Известный российский писатель Виктор Шендерович в эфире "Эхо Москвы" - о правителях Беларуси и России.
― У бандита развязаны руки. У бандита есть тактическое преимущество перед представителями закона. Потому что представители закона по определению должны держаться рамок закона. Они думают о цене человеческой жизни, о затратах. Им отвечать. А у бандита развязаны руки. Тактически Лукашенко, Путин – гораздо более свободны в своих поступках, чем любое европейское правительство. Потому что поляки протестуют против жестокости собственного правительства, там внутри раскол, там внутри горячие обсуждения, что делать. А у Лукашенко уже никто не протестует. Потому что все, кто могли протестовать — уже просто замолочены, запытаны, убиты. И там никто уже не протестует.
И Лукашенко свободен в своих действиях. Ему не грозит потерять рейтинг, потерять власть, потому что никакого рейтинга у него нет, а есть только власть. Он просто бандит, который захватил, заметь, слово «президент» уже не употребляем. Никакого президента Лукашенко нет в помине. Есть просто бандит, который захватил огромную территорию посреди Европы и делает что хочет. И как они все умеют, как Путин это демонстрировал и Лукашенко сейчас демонстрирует прекрасно – они прекрасно владеют технологией, так сказать, заострения повестки. Взвинчивания. Технология рэкета. Ах, вы не признали, — говорит Путин, — аннексию Кремля. Вот вам Донбасс. Вот вам война посреди Европы. Вы санкции, а вот мы еще сделаем что-нибудь. И мы заставим вас с нами разговаривать. Вы не хотите с нами разговаривать, вот вам Сирия – разговаривайте с нами.
Без нас не обойдется. Мы можем причинить тяжелый ущерб. Хотите — газ отключу, говорит. Эта Мордюкова из «Бриллиантовой руки», с усами. Отключим газ. Хотите мерзнуть, хотите гуманитарную катастрофу – сейчас организуем. Привезем, сами свезем беженцев, бросим вам на границу — и мучайтесь там. Гуманитарным фактором. Я не буду, потому что мне по хер мороз. Потому что я бандит. Потому что пусть все погибнут. И мы вспоминаем сегодня же, как раз 200 лет Ф. М. Достоевскому. Чтобы весь мир погиб. А чтобы к чаю всегда подавали. Миру погибнуть, а мне чтобы чаю пить. Человек из подполья. Только человек из подполья, несколько людей из подполья, которые с ядерным боезапасом, они давно вышли из подполья. Они давно скотопригоньевская элита. Они давно руководят этим Скотопригоньевском. И рулят, и гуляют по буфету.
Чего делать – не знаю. Потому что ситуация тяжелейшая. Мир в очередной раз большими ложками ест это дерьмо, которое называется «реал политик». Договариваться же надо, дружить же надо с ними всеми. С бандитами. Не хватило им Чемберлена с Даладье в 30-х годах. С этим реал политик. Тоже надо было договариваться. Чем кончилось — помним. Усмирить бандита можно только одним способом – крепко побив его. Это Хемингуэй. Времен Испании. Такая азбука. Ничего нельзя с ними сделать.
Но тут осложняется дело тем, повторяю, что у этих урок ядерное оружие и огромные возможности по рэкету. У них нет ничего кроме рэкета. Они ничего не могут предложить миру, кроме рэкета. Но зато уж рэкета много, тут они могут предложить огромный ассортимент. Как мы можем нанести вам ущерб – десятью способами. И все в наших руках. И вы нам ничего не сделаете. Мы вам устроим гуманитарную катастрофу, мы вам устроим холодную зиму, головную боль. И вы будете виноваты за замерзших в этих лесах. Приграничных. Вы виноваты за всю эту гуманитарную катастрофу. С вас будет спрошено, вы же демократические лидеры, у вас же электорат есть. У вас ЕС. У вас права человека. Ну, давайте, совмещайте права человека с государственной безопасностью. А создать прецедент просто открытием границ, тут поляков можно понять, которые говорят, что границы политы кровью. Немножко демагогическая фраза. Но, по сути, понятно. Создать прецедент, так если создать прецедент – Лукашенко навезет еще миллион беженцев.
― Но Европа до какого-то момента охотно принимала с моей точки зрения с очень скромной. Ошибочно принимала всех подряд, надеясь, что как-то переварит. И ребята, раз вы это делали – давайте, мы это против вас используем. Когда вам это уже не нужно, мы вас сейчас привезем из Сирии, Багдада. Из Афганистана. И сами виноваты, вы же пускали к себе всех подряд. Давайте, пускайте всех подряд.
― Совершенно верно. Гуманизация, прошедшие века, «смягчать времен суровость» – как писал Пастернак, времен суровость конечно смягчается. Никому не было дела ни до каких там, никакого гуманитарного фактора. Люди замерзали, вымирали, пандемия, просто вымирали городами. Никого это не волновало.
― Испанка, про испанку не так много написано литературы.
― Ну умерло и умерло. Пандемия 1348-года, не помню, чума. Треть Европы умерла. Нет СМИ, нет глобализации, нет Интернета. Телевидения. Это смерть не касается тебя психологически, если ты за километр от нее, за два. Никак она тебя не касается. К твоим нервам не имеет отношения. Слава Богу, что сегодня это не так. Слава Богу, что сегодня любая гибель любого беженца, по крайней мере, есть страны, и их много, где это тема для обсуждения. Где это касается нервов. Потому что, знаете, либо мы выбрасываем на помоечку вообще весь путь человечества. Ну так вот, забывая христианство, все отменить и озаботиться только безопасностью границ. Безо всякого христианства. Ну помер и помер. Чужой же. А вот это: нет ни эллина, ни иудея – это все не надо. То есть если быть последовательным, то нас же учит товарищ Гегель, диалектика. Все переходит на следующий круг. И снова кризис, из которого должно родиться что-то новое.
Европе сегодня трудно, повторяю, проблема в том, если говорить о политике, с Гегеля и Христа перейти к конкретной политике — проблема конечно заключается в том, серьезнейшая, что никакого консолидированного Запада, который противостоит этим бандитам и рэкетирам, сегодня нет. Там нет ни Тэтчера, ни Рейгана. Есть коллективный Шредер. Прости господи. Который сильно вдохновил Владимира Владимировича Путина. Шредеризация. То, что можно прикупить парламенты, бывших канцлеров, министров иностранных дел. Просто за газ купить. Тупо. Что можно коррумпировать парламенты, СМИ, на это деньги есть. И сегодня Запад довольно рыхло реагирует. Он же многообразный, но никакого коллективного единого Запада в этой ситуации нет.
― То есть доброй страны не осталось.
― Добрая страна размазана. Нет единого понимания, единых принципов и готовности противостоять. Понимания того, с чем столкнулся мир. Мне кажется мир, по большому счету до него еще не дошло, с каким серьезным вызовом он столкнулся. Может быть смертельным вызовом. Потому что, повторяю, урки были у власти во множестве. Убийцы, людоеды в большом количестве. Бокассы всякие. От Бокасса до Каддафи. Но вот чтобы было ядерное оружие и вот такие возможности по рэкету – и ничего не сделаешь. Надо договариваться. Такого, по-моему, не было. Мне кажется, они недооценивают степень отмороженности своих контрагентов. Мне кажется, они по большому счету все иногда протирают глаза по утру и думают: ребята, вы серьезно, подождите, вы же костюмы носите…
― Можно циничный бизнес-подход. В конце концов, и со Сталиным договаривались. И с Советским Союзом 70 лет торговали нефтью, газом.
― Только время от времени этот прагматичный подход заканчивается каким-нибудь Освенцимом, каким-нибудь 40-м годом. 41-м. Войной мировой заканчивается. Прагматичный подход товарища Чемберлена. Ну, там Чехословакию отдали. Ну ладно. Разменная карта. Ну сейчас Украину, кто будет воевать из-за Украины. Была такая пьеса «Бидерман и поджигатели» Фриша. Это такая рефлексия на предвоенные события. Про то, как в город пришли бандиты, и все понимают, что это бандиты и что они готовят поджог, что они все это сожгут. Но все пытаются с ними разговаривать, делать вид, что с ними можно, делают вид, закрывают глаза. Нет внутренней силы признать степень опасности. Потому что это потребует действий каких-то и может быть потребует смены администрации. Может быть выяснится, что я плохой администратор на такой случай. Что нужен кризисный администратор типа Черчилля. Человек, который не побоится сказать тяжелую правду своему народу.
Такое ощущение, что Европа, еще до нее толком не дошло. Вот сейчас доходит помаленьку, хотя после Боинга вроде бы могло бы уже дойти, с кем они имеет дело. Посмотрим. Но ситуация очень драматическая. Чего делать, никаких практических советов у меня нет. Если бы у меня был практический совет, я бы кандидатуру свою в ООН на генерального секретаря подал бы.
Добро пожаловать в реальность!