Александр Лукашенко подписал указ, объявляющий 2021 год годом народного единства. В новогоднее обращение Лукашенко тоже была вкраплена примирительная нотка: давайте, мол, перевернем «страницу пройденного» и будем жить дружно. Интересно, поверил ли хоть кто-то в такую утопию?
И дело здесь не в кровожадности противников режима, которых власти усердно рисуют экстремистами и даже идейными наследниками нацизма. Что бы ни плела пропаганда, а феномен подчеркнуто мирного белорусского протеста изумляет весь мир, пишет политический аналитик Александр Класковский.
Закавыка в том, что политический режим, который и прежде не был мягким, сейчас ради самосохранения вынужден становиться брутальнее, беспощаднее. Он явно не способен к диалогу с оппонентами, более того — не способен (или не считает нужным?) даже имитировать этот диалог.
Лукашенко всегда унижал идейных оппонентов, отзывался о них презрительно. И силовики с ними никогда не цацкались. Просто раньше под раздачу попадал в основном узкий слой традиционной оппозиции. В прошлом году, когда грянуло восстание масс, репрессивная машина стала захватывать пачками и прежде аполитичную публику.
Более 30 тысяч задержанных, из которых многие были наказаны арестами и штрафами, прошли через издевательства и пытки, получили увечья; несколько погибших; более 900 уголовных дел по политическим мотивам — все это говорит о настоящей войне режима против массы белорусов, загоревшихся лозунгом перемен.
Причем на языке войны (даже когда речь идет не о мифической агрессии НАТО, а сугубо о внутренней ситуации) открыто говорит правящая верхушка. Вспомним характерные высказывания Лукашенко: «иногда не до законов», «мы в плен никого не берем».
Или вот министр информации Игорь Луцкий (при том что его ведомство, по идее, призвано создавать благоприятные условия для работы СМИ разных форм собственности) в декабре заявил, что независимые медиа «стали непосредственными участниками информационной войны, откровенно выступив на стороне агрессоров». Ну, а с пособниками агрессоров, ясное дело, разговор короткий. Негосударственную прессу, которую и прежде не жаловали, ныне прессуют просто по беспределу.
И прекращать войну против имеющих альтернативную точку зрения на развитие Беларуси власти явно не намерены, потому что не знают иных способов «умиротворить» общество, кроме диктата грубой силы.
Взбунтовавшаяся же часть общества, в свою очередь, не согласна становиться на колени. И наверху наверняка опасаются: прояви хоть немного «гнилого либерализма» — пламя «мятежа» (выражение Лукашенко) разгорится с прежней силой, а то и жарче.
Между тем без освобождения политзаключенных, прекращения репрессий и наказания виновных в зверствах при подавлении протестов оппоненты режима не согласны начинать диалог с властями. Впрочем, те и сами не собираются садиться за круглый стол с действительными оппонентами (сенсационный октябрьский визит Лукашенко в СИЗО КГБ — не в счет).
Потуги властей изобразить протесты последних месяцев как попытку возродить нацизм, война против национальной символики тоже углубляют раскол в обществе. Какое тут примирение?
Наконец, если Лукашенко надумает-таки провести референдум по изменению Конституции, то и без того наэлектризованное общество поляризуется еще сильнее.
Честно выиграть референдум властям сейчас никак невозможно: поддержка их политики — и по эмпирическим ощущениям, и по фрагментарной социологии — ниже плинтуса. Значит, на несогласную часть общества станут давить еще сильнее.
Но даже если и не будет референдума, коллизия между анахроничной системой Лукашенко и запросом политически пробудившейся части (вероятно большинства) общества на кардинальные перемены никуда не денется.
Система (опорой которой остается сравнительно небольшой, но обладающий ресурсами, грубой силой и повязанный страхом слой чиновников, силовиков и прочих «ябатек») закостенела, скатывается в оголтелую полицейщину и не думает меняться. Поэтому никакого народного единства не будет, а «перевернуть страницу» получится только через демонтаж этой системы.
Добро пожаловать в реальность!