После выборов на работников завода «Гродно Азот» возлагали большие надежды как на двигатель рабочего и забастовочного протеста. Со временем протестный подъем на предприятии умерил, но не исчез. Сегодня азотовцы продолжают «откалываться» в забастовку, активно уходят из официального профсоюза и присоединяются к независимому, который с августа вырос в 20 раз – до более 400 членов.
На днях завод покинули последние штрейкбрехеры, хотя выписывали их сюда изначально до Нового года. Руководство «Азота» так и не смогло заменить уволенных специалистов.
Что мешает забастовке произойти? Об этом «Белсату» рассказали уволенные работники.
Протестующий возле завода «Гродно Азот». Фото читателей belsat.eu
Сердце «Азота»
На «Азоте»есть два важных цеха, от которых зависит работа всего предприятия: «Аммиак-3» и «Аммиак-4». Аммиак называют кровью завода, это сырье почти для всех продуктов, идущих на продажу. Если остановятся аммиачные цеха, то остальным и бастовать не нужно – им просто не будет с чем работать.
В одном аммиачном цехе работает около 170 человек, для прекращения работы важен технологический персонал, который непосредственно ведет процесс – это 50 человек. Есть еще механики, слесари, электрики, но их заменить несложно. Технологический же персонал выполняет очень специфическую работу, такие специалисты готовятся по меньшей мере полгода. Таким образом, остановка завода зависит от 100 работников двух аммиачных цехов.
Сергей Шелест: не хочу кормить силовиков, которые избивают людей
Сергею Шелесту 28 лет, на заводе он работал оператором в хранилище аммиака при цехе «Аммиак-3».
Сергей Шелест. Фото: архив героя.
«Импульсом к действиям после выборов стала женская акция 12 августа. Когда я увидел девушек, которые простояли целый день с цветами в цепи солидарности, внутри что-то перевернулось. Ну что мы, не мужики? Надо и нам действовать! Тогда мы впервые во время рабочего дня вышли к проходной и вызвали на беседу директора. Потом – представителей властей и силовиков. На следующий день мы организовали большой марш, в котором принимали участие несколько тысяч человек», – вспоминает Сергей.
Требования работников были политическими: отставка Лукашенко, новые выборы, освобождение политзаключенных, прекращение насилия на улицах. Частично они были выполнены: из заключения выпустили большинство политических заключенных Гродно.
Но быстро началось давление на работников. Уволенных начали заменять работниками из других цехов, которые были готовы заработать на ситуации, студентами и штрейкбрехерами. Последние зарабатывали в 2,5-3 раза больше, чем азотовцы, правда, заводчан также попытались подкупить увеличением зарплат.
«Сейчас на предприятии работают с нарушениями техники безопасности, – утверждает Сергей, – и это намного опаснее, чем просто остановить завод. «Азот» – химическое, взрывоопасное предприятие, единственное такое в стране. Серьезную аварию на нем по последствиям можно сравнить с Чернобылем. Если на производство сажают неподготовленного несведущего человека, во время внештатной ситуации он может растеряться и не знать, что делать».
По словам Сергея, сейчас директор «Азота» ничего не решает, якобы руководит человек, который возглавляет отдел безопасности завода.
«Начальник нашего цеха пришел к главному инженеру с ходатайством, что нужно остановить цех, так как не хватает технического персонала и процесс может выйти из-под контроля. Ему отказали. Через несколько дней начальник цеха принес заявление на увольнение по личному желанию. Но ему снова отказали. Сказали – пока такие сложные обстоятельства на заводе, будешь работать до последнего и должен все контролировать, и если что-то случится или ты захочешь уйти, – «сядешь», – говорит Сергей.
Когда Светлана Тихановская призвала к общенациональной забастовке с 26 октября, часть азотовцев решила откликнуться. В тот день около 150 работников собрались на проходной завода, чтобы поддержать забастовку. Но приехали силовики: задержали 32-х человек, часть работников дубинками загнали на работу.
«Силовики тогда называли нас скотом, который все равно будет на них работать. После такого я больше не мог там оставаться. Написал заявление в стачку. Я не быдло. Замолчать и успокоиться – это не мое. Как можно молчать после того, что видел на улицах после выборов? Я, как и много моих коллег, ушел с работы именно ради того, чтобы не кормить власти и силовиков, которые бегают по улицам и избивают людей», – говорит Сергей.
Специалист рассказывает, что в цехе «Аммиак-3» раньше работала сплоченная команда, где было правилом «один за всех и все за одного».
«У нас были дружеские отношения. »Аммиак-3« принимал участие во всех активностях. Первые заявления на выход из государственного профсоюза пошли из нашего цеха»» – рассказывает Сергей.
Но все изменилось, теперь там каждый сам. Атмосфера на заводе очень напряженная: рабочие рассказывают, что стало невыносимым работать рядом с» яботьками«, теми, кто наживается, закрывая часы уволенных. Возникают конфликты чуть ли не до драк.
Андрей Погярило: убийства и насилие над людьми они оправдывают страхом потерять работу
Андрею Погярило 29 лет, он работал в цеху «Аммиак-3» слесарем-ремонтником аммиачных установок.
Андрей Погярило. Фото: belsat.eu
До событий августа Андрей также был полностью аполитичным человеком. 9 августа он случайно оказался в центре города с другом.
«Около 20 часов на площади начался ужас: омоновцы с дубинками начали охотиться на мирных людей. Рядом с нами стояла девочка, ей было лет 18, она получила дубинкой по лицу. Я на руках выносил ее в безопасное место. Когда этот хаос закончился, дорога от Дома связи к церкви была в лужах крови. Это настолько меня потрясло, что я не мог больше оставаться в стороне», – рассказывает Андрей.
На заводе говорят, что им нужен лидер. Вначале таким лидером был инициатор создания забастовочного «Азота» Юрий Равовой. Но из-за давления он вынужден был уехать за границу. Боясь преследования, уже никто не хотел брать на себя лидерство.
«Поэтому все понемногу утихло. Людей, от которых зависит прекращение производства, запугали. На завод приезжали люди из прокуратуры, КГБ, СК. Они говорили: за саботаж и диверсию на предприятии всем грозят большие сроки. Хранилище жидкого аммиака до постройки АЭС было самым опасным местом в Беларуси и близлежащих странах СНГ. Поэтому здесь другие статьи и сроки, это не 10 суток за митинг, это 15-20 лет тюрьмы», – рассказывает Андрей Погярило.
По словам Андрея, многие заводчане сегодня сомневаются в победе. Некоторые люди работают на «Азоте» 20-30 лет и боятся неопределенности: вдруг мы не победим, и что тогда?
«Я не могу их судить. Но убийства и насилие над людьми они оправдывают тем, что боятся потерять работу – этого я понять не могу», – добавляет Андрей.
Теперь Андрей и Сергей могут судиться и оспорить свои увольнения, произошедшие с нарушениями. Их уволили якобы за прогулы с 1 по 7 октября, но в эти дни работники были в ИВС, справка об этом раньше была вполне оправдательным документом. В ИВС же оказались за то, что залезли на телевизионную вышку и вывесили на ней бело-красно-белый флаг.
«Есть возможность восстановиться на работе, но при этих властях я не готов возвращаться на предприятие. Ни о чем не жалею. Верю, что произойдут перемены, готов делать для этого все от меня зависящее. Если жизнь заставит, то возможен и вариант отъезда. У меня жена, двое детей. Но не хочу уезжать. Буду оставаться в стране до последнего», – говорит Андрей.
Не хочет больше работать на государство и Сергей Шелест. Он думает об открытии своего дела, но до Нового года взял тайм-аут.
«Мне кажется, если есть возможность помочь нашей стране, надо это делать. Хорошей жизни с этими властями уже не будет. Уезжать из страны не хочется, здесь все родные, друзья, всю жизнь. Отъезд – последнее, на что я пойду», – говорит Сергей.
Владимир Журавко: в ситуации, когда можно все изменить, люди выбирают путь трусов
Владимиру Журавко 35 лет, из них практически 15 лет он работал на заводе. В цехе «Аммиак-3» был оператором дистанционного пульта управления – контролировал технологический процесс.
Почему забастовка провалилась? По его мнению, в самом начале плохо сработали фонды и сама забастовка. Если бы работники знали, какие условия и помощь могут предложить фонды, в стачку уходили бы активнее.
Владимир Журавко. Фото: belsat.eu
«До нас не донесли, какие есть потенциал и поддержание. Сейчас ситуация исправляется», – рассказывает Владимир»
В августе Гродно прославился на всю Беларусь как единственный город, где местные власти пошли на уступки протестующим. Правда, только на четыре дня. Когда в Гродно приехал новый назначенный губернатор Владимир Караник, власти отказались от своих обещаний, объявили все акции несанкционированными, началось давление на активистов. Руководство «Азота», которое вначале было солидарным с рабочими, отказалось их поддержать.
«4 дня свободы в Гродно сыграли много с кем злую шутку. Когда мы выходили десятками тысяч на площади и марши, многие расслабились и подумали, что все, мы победили. Никто представить себе не мог, что Лукашенко хоть как-то сейчас может остаться у власти», – говорит Владимир.
Еще одна причина – страх многих работников «Азота».
«При всей поддержке, в ситуации, когда можно все изменить, люди выбирают путь трусов. Происходящий в стране беспредел их якобы не касается. Но именно из-за их молчаливого согласия убивают людей прямо во дворах, врачи сидят в СИЗО. Из-за этой пассивности будет еще больше жертв, и жертвами будут лучшие.
Когда в августе я ходил на площадь и видел там тысячи белорусов, я просто влюбился в нашу нацию. Выросло поколение светлых, умных, красивых, сильных людей. И эти люди, которые борются, больше всего и страдают из-за пассивности остальных. Их задерживают, сажают, увольняют. Сколько чудесных белорусов уехало и сколько еще уедет. И это очень досадно», – говорит Владимир.
Вместе с тем, он отмечает, что на заводе есть еще люди, которые не опустили рук и поддерживают тех, кто присоединился к забастовке. Заводчане потихоньку споют и уходят в стачку. Но чтобы от этого был эффект, нужно бастовать массово и вместе.
По мнению Владимира, в любой момент в стране может все измениться. Новый кризис станет импульсом для очередных массовых выходов на улицы и попыток бастовать.
«Одно из направлений, которым мы занимаемся сейчас, – развитие белорусского независимого профсоюза. Очень нужна просветительская деятельность: люди по 20 лет остаются в профсоюзе и не знают, какие «плюшки» из этого могут получить. Не вижу смысла сейчас идти куда-то работать и платить налоги, чтобы кормить силовиков и власти. Хожу под теми же рисками, через которые уезжали мои коллеги. У меня тоже есть мысли об отъезде, но пока я остаюсь. Не хочу бросать страну, потому что верю, что могу здесь быть еще полезным», – подытожил Владимир.
Добро пожаловать в реальность!