Адвоката Сергея Зикрацкого, известного юриста, защитника журналистов в судах, 24 марта вызывают в Министерство юстиции на заседание квалификационной комиссии по вопросам адвокатской деятельности для внеочередной аттестации. Таким образом уже нескольких выдающихся белорусских адвокатов лишили лицензии. «Белсат» поговорил с Сергеем Зикрацким накануне заседания – о пути в профессию, о том, как 2020-й год изменил работу адвоката в Беларуси, о выборе между лицензией и возможностью свободно выражать свое мнение.
Юристом стал случайно
– Я не могу сказать, что с детства мечтал об адвокатуре или вообще юриспруденции. Не было такого примера и в семье – мои родители были инженерами. Юристом я стал совершенно случайно. В 11-м классе с друзьями решили поступать в БГЭУ. Когда мы пошли подавать заявления, я даже не знал, какой факультет выбрать. В приемной комиссии наш будущий декан рекламировал новое направление, которое тогда только-только открылось – хозяйственное право. Он говорил, что это как раз то, что нужно – модно, перспективно, на стыке экономики и права. Это был 1996 год. Так я и попал в юриспруденцию.
Начинал работу с должности юриста в коммерческой компании, дорос до позиции заведующего юридическим отделом в группе компаний. В определенный момент я понял, что хочу работать на себя, зарегистрировался индивидуальным предпринимателем, получил лицензию на юридические услуги. А потом случился 2012-й год – реформа адвокатуры, которая запретила юристам без лицензии адвоката представлять компании в судах. Тогда передо мной и встал вопрос – остаюсь ли я обычным юристом, который не имеет права работать в судах, получаю ли лицензию адвоката. Так и пришел в адвокатуру – в апреле 2013 года получил лицензию. Сейчас у меня небольшой офис и три помощника.
Право на свободу выражения - одно из основных прав человека
— Вопросами правового регулирования СМИ я начал интересоваться еще в студенческие годы, на последних курсах специально изучал эту тематику, потом сразу после университета работал в IREX – организации, которая занималась проблемами СМИ в Беларуси. В тот период познакомился с журналистами, так как участвовал во многих семинарах для СМИ, читал лекции, объяснял законодательство.
Тема медиа всегда интересовала меня, так как я считаю право на свободное выражение своего мнения одним из основных прав человека. Оно близко мне лично.
СМИ я посвятил дипломную работу, которая касалась исков о защите достоинства, чести и деловой репутации. Потом как раз по этому направлению я вел много дел. После университета дополнительно изучал вопросы правового регулирования СМИ в Польше, России (курс Школы права СМИ центра «Право и средства массовой информации», 1999 год), в Англии в Оксфорде (University of Oxford, Media Law Advocates Training Programme, 2004 год).
Первая победа в суде: Дело «Объединение белорусских студентов против Минюста»
– С третьего по пятый курс я активно участвовал в деятельности Объединения белорусских студентов. Входил в Совет ОБС, возглавлял правозащитную комиссию. Мы боролись с обязательным распределением студентов, считали его незаконным. Начали активную кампанию переписки с государственными органами по этой тематике. Одно из писем мы прислали в Министерство юстиции. Вместо ответа получили предупреждение из-за того, что на нашем бланке в адресе было написано «Менск», а не «Мінск». Минюст посчитал, что этим мы нарушили законодательство.
А ведь мы были студентами, эмоциональными, очень возмущенными, и подали жалобу в суд на Минюст. Рассматривал наш иск Высший хозяйственный суд. Это было мое первое дело в жизни. Я думаю, что это мечта для любого студента-юриста – подать иск против Министерства, в высшую судебную инстанцию Беларуси. Мы выиграли. Первое дело в жизни, в Высшем хозяйственном суде, и дело победное – я не помню, когда еще получал столько эмоций, как от того кейса.
– До 2020 года у нас не было все так отчаянно плохо, как сейчас. Я видел плоды от своей работы, было много выигранных дел с участием СМИ, чем я горжусь. 2020 год перевернул все наше мировосприятие – и в целом у населения, и у юристов тем более.
Как-то в июльскую пятницу мы с семьей ехали за город. И тут мне звонят и говорят, что моего клиента – журналиста – задержали во время стрима на какой-то акции. Мы отменили все свои планы, я развернул машину и вернулся в Минск. Стал звонить по РОВД, искать того журналиста. Через пару часов его отпустили без составления протокола. Я помню, как мы тогда были возмущены тем задержанием. Это было самое начало. Мы не знали, что будет дальше. Потом журналистов стали отпускать через четыре-пять часов, без составления протоколов, и мы снова возмущались, что это издевательство и нарушения прав. Далее журналистов начали судить за участие в несанкционированных мероприятиях, мы возмущались сутками. Но оказалось, что и это не финал. Сейчас журналисты сидят за решеткой по уголовным делам за свою работу. Вспоминаю тот июльский случай и думаю, как за это время все перевернулось – тогда мы возмущались, что журналиста три часа продержали в РОВД, теперь радуемся, когда дали 15 суток, потому что это не два года по уголовному делу. Эволюция нашего мировосприятия в течение 2020 года ужасна.
Имеет ли право адвокат публично высказывать свое мнение?
– Право на свободное выражение мнения гарантировано Конституцией, поэтому и ограничивать его возможно только по критериям, закрепленным в Конституции и в международных правовых актах. И там нет норм, которые бы запрещали адвокатам высказываться по происходящим явлениям.
Есть мнение, что не стоит адвокатам высказываться по определенным темам, мол, в политику лезть не надо. Я не считаю, что мои, например, высказывания – это политика. В большинстве своем они касались юридических вопросов, хотя и были связаны с общеполитической ситуацией. Да, многие мои клиенты – политические фигуры. Поэтому высказывания относительно законности или незаконности их задержания или привлечения к ответственности могут кем-то рассматриваться как политические. Но я настаиваю, что это юридические комментарии.
А даже если бы это была политика! Почему мы должны ограничивать адвоката в возможности высказываться по политическим вопросам? Почему адвокат не может сказать, что та система управления, которая есть сегодня, плохая, и он ее не поддерживает? Почему адвокат не может сказать, что он не согласен с результатами выборов? Что необходимы переговоры между властями и другой частью общества? Это политическая дискуссия, в которой могут участвовать все – и юристы, и врачи, и инженеры, все. Поэтому, на мой взгляд, неправильная позиция, что адвокаты должны быть вне политики.
О лицензии
– Я никогда не жалел о своих поступках. Если бы мне сейчас предложили вернуться в июнь 2020 года и что-то сделать иначе, я бы ничего не изменял. Потому что, повторюсь, я считаю, что право на выражение своего мнения – одно из основных прав человека.
Конечно, мне будет жаль остаться без лицензии. Адвокатской деятельности я отдал значительную часть своей жизни. Благодаря этой работе я стал тем, кем я есть сегодня. Понятно, что будет жалко. Но если положить на одну чашу весов лицензию, а на вторую – право на высказывание своего мнения, я выберу вторую. И вообще считаю, что эти вещи нельзя сравнивать.
О главном в жизни и профессии
– Вне работы все свое свободное время стараюсь проводить с родными. У меня многодетная семья, младшим девочкам-близнецам скоро будет по пять лет.
Я живу так, как внутренне считаю правильным. Если я с чем-то не согласен, я не буду этого делать. Я очень упрямый, и если что-то решил, мало что может остановить меня. Если есть цель, я иду к ней всеми возможными путями.
В профессии одним из основных принципов считаю чувство клиента и умение установить контакт и доверие. Тем, кто за решеткой, очень тяжело. Им нужна уверенность, что все изменится, будет хорошо, что родные их поддерживают. Очень важно – найти правильные слова. Когда я разговариваю с клиентами в СИЗО, я стараюсь буквально передать их родным, что они говорят, когда есть возможность, записываю. Я знаю, что семья чувствует все эти обороты, которыми разговаривают их близкие, и если ты передаешь дословно, это дает ощущение, что они все еще вместе.
В 2020 году, когда мы увидели, что нормы права часто не работают, не на первый план стала выходить психологическая поддержка, часто она важнее юридической.
Да, это трудно. Переживаешь за своих клиентов. Одновременно, в ситуации, когда ты не можешь ничего изменить, тратить себя на лишние эмоции не имеет смысла. Я пытаюсь это донести до клиентов – да, мы понимаем, что содержание за решеткой несправедливо, но юридически мы не можем этого сегодня изменить. Поэтому мы принимаем это как есть и стараемся всеми способами себя сохранить. Мы видим ориентир, мы знаем, когда все изменится, поэтому мы просто идем в том направлении. И я вижу, что у моих клиентов примерно такое же настроение. Да, здесь плохо, да, условия ужасные, и хотелось бы быть на свободе. Но сегодня наша судьба такая, поэтому мы живем и не останавливаемся, ведь впереди у нас будущее, и мы верим, что это будущее будет хорошим.
Добро пожаловать в реальность!