«Если бы мы все, буквально все — от последнего школьника до последнего милиционера, — отрефлексировали и превратили в общие аксиомы то, что происходило с нашей землей сто лет назад — сегодня мы все жили бы в другой стране, — пишет на Свободе известной педагог, писательница и литератор Анна Северинец.
Общество не допустило бы над собой авторитарной власти. Это психологический закон, одинаковый как для отдельных людей, так и для общества — ты должен принять, пережить, осмыслить, понять, вывести формулы адекватного реагирования — и закрыть гештальт. К сожалению, по-другому не бывает. Именно из-за отсутствия рефлексии и выработки внутренних механизмов реагирования жертвы насилия снова и снова становятся жертвами насилия, жертвы манипуляторов еще и еще раз становятся жертвами манипуляций, а человеческие общины снова и снова попадают в диктаторские режимы.
Мы как раз и есть теми жертвами, которые заново проходят весь круг прежних страданий — с поправками, конечно, на общеевропейский рост благосостояния и развитие экономики. Да, мы одеты лучше своих соотечественников столетней давности, богаче едой и мебелью, имеем больше возможностей в путешествиях. Но — и только. Все остальное — именно взаимоотношения с авторитарной властью — осталось таким же, а значит, развивается в том же режиме. Аресты как виновных, так и невиновных, абсурдные суды, пытки и унижения человеческого достоинства — силовые ведомства, в отличие от нас, о своем опыте тридцатых не только не забыли, но и усовершенствовали его.
Не давать воды, не принимать передач, держать родственников в неведении, фальсифицировать все и повсюду и даже извиняться на публику — это все придумано в тридцатых.
И если у нас нет возможности отдать на осмысление этого десятилетия общего интеллектуального труда — нужно делать это немедленно, быстро и просто сейчас.
Общество тогда, в тридцатых, вело себя именно так, как сегодня ведем себя мы. Молодые ругали стариков за бездействие и беззубость. Старики обижались и ругали молодых. Писались громкие стихи, во всеуслышание выступали отдельные волаты. Их увольняли с работы и гнали с публичных площадок, потом высылали. Газеты помещали открытые письма — тогда закрывали газеты. Особенно упрямых сажали в тюрьмы и заставляли публично просить прощения у власти. Люди, которые приходили в ЧК сражаться с врагом за счастливое будущее против общего врага, постепенно и неожиданно для себя зверели и начинали видеть врага в каждом, на кого показывал пальцем товарищ майор.
Так что такого не сделали они, люди тридцать седьмого, и должны сделать мы, чтобы вырваться из адского круга авторитаризма?
Во-первых, понять: потеря совести, разъединение, озверение человека происходит быстро и незаметно и может произойти абсолютно с каждым. Так произошло с быковским Рыбаком из "Сотникова" — он уступал по мелочи, уступал в незначительном, шел на маленькие компромиссы, казалось бы, логичные — и неожиданно для себя оказался предателем.
В такие времена, в которые мы живем сегодня, нужно особенно внимательно следить за человеком в себе. В каждой мелочи. Даже тогда, когда по привычке хочется пожать плечами и подумать «ай, ну что тут такого».
Человек не бывает злым или добрым, зверем может стать каждый из нас, если не видит человека в себе.
Во-вторых, знать: ни один приказ не достоин некритического исполнения. Кто бы его не отдавал. Приказ отдает кто-то — ответственность ложится на того, кто выполняет. В 1938-м, когда пошла волна репрессий против тех, кто организовывал предыдущие репрессии, посадили и наказали тех, кто выполнял приказы о пытках и расстрелах — но не тех, кто эти приказы отдавал.
Некритическое исполнение приказов, любых, даже самых безобидных, делает из вас раба, и следующим шагом будет еще более бесчеловечный приказ. И ряд этих приказов не закончится, и спрыгнуть уже не выйдет. Важно нарушать такие приказы — и нести заключенному не литр воды, а три. Подсунуть ему под дверь лист бумаги и карандаш. Не заметить паутины под потолком. Всего лишь.
В-третьих, иметь в виду: единственное оружие простого человека против государственной машины — слово. Ни одна диктатура не живет в условиях свободного слова. Человек рядом с вами будет понимать, что происходит плохое, что вы все вместе участвуете в преступлении — но если остальные молчат, и он будет молчать.
Иной раз достаточно одного лишь слова против — и вы заметите, что рядом с вами почти все думают так, как вы, и готовы на честный поступок. Поэтому каждое слово правды — важное.
В-четвертых. Цель любой диктатуры — лишить человека свободы из-за страха и унижения. Заставить почувствовать себя беспомощным, прилюдно униженным. Любому из нас трудно стерпеть язык ненависти в отношении себя, трудно удержаться в чувстве собственного достоинства, когда вокруг таких, как тебя, публично заставляют совершать постыдные поступки. Надо понимать: нельзя унизить человека, который не позволяет себе чувствовать себя униженным. Не осуждать тех, кто выразил слабость, не присоединяться к волнам публичного унижения других, следить за собой.
В-пятых, из любой бесчеловечности можно выйти, как выходят из преступного эксперимента: заболеть, взять отпуск, перевестись на другую работу, в другой отдел. Терпя несправедливость, мы лишь умножаем ее вокруг. Игнорирование несправедливости не уничтожает ее, а закручивает пружину вокруг нашего же горла.
Диктаторы умирают либо убегают за границу — исполнители преступных приказов остаются для расплаты. Любая диктатура всегда при опасности первым сбрасывает за борт балласт своих молчаливых рабов.
И шестое. Если вдруг — по разным объективным и субъективным причинам — большинство общества начинает упорствовать против диктатуры — диктатура погибает. Тем или иным образом, но погибает. Иной раз сломать ситуацию может один лишь незаметный поступок одного только человека — как одна только дополнительная песчинка может спровоцировать движение весов. Это происходит очень быстро, неожиданно и безвозвратно. Поэтому терпеть неизбежное наказание за смелые поступки в условиях общей солидарности и общего упорства приходится по времени немного. Несколько недель. Несколько месяцев максимум. И каждый поступок может стать той самой песчинкой, что сдвинет ситуацию с мертвой точки. И никто не знает, чей это будет поступок и когда он случится. Именно поэтому важен каждый, даже самый маленький, но поступок.
А если унижаться, молчать, приспосабливаться (это тоже стратегия, и мы ее часто избираем для себя), если терпеть зло вокруг в надежде переждать злое время — тогда лихие времена растаскиваются на годы.
Этого всего люди в тридцать седьмом не знали — ведь не было европейского опыта осмысления диктатур, не было еще Нюрнберга, Стэнфордского эксперимента, книг Франкла, Шлинка и Ханны Арендт, не было, в конце концов, у нас знаний о Куропатах.
Наша мощь в том, что мы теперь это все знаем. И мы должны выкарабкаться».
Анна Северинец, Радио Сводоба.
Добро пожаловать в реальность!