Эту историю мне рассказал белорусский поэт Александр Быков, который в 80-е годы минувшего столетия жил на улице Партизанской в Борисове.
В одном из домовладений ремонтировали забор и когда выкапывали яму для нового столба, наткнулись на человеческие останки, лежавшие практически на поверхности земли.
Это уже были голые кости. Практически сгнивший ремень, несколько пуговиц, фляжка указывали на то, что найдено место последнего упокоения красноармейца времен Великой Отечественной войны.
«Не здаваць пазіцыю яго…»
Как рассказывал Александр Быков, люди, обнаружившие жуткую находку, позвонили в борисовский военкомат. Но на другом конце провода информацию восприняли скептически:
— А если это немец? — спросил военкоматский служака.
Не дождавшись реакции военных, хозяева домовладения прикопали кости чуть глубже. Из военкомата так никто и не приехал. Сейчас, по словам Александра, по этому месту проходит дорога. История эта до сих пор бередит душу поэта. Он посвятил безымянному солдату стихи.
Пад рабінай горкай ён спачыў,
З года сорак першага салдат.
Столькі год — у цемры, уначы
У сырой зямлі каля прысад.
Без радні ён, без узнагарод,
Без прозвішча і без імя.
Столькі год у цемры, столькі год.
І што мір — не ведае зямляк …
Тут калісьці з вераю святой
Даў свой першы і апошні бой.
Засталося — толькі і ўсяго —
Не здаваць пазіцыю яго!
Останки красноармейца были найдены примерно в сотне метров от скромного монумента в начале улицы Первой Московской дивизии в Борисове. Памятник не пользуется особым вниманием, возможно, потому что установлен далеко от нынешнего центра города.
Двое суток — много или мало?
В связи с этим вряд ли борисовчане считают памятник знаковым. Но в истории прошедшей войны это место, несомненно, знаковое. Именно здесь проходил рубеж первой организованной обороны, с которой встретились танки Гудериана на пути к Москве. На двое суток было задержано продвижение гитлеровских войск.
Много или мало — двое суток? Цену им можно понять, учитывая, что уже через три дня, 25 июня, немцы вплотную подошли к Минску, а 28 июня полностью оккупировали столицу Беларуси.
Нынешняя дорога Р53 Слобода-Новосады называлась тогда Московским шоссе. Его строительство осуществляло Главное управление шоссейных дорог НКВД СССР, и строили не только вольнонаемные, но и в большом количестве — заключенные лагерей. Дорога была одной из немногих трасс, соответствовавших тогдашним европейским меркам, и представляла собой для наступавших немецких войск наиболее удобный и короткий путь на Москву.
Удобным он перестал быть для танкистов Гудериана, после того, как авангард бронированного кулака — 18-я танковая дивизия Вермахта — натолкнулся у Борисова на яростное сопротивление.
Вот что написано в известной книге маршала Георгия Жукова «Воспоминания и размышления».
«На реке Березине наши войска особенно упорно дрались в районе города Борисова, где сражалось Борисовское танковое училище, руководимое корпусным комиссаром И.3. Сусайковым. К этому времени туда подошла 1-я Московская мотострелковая дивизия под командованием генерал-майора Я.Г. Крейзера. Дивизия была укомплектована по штатам военного времени, хорошо подготовлена и имела на вооружении танки Т-34. Генералу Я.Г. Крейзеру, подчинившему себе Борисовское танковое училище, удалось задержать усиленную 18-ю танковую дивизию противника более чем на двое суток. Это тогда имело важное значение».
Кавалерийское училище, преобразованное в танковое
Итак, первым организатором обороны стал командир танкового училища, которое размещалось в нашем городе, Иван Сусайков. К слову, танковым оно стало именоваться лишь 14 февраля 1941 года, а до этого оно целый год было Минским кавалерийским.
Катастрофическое начало войны поставило гарнизон Борисова и командование танкового училища в условия информационного вакуума.
В отчёте на имя начальника Главного автобронетанкового управления РККА генерал-лейтенанта Федоренко Сусайков писал:
«Командование училища с 23 по 26 июня от штаба фронта никаких сведений о противнике не получало. Училищу задача поставлена не была… Обнаружить местопребывание штаба не удалось. Случайные и отрывочные сведения о противнике получали исключительно от военнослужащих, которые беспорядочной толпой тянулись по автомагистрали на восток».
В этой ситуации Иван Сусайков проявил инициативу и приступил к подготовке города к обороне. Был вырыт противотанковый ров длиной семь километров, началось создание укреплённых пунктов и секторов обороны на западном и восточном берегах Березины. Из числа курсантов и преподавателей училища были созданы заградотряды, которые задерживали отступающих военнослужащих и формировали из них сводные отряды, включаемые в оборону города.
«Ты помнишь, Алёша?»
В эти дни с Иваном Сусайкиным встретился Константин Симонов, который выехал из Москвы на фронт и оказался в лесу под Борисовом — поезда дальше не шли. Поэт так описал встречу в книге «Разные дни войны. Дневник писателя»:
«Мне указали как на старшего на корпусного комиссара Сусайкова. Он стоял на лесной дороге, молодой небритый человек в надвинутой на глаза пилотке, в красноармейской шинели, накинутой на плечи, и почему-то с лопатой в руках. Я подошел к нему и по своей все еще не выветрившейся наивности спросил, где редакция газеты, в которой я мог бы работать, потому что я писатель, и направлен в армейскую газету. Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом и сказал равнодушно:
— Разве вы не видите, что делается? Какая газета?!
Я сказал, что мне надо явиться в штаб фронта, в политуправление. Он покачал головой. Он не знал, где штаб фронта, вообще он ровно ничего не знал, так же как и все находившиеся вместе с ним в этом лесу».
И еще одна цитата из той же книги Симонова, о той самой дороге, которую нынешние борисовчане знают как улицу Гагарина, протянувшуюся через весь город:
«…По обеим сторонам шоссе между столбами все телефонные и телеграфные провода были порваны. Возле дороги лежали трупы. По большей части — гражданских беженцев. [...] Вдоль дороги шли с запада на восток женщины, дети, старики, девушки с маленькими узелками, девочки… А с востока на запад вдоль дороги шли навстречу гражданские парни. Они шли на свои призывные пункты, к месту сбора частей, мобилизованные, не желавшие опоздать, не хотевшие, чтобы их сочли дезертирами, и в то же время ничего толком не знавшие, не понимавшие, куда они идут. Их вели вперед чувство долга, полная неизвестность и неверие в то, что немцы могут быть здесь, так близко. Это была одна из трагедий тех дней...».
Поэт недолго пробыл в Борисове, но эти дни остались с ним навсегда. Симонов упоминал этот город не единожды. И в стихах 1941 года, посвященных Алексею Суркову: «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины».
И позднее, в 70-е годы, когда попал в Северном Вьетнаме под бомбежку американских самолетов:
«Под бомбами, на поле рисовом,
Лежу, опять двадцатилетний,
Как в сорок первом, под Борисовом,
На той, считавшейся последней...»
Янкель Крейзер — внук кантониста
26 июня Сусайкову все же удалось наладить связь с вышестоящим командованием. Он был официально назначен приказом штаба фронта командиром Борисовского гарнизона, а оказавшийся в городе (он возвращался из отпуска к себе в часть) полковник Александр Лизюков — начальником штаба.
Но несколько сотен курсантов танкового училища вместе с отступавшими дезорганизованными красноармейцами, которые останавливали заградительные отряды, вряд ли смогли удержать танковую армаду Гудериана без артиллерии, которой у них не было.
Однако 30 июня на борисовские рубежи вышли дивизия 1-я Московская мотострелковая дивизия во главе с Яковом Крейзером, который не был на тот момент генералом, а только полковником, но командовал элитным подразделением, в котором прошел путь от командира взвода до командира дивизии.
При рождении его назвали Янкелем. Он появился на свет в еврейской семье в Воронеже 4 ноября 1905 года. Губернский город не входил в черту оседлости, за которой в Российской империи разрешалось проживать евреям. Однако для некоторых из них делались исключения. Дед Янкеля был кантонистом.
Кантонистами в 1805–56 гг. называли в России несовершеннолетних солдатских сыновей, числившихся с рождения за военным ведомством, а также взятых принудительно в кантонисты малолетних бродяг, детей евреев, раскольников, польских повстанцев, цыган.
То есть, дед Янкеля Крейзера с малых лет служил в царской армии, когда срочная служба для нижних чинов была не год, как сейчас, а целых 25 — четверть века. Причем в кантонисты забирали с 12 лет, но 25-летняя служба начиналась с 18-ти. После такой выслуги даже евреям делали послабления и разрешали селиться за пределами черты оседлости, в которую входили почти вся нынешняя территория Беларуси и значительная часть Украины.
Высшую награду СССР получил еще до войны
Хотя отец будущего военачальника был мелким торговцем, сам он пошел по стопам деда. В Красной Армии служил с февраля 1921 года, то есть, с пятнадцати лет. В 1922 году добровольцем поступил в 22-ю пехотную школу. После окончания служил в разных частях, пока в январе 1928 года не был переведён командиром взвода в 3-й стрелковый полк 1-й Московской Пролетарской стрелковой дивизии.
Именно в этой воинской части произошёл серьезный карьерный рост красного командира, достигшего в конце жизни звания генерала армии.
Летом 1936 года в Алабинских лагерях в присутствии двух маршалов — заместителя народного комиссара обороны Михаила Тухачевского и начальника Генерального штаба Александра Егорова — участвовал в батальонном тактическом учении, выстроенном по личному замыслу Тухачевского.
Крейзер командовал батальоном в наступательном учебном бою. Его действия были признаны образцовыми. На материале этого учения в июле и августе 1936 года М. Н. Тухачевский опубликовал в «Красной звезде» две статьи под общим заголовком «Батальон в наступлении (задача первая и задача вторая)», в которых высказал ряд новых требований к ведению глубокого боя. По мнению Тухачевского, майор Крейзер показал себя пытливым, мыслящим, перспективным командиром.
16 августа 1936 года в газетах было опубликовано Постановление ЦИК СССР о награждении орденами ряда отличников боевой и политической подготовки РККА. Командир учебного батальона майор Крейзер Я. Г. этим постановлением был удостоен ордена Ленина — официально высшей наградой СССР.
К 1941 году, когда 35-летний полковник Яков Крейзер был назначен командиром 1-й Московской Пролетарской дивизии, он имел за спиной не только пехотное училище, но и стрелково-тактические курсы усовершенствования командирского состава РККА «Выстрел» и Курсы усовершенствования высшего начальствующего состава при Военной академии имени М. В. Фрунзе.
Мобильная оборона между Борисовом и Оршей
Взяв под свое командование под Борисовом танковое училище и разрозненные группы отступавших военнослужащих Красной Армии, Крейзер организовал эффективную оборону силами своей дивизии и влившихся в неё курсантов и красноармейцев.
Сдерживание танков Гудериана осложнялось тем, что не удалось взорвать мост через Березину, который был уже подготовлен к уничтожению советскими саперами. По мосту потоком двигались отступавшие красноармейцы и беженцы. Появление немецких танков на мосту стало неожиданностью, они порвали гусеницами провода, ведущие к минам, и взрыва не случилось.
2 июля Борисов полностью заняли немцы, но на восточной окраине города, в том районе, где стоит памятник Первой Московской дивизии, продолжался бой, во время которого, скорее всего, погиб солдат, чьи останки были обнаружены на улице Партизанской.
Дивизия Крейзера на двое суток задержала немецкий танковый корпус, уничтожила десятки танков и бронетранспортёров, сбила двенадцать самолётов, истребила свыше тысячи гитлеровцев. А потом ещё двенадцать дней не давала возможности немецкому танковому корпусу развить стремительное наступление вдоль автострады Минск — Москва. За это время советские войска успели подтянуться и занять оборону по Днепру.
Яков Крейзер применил метод мобильной обороны. Он заметил, что немцы предпочитают наступать днём, преимущественно по дороге, а ночью отдыхали. Поэтому после дневного боя он отводил свою дивизию на десяток километров восточнее. Немцы с утра обрушивали огонь на позиции, где уже оставался лишь прикрывавший отход арьергард Первой Московской дивизии, а продвинувшись вперед, неожиданно попадали под обстрел.
Такая тактика стала губительной для немцев. Вальтер Неринг, командир 18 танковой дивизии Вермахта, которая находилась в авангарде наступавших немецких войск, в приказе по дивизии отмечал: «Потери снаряжением, оружием и машинами необычайно велики… Это положение нетерпимо, иначе мы «напобеждаемся» до собственной гибели».
Герой на войне, героем остался и после
В конечном итоге, как известно, так и получилось, немцы «напобеждались».
А тогда в 1941 году Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июля 1941 года за успешное руководство воинскими соединениями и проявленные при этом личное мужество и героизм Я. Г. Крейзеру, который был тяжело ранен 12 июля и эвакуирован в тыл, было присвоено звание Героя Советского Союза.
Он первый Герой Советского Союза в стрелковых войсках во время Великой Отечественной войны.
7 августа 1941 года Яков Крейзер стал генерал-майором. Во время войны он командовал разными армиями, участвовал во многих сражениях. С 1943 года и до Победы он возглавлял 51-ю армию.
Вот как, оценивал его маршал Иван Баграмян:
«Крейзер с первых дней войны находился в боях, командуя различными общевойсковыми объединениями. 51-ю армию, которая передавалась нам из резерва Ставки, Крейзер возглавлял уже почти год и заслуженно считался одним из самых опытных и проверенных в боях командармов. Мне он очень нравился своей настойчивостью в достижении цели, оптимизмом и умением быстро ориентироваться в сложной обстановке».
51-я армия отличилась при освобождении Донбасса, Крыма, Прибалтики. Во главе этой армии Крейзер воевал на Южном, 4-м Украинском, 1-м и 2-м Прибалтийских фронтах. Эта армия под его командованием участвовала в Донбасской, Мелитопольской, Крымской, Шяуляйской, Рижской, Мемельской, Курляндской наступательных операциях. Участвовал в боях за освобождение Донбасса, при прорыве противника на Перекопском перешейке, за овладение городами Новочеркасск, Мелитополь, Симферополь, Севастополь, Шяуляй, Елгава.
Уже после победы Якову Крейзеру в июле 1945 года было присвоено звание генерал-полковника.
Жизнь потребовала от него не только военного, но и гражданского мужества. Известно, что в 1953 году, во время «дела врачей», будучи вызванным в ЦК КПСС, Я. Г. Крейзер наотрез отказался подписать так называемое «Письмо представителей еврейской общественности», требующее смертной казни для арестованных врачей-евреев.
Лишь смерть Сталина спасла Крейзера от расправы. Он командовал военными округами, Высшими офицерскими курсами «Выстрел». В июле 1962 года Якову Крейзеру присвоено звание генерала армии.
Умер он в 1969 году, в возрасте 64 лет. Тяжкие ранения на фронте, кочевая военная судьба подорвали здоровье героя. Похоронен в Москве, на Новодевичьем кладбище.
В Борисове нет улицы имени Якова Крейзера.
Материал подготовлен в рамках проекта "Знаковый Борисов".
Добро пожаловать в реальность!