Наумчик: Лукашенко может в качестве Конституции предложить, скажем, инструкцию по использованию кофеварки - и это абсолютно ничего не изменит

Я спрашивал у противников идеи приходить на избирательный участок, какие есть альтернативные способы воздействия.

Я услышал только - бойкот.

Но бойкот - это не способ действия, это неучастие.

В Беларуси были самые жестокие репрессии со времен Второй мировой войны.

Сажают белорусов даже за "неправильный" цвет носков.

Как я могу на референдуме продемонстрировать, что я против — себе, белорусам, международному сообществу и власти?

Сначала о Конституционном положении. Никакого правового строя в современной лукашенковской Беларуси не существует, все определяют силовики.

Лукашенко может в качестве Конституции предложить, скажем, инструкцию по использованию кофеварки - и это абсолютно ничего не изменит.

Я мог бы напомнить Лукашенко, с которым мы вместе в начале 90-х были в Конституционной комиссии Верховного Совета, что тогда проект Конституции готовился три года, и первый раз был опубликован для обсуждения, если не ошибаюсь, года за полтора до принятия.

Тут же до референдума остается два месяца - и почти 10-миллионная страна ничего об этой Конституции не знает.

В общем, Конституция на референдумах в цивилизованном мире не принимается — ведь по одной главе (скажем, формирование местных органов власти) человек может быть «за», а по другой (полномочия президента, например) — не согласен.

Но все это абстракции.

В реальности никакого конституционного строя в современной лукашенковской Беларуси не существует.

Нынешняя Конституция в частях прав граждан и верховенства закона не соблюдается.

Касательно стратегии поведения оппонентов режима на референдуме. Если мы говорим, что Лукашенко не является легитимным президентом, что его указы и назначения нелегитимны, — значит, нелегитимен и так называемый референдум.

И как тогда воспринять призыв участвовать в этом референдуме, пусть бы даже и протестно?

Если вы пришли на участки — значит, вы a priori признаете право Лукашенко назначать референдумы. Это, конечно, еще не легитимизация Лукашенко, но шаг к ней.

Я согласен с Сергеем, что у Лукашенко сейчас нет никакой легитимности.

Мы уверены, что большинство белорусов его не считают президентом.

Я несогласен с мыслью, что когда я иду голосовать, я признаю его власть над собой.

У меня нет иллюзий по поводу того, что Ермошина подсчитает голоса честно.

Признак власти - это наличие карательного аппарата, аппарата принуждения.

Де-факто у Лукашенко аппарат принуждения есть.

У Тихановской, которую я считаю легитимным президентом-электом, этого аппарата нет.

Я могу либо сказать, что я несогласен с такой ситуацией, либо ничего не делать.

Всегда раньше Лукашенко никогда не волновала, малая или большая явка.

Цель Лукашенко на референдуме — показать, что никто не против него.

Он хочет продемонстрировать Путину, что он успокоил протесты, что он один способен делать Беларусь спокойной и лояльной России.

Голосовать на референдуме как "за", так и "против", — это соответствует планам Лукашенко.

Не приходить на участки — это также соответствует планам Лукашенко.

При диктаторском режиме у оппозиции не может быть идеальной стратегии. И протестное голосование, и бойкот имеют свои минусы.

Но, мне кажется, в варианте бойкота меньше минусов. И один большой плюс: граждане не участвуют в попытке легитимизации режима Лукашенко.

Мы не можем говорить о неэффективности бойкота по той простой причине, что он никогда в Беларуси оппозицией не использовался именно как стратегия.

Но можно сказать о самом провальном варианте участия. В 2004 году большая часть оппозиционных партий на референдум, который снимал ограничение на президентский срок, выдвинула стратегию - "Приди и скажи ему - нет!". Люди пришли, сказали "Нет".

Но Ермошина нарисовала большую цифру напротив "Да".

Мы слышим от сторонников протестного голосования: надо людям дать возможность почувствовать, что нас, противников Лукашенко, по-прежнему большинство. Но большинство - это когда «Голос» покажет, скажем, 3,5 миллионов тех, кто вычеркнул оба варианта ответа или не голосовал за лукашенковский проект Конституции. Их будет 3,5 миллиона? В самом лучшем случае, их будет миллион. А Лукашенко скажет: Чудесно! Миллион проголосовали против, это 22%, но 78% — за!

В августе 2020-го на минские проспекты выходили сотни тысяч людей под бело-красно-белыми флагами, а 16 августа вышло, мне так кажется, около миллиона - не только в городах, но и в деревнях, где никогда не выходили. Это впечатляло. Но референдум - это другое, теперь другая ситуация, такого зрелища, визуализации такой не будет.

Платформа "Голос" хорошо сработала в 2020 году, и ее результаты были признаны в документах международных институтов.

Мы намерены использовать и впредь эту платформу.

Как мы будем использовать "Голос" - об этом мы сообщим позже.

Когда Лукашенко будет сидеть на скамье международного суда, он скажет: "Да, избивали людей, но у меня не было другого выхода".

Чтобы соврать, ему не нужна наша явка.

Он боится активного политического действия.

Платформа "Голос" - верифицированный инструмент, и мы должны ее использовать.

Если отвечать на вопрос (теперь уже теоретический, так как штаб Тихановской призвал к протестному голосованию), какой была бы идеальная стратегия бойкота, то я вижу ее следующей.

Для меня нет сомнения, что Тихановская победила Лукашенко, что она 9 августа 2020 года была избрана президентом Беларуси, нравится она кому или нет.

Она бы могла еще раз подтвердить, что Лукашенко — нелегитимный президент, что он не имеет права назначать референдумы, что референдум по Конституции незаконен, что ее сторонники, все, кто хочет восстановления конституционного порядка, не будут в нем участвовать, просто не пойдут на него.

И что Запад не должен признавать его результатов.

И это была бы логичная, ясная и понятная всем позиция.

Мне очень нравится фраза: "Если хочешь рассмешить господа Бога — расскажи ему свои планы на завтра".

Эти оценки я даю исходя из ситуации сегодняшнего дня.

Возможно, что за два месяца все изменится, и те, кто сегодня за бойкот — предложат идти голосовать, или наоборот — Тихановская призовет бойкотировать референдум.

Безусловно, мы учитываем опыт "Народного голосования", инициированного на президентских выборах 2006 года Зеноном Позняком.

Вот цитата Позняка того времени: "Нельзя отказываться от участия в выборах, так как со стороны режима дело идет не о законных выборах, а о захвате власти при помощи выборов. При отрицании выборов власть будет захвачена".

Я согласен с тогдашним высказыванием Позняка.

Тогда не было телеграма, не было таких ИТ-технологий, тогда невозможно было верифицировать миллионы бюллетеней и показать настоящую картину голосования.

Я видел в 2020 году на участке, как много было людей с белыми лентами.

И это было одной из главных причин, почему люди вышли на улицы защитить свои голоса.

В Беларуси много людей, страдающих от нынешнего режима.

Мы с Сергеем смогли уехать из страны.

Сотни тысяч уехали. Но миллионы остались. И миллионы никуда не смогут уехать.

И у миллионов людей есть вопрос - что они могут сделать, чтобы остановить это.

Я не думаю, что сидение дома будет более сильным политическим действием.

Я понимаю, что есть риск и в участии.

Я разговаривал с людьми в Беларуси, некоторые боятся пойти на участок и поставить два крестика.

Но есть и те, кто после этого года репрессий готовы что-то сделать.

Не нужно рассчитывать, что в результате нашей стратегии в Беларуси в один день изменится власть.

Мы могли рассчитывать на это в 2020 году, сейчас — нет.

Я рассчитываю, что придет много людей и поставят два крестика, что много людей зарегистрируют свое голосование на «Голосе».

И мы продемонстрируем миру, Лукашенко, Путину, что большинство белорусов — против Лукашенко.

И наши единомышленники вновь увидят, что они большинство.

Я жил в бойкоте последние лет 20.

Я не занимался политикой, я занимался бизнесом, был кризисным менеджером, адвокатом.

Я бойкотировал эту систему.

И сейчас я получил результаты своего выбора: я не могу вернуться в Беларусь, мои дети не могут встретиться со своими родственниками.

Я не хочу больше бойкота. Я хочу участвовать.