Политолог — о вбросе, касаемом смерти российского правителя.
— Для Лукашенко смерть Путина, безусловно, будет значить больше, чем для кого-либо в мире, — отметил координатор беларусской экспертной сети «Наше мнение» Вадим Можейко, комментируя «Салідарнасці» слухи о скоропостижной кончине главы РФ. — И раньше политическая модель Лукашенко была заточена на получение различной поддержки из России, на интеграционные игры с Россией, на то, чтобы продавать свою антизападную риторику в обмен на их газ и нефть.
Тем более, после событий 2020 года и экономическая, и политическая зависимость от России многократно возросла.
Конечно, смерть Путина будет играть большую роль в том, как сложится в будущем российская политическая модель и насколько с ней сможет взаимодействовать Лукашенко.
Поэтому для него такая новость в первую очередь будет тревожная. Неважно, как он относится к Путину, но как живется с Путиным, он знает, а с кем-то другим — не до конца понятно.
— Некоторые аналитики предполагают, что на самом деле Лукашенко и Путин, мягко говоря, недолюбливают друг друга и только на публике продолжают демонстрировать крепкую дружбу и взаимопонимание.
— Я думаю, что такие люди, как Путин и Лукашенко, принимают решения, не исходя из личных симпатий и антипатий, а исходя из политической прагматики и безотносительно того, насколько Лукашенко, там, любит или не любит Путина.
Гораздо важнее для него — его любовь к власти, и мы все в этом точно могли убедиться за прошедшие годы.
Не исключаю, он может и порадоваться тому, что Путин умер первым. Понятно, когда умирает один из двух стариков, которые не сильно ладят, для второго это приятнее, чем наоборот.
С другой стороны, можно и рюмочку поднять с грустью, мол, эх, Володька, уходит наше время.
Какие Лукашенко будет испытывать эмоции в душе — это его личные проблемы. Важнее, как это скажется на будущем Беларуси, как изменится российская политическая модель, как в этом контексте изменится вся ситуация в регионе.
А это может сулить для региона какие-то серьезные перемены. Потому что такие персоналистские режимы не зря так называют: смена персоны там действительно может играть очень большое значение.
— То, что Лукашенко в очередной раз сменил риторику по отношению к Польше на желание снова «протянуть руку соседям», может указывать на какие-то его особые предчувствия?
— В предчувствие я не очень верю, а что касается его так называемого «шпагата», то он занимался этим и раньше с периодической регулярностью.
Это в принципе естественная черта его политической модели, когда ты можешь разные центры силы балансировать, от каждого пытаться получить какие-то бенефиции, угрожая именно альтернативой.
Но после 2020 года по Западу альтернатива совсем заблокирована и, очевидно, что такая зависимость от России Лукашенко не радует. Но мысль возобновить возможность баланса со всеми сторонами он так и не оставил.
Что касается Польши, то риторика Лукашенко по отношению к этой стране меняется последние 30 лет: он сначала может угрожать, демонстрировать свою агрессивность, а потом сказать, вот, смотрите, какие проблемы мы можем создавать, и давайте лучше дружить, мириться и сотрудничать.
Это вполне в его стиле. Ничего нового.
— А как людям относится к таким обнадеживающим прогнозам?
— Я исхожу из того, что в жизни иногда случаются какие-то позитивные события сами собой, когда, например, шел-шел и нашел 100 долларов. Это, конечно, хорошо, но нельзя исходя из этого планировать свой бюджет.
Добро пожаловать в реальность!