После начала открытой агрессии России против Украины демократические силы Беларуси все чаще заявляют о российской оккупации страны и марионеточном характере режима Александра Лукашенко. Такая точка зрения распространена и в Украине, а также в странах Балтии и отчасти в Польше, где прямой диалог с Лукашенко категорически исключают, пишет историк и политический аналатик Александр Фридман.
Но действительно ли шансы на это равны нулю?
Здесь можно вспомнить, что главы некоторых стран старой Европы имели опыт контактов с официальным Минском после 2020 года. Возможны ли в будущем переговоры между режимом Лукашенко и ЕС? На какие шаги придется пойти белорусским властям для размораживания отношений?
Зачем звонили Меркель и Макрон
День 15 ноября 2021 года стал личным триумфом Лукашенко: состоялся телефонный разговор с исполнявшей обязанности канцлера ФРГ Ангелой Меркель.
Выросшая в социалистической ГДР, хорошо знакомая с СССР и владеющая русским языком Меркель никогда не скрывала своего отрицательного, даже откровенно презрительного, отношения к "политическим альфа-самцам" с постсоветского пространства. Наверняка не забыла фрау канцлерин и о вызывающем демарше Лукашенко, отказавшегося говорить с ней по телефону после выборов 9 августа 2020 года: тогда та стремилась призвать белорусские власти к диалогу со Светланой Тихановской и прекратить насилие.
Протесты в Беларуси Меркель, будучи на исходе своей долгой карьеры, восприняла и лично. Она публично сравнивала их с крушением социалистической диктатуры в ГДР, сделавшим возможным ее выдающийся политический взлет в объединенной Германии.
Звонки правителю Беларуси (а за первым последовал и второй 17 ноября) стали для Меркель шагом вынужденным и наверняка малоприятным: изначально она рассчитывала разрешить миграционный кризис на границах Беларуси и ЕС с помощью Владимира Путина, которого в ЕС считают патроном Лукашенко.
Но российский президент занял неконструктивную позицию, умыл руки и не оставил европейцам иного выхода, кроме как напрямую обратиться к объявленному после выборов 2020 года нелегитимным правителю-изгою. Будучи хладнокровным прагматиком и не рискуя собственной политической репутацией (вскоре, в начале декабря, предстояло покинуть пост), Меркель взяла Лукашенко на себя и одержала над ним победу.
Результатом "телефонной дипломатии" стала деэскалация кризиса. Белорусские власти согласились отвести мигрантов от границы. На проекте миграционного шантажа был поставлен крест.
И хотя Лукашенко очевидно рассчитывал на продолжение "диалога" с ЕС, надеясь в перспективе на отмену (или по крайней мере ослабление) санкций, его план с треском провалился. Звонки Меркель остались исключением, а Лукашенко попытался записать себе в актив признание с ее стороны (якобы назвала его президентом).
В Берлине эту словесную эквилибристику проигнорировали и лаконично подчеркнули, что звонки Меркель вовсе не свидетельствуют о признании Лукашенко, а переговоры велись с человеком, который несет ответственность за ситуацию на границе и обладает реальными рычагами решения конкретной проблемы.
Похожей логикой руководствовался в конце февраля 2022 года и президент Франции Эмманюэль Макрон. Пытаясь положить конец войне или по крайней мере предотвратить ее расползание на соседние страны, тот позвонил 26 февраля Лукашенко и даже, по сообщениям белорусской стороны, согласился на продолжение диалога с официальным Минском.
Продолжения, однако, не последовало: и Макрон, и преемник Меркель Олаф Шольц хотя и являются последовательными сторонниками "телефонной дипломатии" и продолжают (хотя и все реже) поддерживать контакты с Путиным, номер Лукашенко не набирают. И пока нет оснований думать, что молчание будет в ближайшее время прервано. Почему?
Как доказать, что ты не статист в московском спектакле?
И сам Лукашенко, и его окружение, а особенно государственная пропаганда, не устают подчеркивать независимую позицию и политическую субъектность сегодняшнего руководства Беларуси.
При этом Лукашенко то и дело демонстрирует готовность к контактам с Западом, а себя старается представить полным хозяином положения в стране, а также опытным государственным деятелем европейского (международного) масштаба, на фоне которого европейские лидеры Макрон, Шольц, а также Риши Сунак (Лиз Трасс, Борис Джонсон) выглядят как "жалкие дилетанты".
Особую личную антипатию Лукашенко испытывает при этом именно к Шольцу. После того как канцлер в августе нынешнего года рассказал о путинской оценке Украины и Беларуси как государств, которые не должны были бы существовать, атаки на Шольца со стороны белорусских властей приобрели систематический характер.
То, что именно Лукашенко и его окружение определяют характер внутренней политики Беларуси и что репрессии в стране проводятся по личному указанию "бессменного президента" (а не по приказу из Кремля), в Париже и Берлине не вызывает сомнений. Но именно репрессивный характер режима и ставит барьер для контактов с Западом.
В столицах стран ЕС традиционно критикуют Минск за репрессии и нарушения прав человека, однако ситуация в Беларуси как таковая сегодня мало интересует европейцев.
Главный и, пожалуй, единственный "белорусский" вопрос для Европы — это вероятность еще более активного вовлечения этого соседа ЕС в российскую войну против Украины. И здесь, очевидно, преобладает точка зрения, что Лукашенко, возможно, и влияет на принятие касающихся Беларуси военных решений, но последнее слово остается за Путиным.
Не ужасной репутацией Лукашенко и отсутствием доверия к нему (у Путина репутация еще хуже, а доверять ему прекратили уже и самые наивные европейские политики), а именно восприятием его как статиста в московском спектакле объясняется то, что ЕС ставит официальный Минск в игнор.
Подобное отношение к Лукашенко характерно и для западной прессы. Он хотя и пришел к власти еще в 1994 году, но действительно известным в Европе политиком стал лишь в контексте протестов 2020 года и событий 2021 года, когда принудительная посадка самолета Ryanair и миграционный кризис вынесли его имя в заголовки международных новостей.
Специфические манеры Лукашенко, склонность к скандалам и эпатажу, а также отрицание принципов политической корректности привлекли к нему внимание американской и европейской прессы, открывшей для себя нового, экзотического, да еще к тому же и "европейского Каддафи".
И если в 2021 году иностранные журналисты обсуждали с главой режима в первую очередь все-таки события в самой Беларуси, то в 2022 году Лукашенко интересует их не как руководитель Беларуси, а прежде всего как союзник и приближенный Путина; как человек, который регулярно встречается с российским президентом, а значит может поделиться инсайдами из Кремля.
Перспективы контактов с ЕС зависят от сюжета войны
Сторонники теории "оккупированной Беларуси" часто подчеркивают, что в правящих кругах (особенно в силовых структурах) распространяются пророссийские настроения, а многие чиновники связывают свое будущее уже не с "марионеткой" Лукашенко, а с настоящим "хозяином" Путиным. Лукашенко якобы постепенно превращается в хромую утку, и дело может даже дойти до государственного переворота.
Белорусская власть, как любой авторитарный режим, отличается непрозрачностью, а инсайды из властных кабинетов чрезвычайно редко попадают на страницы демократических СМИ. Предположения о заговорах являются в такой ситуации спекуляцией. Поведение высших чиновников пока не дает оснований усомниться в их лояльности Лукашенко.
Сам же он к концу 2022 года воспринимается в Париже, Берлине и других европейский столицах прежде всего как соучастник российской войны против Украины и союзник Кремля.
Если непосредственные соседи Беларуси и демократические силы этой страны склонны видеть в Лукашенко в первую очередь российскую марионетку, то в Западной Европе восприятие более дифференцированное. Считается, что режим полностью контролирует внутреннюю ситуацию, однако в вопросах внешней политики и безопасности обладает лишь весьма ограниченной самостоятельностью.
В феврале 2022 года Лукашенко связал свою судьбу с войной России против Украины. Победа России еще больше сузит его политическую субъектность, а выстраивание новых отношений "Союзного государства" с Европой станет прерогативой российского МИД.
Иной исход войны может привести к возобновлению диалога, который ЕС скорее всего, как показывает удачный опыт Меркель, будет вести с позиции силы.
И если после победы Украины речь может идти об условиях транзита власти и личных гарантиях для Лукашенко, то в случае заключения перемирия без урегулирования конфликта в Украине предметом переговоров могут стать отказ от репрессий и освобождение политических заключенных.
Добро пожаловать в реальность!