Михаил Ковальков: В том, что это была провокация, я не сомневаюсь.

- Михаил, расскажите, как вы оказались на Площади 19 декабря?

- Я туда приехал из идейных соображений. У меня есть свое мнение о происходящих в стране событиях. Я ехал в Минск, заранее зная, что выборы будут сфальсифицированы. Я уже с этим сталкивался - депутаты у нас в стране, начиная от местных Советов и заканчивая Палатой представителей, фактически назначаются. Я сам участвовал в избирательной кампании и могу с уверенностью сказать, что председатель участковой комиссии, которому дают гарантию, что не привлекут к ответственности за нарушение избирательного кодекса, всегда напишет нужному кандидату тот процент, который необходим для победы в первом туре. А если этот председатель получит еще и дополнительные льготы, то может нарисовать и все 70 или даже 90 процентов.

К тому же у меня есть не только белорусский опыт выборов. В 2006 году я был наблюдателем на выборах в Верховную Раду Украины. Я видел, как проходит подсчет голосов там. Я наблюдал за голосованием на нескольких десятках участков. Так вот, если было два лидирующих кандидата, например, от БЮТ и Партии регионов, то в одной комиссии председателем был представитель от БЮТ, секретарем - от Партии регионов, в другой - наоборот. И члены комиссий были представителями самых разных политических сил. Когда шел подсчет голосов, поднимали и оглашали каждый бюллетень. И все бюллетени раскладывались на глазах у наблюдателей. А не так как у нас - окружили стол, засунули бюллетени за Некляева, Санникова, Статкевича, Михалевича в стопку Александра Григорьевича и выдали результаты.

Поэтому мое решение было совершенно осознанным. Особенно после того, как я услышал заявление Лукашенко в день выборов о том, что на площадь никто не придет. Я решил, что приду хотя бы я один. Оказалось, что не я один, а еще, по моим оценкам, тысяч 50 собралось.

- Сейчас все пытаются найти объяснения таким жестоким действиям властей. Что вы думаете по этому поводу?

- Лукашенко говорил где-то, что смотрел трансляцию с площади в прямом эфире. Я думаю, он не ожидал, что так много людей не доверяет ему. И просто сдали нервы. К тому же была подготовлена эта провокация с битьем стекол. В том, что это была провокация, я не сомневаюсь.

Я так и сформулировал следователю во время допроса, что это была явная провокация, сделанная для картинки на БТ - вот, мол, кучка отморозков бьет стекла. А после этого можно дать команду спецназу избить собственный народ, который пришел на мирный митинг.

- Вы видели, как это происходило?

- Да, я недалеко был. Видел, как стали бить стекла, как Рымашевский пытался их оттянуть, как другие люди пытались их оттянуть от Дома правительства. Народ начал скандировать: «Не бейте, Не бейте! Не бейте!».

Я видел, как вышел спецназ. Сначала оттеснил этих провокаторов от Дома правительства, но потом спецназовцев не стало. Я еще тогда подумал: «Раз вы вышли, так останьтесь стоять, чтобы предотвратить дальнейшие попытки». Но нет. И еще у меня вопрос: «Больше шестисот человек посадили, а где эти хулиганы? Ведь есть же их фотографии».

- Вы приехали в Минск один?

- Я видел на Площади знакомых из Бобруйска. Но, честно сказать, я никого не агитировал ехать в Минск - ни профсоюзных активистов, ни кого бы то ни было из работников завода. Я понимал степень ответственности. Поэтому поехал сам, и не как профсоюзный лидер, а как гражданин Беларуси, который решил выразить таким образом свой протест.

- Вы предполагали, что могут быть такие трагические последствия?

- Нельзя сказать, что о таком финале не думал вовсе. Я даже накануне пошутил по этому поводу. Пошли с друзьями в парилку. Там, конечно, обсуждали предстоящие события. Я и сказал, вот, мол, хорошо вымылся, надену чистое белье, а то вдруг посадят на «сутки» -- как бы вы тут Новый год на заводе без меня не встретили.

А если серьезно, ожидал, конечно, что может быть вмешательство милиции, будут препятствовать, ставить заслоны, преграды, чтобы не пустить народ. Но то, что произошло, у меня в голове не укладывается. То стекло, выбитое в дверях Дома правительства, не стоит избиения своих граждан, жестокого избиения, циничного, хамского. Там ведь были молодые девчонки, они кричали: «Милиция, мы вас любим!» А милиция в ответ дубинами. Это ужасно.

Я хочу подчеркнуть, что били беззащитное, мирное население. И чтобы мне там не говорили про заточки... Эти заточки можно принести на площадь, специально разбросать, чтобы опять же у БТ была картинка. Точно так же в 2006 году на Площади находили наркотики.

- В каком месте вас задержали?

- Прямо на Площади. Они отсекли часть людей, которые находились ближе к памятнику Ленину, и окружили. Потом стали сужать кольцо, оставляя проход к автозаку, и дубинками загоняли туда. Люди падали, спецназовцы их молотили беспощадно.

- Долго держали в автозаке?

- Какое-то время постояли на Площади. Потом привезли на Окрестина, там постояли. Но уже в первом часу нас построили вдоль коридора изолятора - девушек, молодых парней, пожилых людей - лицом к стене, руки за спину. Так часа три еще простояли. А в общей сложности в ту ночь простояли 13 часов. Перерыв был минут на 10 для составления протокола. По камерам определили только к часу дня 20 декабря. Мы там немножко посидели, а потом нас стали выводить, чтобы везти в суд.

- Как проходило судебное заседание?

- Конвейер. Буквально по 2-3 минуты на человека. Спрашивали: «Был на площади?» Отвечаю: «Был». -- «Виновен, 10 суток ареста».

Двоих таксистов привезли. Им посигналили люди, попросили подвезти Костусева. Машину сразу заблокировали гаишники. Костусева забрали. А на таксистов составили протокол, обвинив их в нецензурной брани. Тоже дали по 10 суток.

- Кто сидел с вами в камере?

- Нас постоянно переводили из камеры в камеру, по-видимому, опасались, чтобы люди в сговор какой-нибудь не вступили. Со мной сидели замечательные люди, все очень оптимистично настроенные. И предприниматели были, и студенты. В основном все с высшим образованием. Очень приятно было с ними общаться.

Никто не ныл, не плакал. Очень достойно держались. Мне, конечно, очень жаль студентов. Очень хочется надеяться, что власти не поступят с ними как в 2006-м, не повыгоняют из университетов. Это ведь наше будущее. Они ведь просто уедут тогда из страны.

- Все ваши сокамерники были участниками акции?

- У нас - да. А в одну камеру, рассказывали, посадили зэка. Он зашел и хотел «прописаться», как положено. Смотрит - все сидят. Удивился, спрашивает: «Политические, что ли?» Услышав ответ, успокоился.

- За решеткой время медленно течет?

- Я бы так не сказал. Конечно, не санаторий, но люди наши не унывали. Смех доносился до часу ночи. Сами карты делали, домино, шашки, все из подручных материалов. Только в последний день пришел замначальника изолятора и предложил шахматы. Не знаю, что на него нашло?

- Как было с питанием?

- Продукты передавать запрещали. Хотя, если честно, даже салом удалось полакомиться. Я в одной камере три дня отсидел, перевели в другую, захожу, а у них там такой шматок сала. Так мы это лакомство на три дня еще растянули, вприкуску с супчиком, очень вкусно было. А к концу отсидки и шоколад стали передавать. Умудрялись как-то передавать и сыр, и колбасу, но это, конечно, единичные случаи.

- А тюремная еда совсем плохая?

- Одни кашки. Мы смеялись, что такое «сбалансированное питание» очень полезно для фигуры. Раз в день давали котлету.

- Новости с воли доходили?

- Да, газеты иногда попадали, «Наша ніва», «Народная воля». Передали, номер, в котором были напечатаны списки арестованных. Из нашей камеры, нас пятеро сидело, только трое были в списках. Читали, что Романчук покаялся, осуждали. Просачивались и другие новости.

- Режим строгий был?

- В десять вечера отключали верхнее освещение, но оставалась лампочка над дверьми. Ребята, у кого зрение получше, читали.

- Ребята в основном молодые?

- И молодые, и по 30 лет, и по 40.

- Вы говорили, что коллеги с уважением отнеслись к вашему поступку, а вот администрация - напротив, пытается критиковать?

- Мне рассказывали, что еще 20 декабря на планерке заводской идеолог объявил, что в Минске на площади избит и арестован лидер Свободного профсоюза. Потом еще и листовку с критикой повесил на доске объявлений. На поверку вышло, что он тем самым оказал себе медвежью услугу, а мне провел хорошую PR-акцию.

Когда еще до выборов я собирал подписи за претендентов в кандидаты на пост президента, люди заходили и спрашивали: «Ты не за Лукашенко собираешь?» И когда я говорил «нет», подписывались целыми отделами.

Подавляющее большинство наших работников знают, что на самом деле произошло в Минске на Площади 19 декабря. Очень многие люди хотят перемен. Я уверен, что большинство работников нашего завода не голосовало за Лукашенко. Я ведь общаюсь с людьми. Я знаю это наверняка. И когда я после освобождения 30 декабря пришел на завод, то слышал только одобрение людей и самые лучшие пожелания. Все интересовались, как там было.

- Наш идеолог не знает настроение рабочих, раз пишет такие листовки. Повесив эту бумагу, он думал, что это будет мне во вред. На самом деле она пошла мне на пользу. Люди возмутились, а заодно и вспомнили про обещанную зарплату в 500 долларов, которой нет.

Поэтому я могу только поблагодарить нашего идеолога. Сейчас, когда принимают новых людей на завод, стараются не афишировать, что на предприятии действует еще и наш профсоюз. Благодаря этой листовке, люди узнали о Свободном профсоюзе, лидер которого за свои убеждения отсидел 10 суток.