Светлана Алексиевич: Революционизировав общество, власть в Беларуси сделала за оппозицию ее работу

Что показали судебные процессы над участниками событий 19 декабря в Минске, и есть ли у белорусов повод для оптимизма? Об этом – в интервью Deutsche Welle с известным белорусским писателем Светланой Алексиевич.

 

Светлана Алексиевич назвала завершившиеся судебные процессы над участниками акции протеста против итогов президентских выборов в Беларуси, которая прошла 19 декабря прошлого года в Минске, и испытанием, и травмой. Оценкой произошедшего, а также своим видением будущего режима в Беларуси писатель поделилась с Deutsche Welle.

Deutsche Welle: Чем стали процессы над участниками событий 19 декабря прошлого года для белорусского общества, властей и оппозиции?

Светлана Алексиевич: Думаю, что это одновременно и испытание, и травма. Мы поняли, кто мы есть. Мы поняли, что такое наша власть. И самое главное - власть сделала за оппозицию ее работу: абсолютно революционизировала общество. Со стороны может показаться, что все это происходит в оппозиционной тусовке, с теми людьми, которых коснулись репрессии. А на самом деле власть создала революционную ситуацию, продвинула сознание людей.

И если раньше оппозиция была слабой, то теперь я могу сказать, что мы имеем сильную оппозицию. Ее лидеры и активисты очень достойно прошли выпавшие им испытания. Я, например, открыла для себя Санникова, Некляева, Дашкевича. Конечно, они сейчас платят за это свободой, здоровьем, потерей близких. Но мы теперь стали сильными и нас стало гораздо больше. Обществу стало понятно, что и как надо делать.

И эта картина еще сопровождается финансовым кризисом. Тут все совпало. Для власти это явилось абсолютной катастрофой. Она продемонстрировала убожество, неспособность к переменам и анахронизм. Народ поумнел. Хотя мы стали свидетелями предательств.

- Что вас больше всего поразило?

- Меня лично, человека, который работает с тяжелым, катастрофичным материалом, удивила невероятная быстрота запуска сталинской машины репрессий. Спецназ, который избивает людей. Те, кто потом по Площади разбрасывал топоры, ледорубы и газовые баллончики. Судьи и прокуроры, которые врали себе и обществу.

Мне запомнилась одна деталь. Я подъезжала к СИЗО на улице Окрестина в Минске и разговаривала с ребятами, которых уже начали выпускать, с их родителями, которые ночевали у стен тюрьмы. Всех их поразило отношение молодых сотрудников милиции. Сначала арестованным приходилось ночевать в автозаках, поскольку тюрьмы были переполнены. И милиционер, молодой парень, специально открывал дверь и испытывал удовольствие от того, что арестованным девчонкам было холодно. Это еще раз показывает, как опасно провоцировать общество, как много всего в человеке.

Это большое искушение. Но с другой стороны, нашлось очень много честных  людей. Какие прекрасные матери у молодых ребят-оппозиционеров! Как они защищают своих детей, как хорошо о них говорят!

- Вы говорите, что власть революционизировала общество. Но почему тогда на судах и под стенами судов были только родственники, журналисты, правозащитники и оппозиционные активисты? Почему не было тысяч, даже сотен людей, которые пришли бы поддержать подсудимых?

- Этот вопрос, разумеется, возникает. Недавно в Польше я участвовала в одной дискуссии, и там речь шла о том, как долго польская интеллигенция не могла найти взаимопонимания с рабочими. И это произошло после событий на гданьской верфи. Я думаю, что в Беларуси этот момент еще не наступил. Это связано со слабостью нашего национального самосознания. С тем, что люди тратят очень много сил на элементарное выживание, на комфортное обустройство своей жизни. С тем, что власть старается полностью контролировать информацию.

Но есть процессы, которые медленно набирают силу изнутри. Этот потенциал будет копиться, а потом случится выброс. Я абсолютно не верю в то, что все эти жертвы, мысли, предательства проходят бесследно. Другое дело, что всем нам хочется, чтобы все эти изменения произошли скорее.

У нас исторически предопределены многие вещи. И генетический страх играет большую роль. Мне тоже раньше казалось, что белорусское общество спит. Сейчас такого ощущения нет. Оно сейчас не только дерется в очередях возле обменников. У нас достаточно умных людей. Нужна фигура, которая аккумулировала бы вокруг себя энергию протеста. И две таких сильных фигуры уже появились - Андрей Санников и Владимир Некляев. И это важно на сегодняшний момент.

- Вы упомянули судей и прокуроров. Для меня их поведение - самая большая загадка. Это ведь умные люди, которые прекрасно понимают, что было 19 декабря, и что происходит в суде. Они ведь хорошо осведомлены о процессах 30-ых годов. И о том, что ответственность за содеянное неизбежна. И все-таки ведут себя, как будто ничего это не было и не будет. Почему? Это сила системы или слабость человека, который не может ей противостоять?

- Это и то, и другое одновременно. Они прекрасно знают, чем все закончится в итоге. Тоталитаризм падает даже уже на Востоке, в арабских странах. В центре Европы он обречен однозначно. Другое дело, что речь идет о личной цене. Многие люди сегодня в Беларуси не готовы заплатить за перемены. Это не так просто.

Я представляю состояние того же Андрея Санникова. Умному, интеллигентному человеку вдруг пришлось оказаться в наручниках, исполнять унизительные требования, знать, что творят с его женой и ребенком. Это очень сложно. В чем и есть такая временная сила тоталитаризма, что человек - как бабочка в цементе. Люди не могут объединиться сразу. Необходимо некое мощное потрясение, и тогда начнется это сцепление. И если посмотреть на революции прошлого, так всегда и происходило.

Я была на Украине за две недели до Майдана. Мои тамошние друзья были уверены, что украинский народ никогда не двинется. И вдруг мы увидели сотни тысяч людей. Другое дело, чем все это потом кончилось.

Меня тоже потрясает поведение судей и прокуроров. Хотя я слышала, что после одного из процессов у одной из судей чуть ли не случился инфаркт. Понятно, какие чувства раздирают этих людей. Тут меня больше всего потрясло, как мужчины предают женщин. Судят оппозиционеров чаще всего женщины, мужчинам как-то удается от этого спрятаться. Это весьма характерно.

На первых ролях в политике мужчины, а когда надо делать грязную работу, она падает на плечи женщин. Они, конечно же, поплатятся за это. Эти процессы для них - пятно на всю жизнь. Это трагичная ситуация. Решиться на протест мало кто может в таком положении. Система отторгнет и накажет сразу. В этом ее сила. Поэтому мы или должны быть вместе, или нас поодиночке уничтожают.

- Во всех этих трагических событиях вы видите какой-то повод для оптимизма?

- Я вижу повод для оптимизма в людях. Несколько месяцев после президентских выборов абсолютно влюбили меня в собственный народ. Я всегда любила людей и не любила нашу кровавую историю. Сейчас я вижу перед собой много лиц - учительницу из Пухович Наталью Ильинич, которую уволили с работы за участие в демонстрации 19 декабря, мать Дмитрия Дашкевича, которой уже нет с нами, Андрея Санникова и Владимира Некляева, десятки молодых людей.

Я верю в белорусский народ. Мы оказались заложниками своей истории, не имея опыта свободы. Нам труднее, чем соседям. Но тоталитаризм напрасно надеется. Сегодня мы живем в общем мире. И сохранить советский колхоз в центре Европы сейчас нереально. Благодаря стремительному развитию средств коммуникации белорусы живут сегодня в тесной связи со всем миром.

Это только Лукашенко живет в Беларуси и думает, что мир принадлежит ему. Но это заблуждение. Мы живем в едином мире, и ничего тут уже не изменишь. Главное - цена перемен. Но последние события заставили меня поверить в наше будущее.

 Владимир Дорохов