевого внешнеполитического партнера наличествует; лояльность, то есть готовность подчиняться, основной части населения не подлежит сомнению; западные санкции – смех на палочке.
В кризисе сегодня находится само революционное движение. Причины его – тема отдельного разбора, но главный фактор, на мой взгляд – те завышенные ожидания, которые сформировали вожди так называемой новой оппозиции у своих сторонников, политически совершенно инфантильных. Рухнули надежды на то, что что удастся сменить режим путем проставления галочки в бюллетене, размахиванием флагами, стоянием в цепях солидарности и скандированием речовок.
С наскоку опрокинуть бетонную стену не удалось, только лоб в кровь разбили. Поэтому вполне естественно, что «пехота протеста», то есть масса обывателей, поддержавшая в августе оппозицию, ждет от «генералов» (лидеров, медийных персон) новых решений, эффективность которых если не очевидна, то хотя бы ожидаема. Однако «штабы» ничего нового предложить не в силах, призывая повторить лобовую атаку на пулеметы, причем даже не для достижения победы, а лишь затем, дабы «показать, что нас большинство». Белорусы, как люди очень рациональные, разумно воздержались от намеченной на конец марта «психической атаки».
Это не значит, что те, кто с энтузиазмом поддерживал оппозицию полгода назад, переобулись в ябатек. Нет, я вижу в этом молчаливое, но при том действенное выражение недоверия командирам. Так что смело можно говорить о кризисе доверия вождям протеста.
КУНГУРОВ: - Чтобы вернуть это доверие, «генералам» следует дать обществу идею, которая, как говаривал основоположник марксизма, «овладев массами, станет материальной силой». Давайте попробуем наметить контуры адекватной стратегии.
У правящего режима ресурс – это государство со всеми его институтами – армией. карательными органами, финансовой системой, индустрией пропаганды и т.д. У противников режима в принципе ничего подобного быть не может, пока они не создадут альтернативное государство, но это происходит в редких случаях, чаще всего в рамках борьбы сепаратистов за независимость от метрополии. Американская революция – это, наверное, первый пример такого рода. К сегодняшней Беларуси такой опыт точно не применимо. Но…
Государство – это, собственно, люди, которые и есть источник его существования. Соответственно, смести диктатуру можно не уговорами вступить в переговоры, а уничтожением государства. Уничтожь государство, как систему господства, как систему принуждения, как систему управления – и вместо всесильного диктатора, который повелевает массами движением левой брови, окажется безумный старичок с несвязной речью и трясущимися руками, который не управляет ничем, которого бросили все, даже собственная семья.
ЩИГЕЛЬСКИЙ: - Для подавляющей массы белорусов неприемлема сама мысль о том, чтобы как-то посягать на государство, даже если подразумевать под этим понятием лишь систему управления и подавления. Для большинства хаос, неопределенность, безвластие, наступившие в результате успешной борьбы с государством – страшнее, чем любая диктатура. И что вообще должно быть результатом разрушения государства – Сомали? У меня сразу возникают ассоциации с понятием Failed State – провалившееся государство.
В национальном самосознании белорусов краеугольный камень – понятие «парадочэк». Нарушать «парадочэк» нельзя. Государство воспринимается как носитель и гарант «парадочка». Поэтому концепция борьбы с государством априори отрицается, как совершенно нерациональная, как попытка сжечь хату с целью вывести мышей. Вот если бы власть в массовом сознании воспринималась, как генератор хаоса, как угрозу привычному «парадочку», тогда можно было бы серьезно говорить о готовности граждан к каким-либо формам насильственного протеста. По крайней мере пока белорусы не видят врага собственно в государстве, у них нет отторжения государства. Поэтому какие-то экстремальные формы противодействия точно не найдут у них отклика. Никто не ждет Че Гевару, который поднимет массы на герилью. Такого запроса в обществе нет.
Мнение авторов может не совпадать с точкой зрения редакции.
Добро пожаловать в реальность!