В пятницу 11 сентября Светлане Тихановской исполнилось 38 лет. Корреспондент TUT.BY побеседовал со Светланой о том, как изменилась ее жизнь за последний месяц, что она думает о нежелании Александра Лукашенко отдавать власть.
— Светлана, расскажите, насколько изменилась ваша жизнь за последнее время. Вы ведь не только уехали в другую страну, у вас теперь встречи на самом высоком уровне. Насколько для вас это привычно?
— Да уж, непривычно! Все изменилось, очень много работы. Мне приходится многому очень быстро учиться, принимать очень ответственные решения, которые, понятно, в обычной жизни я не принимала. Но благодаря тому, что у меня прекрасная команда, благодаря невероятной поддержке белорусов, я вижу, что мы все стремимся к одному — лучшему будущему. И все мои решения упираются только в это.
— Как вы воспринимаете, когда вас называют президентом?
— Это пока непривычно слышать, но я понимаю, что по итогам выборов так и есть. И понимаю, что когда ко мне так обращаются, это серьезно, никто не шутит. Это большая ответственность.
— Вам удалось воссоединиться с семьей? Ведь ваши дети были вынуждены уехать за границу?
— Да, я сейчас рядом с детьми. И так было сразу же, как только я приехала (в Вильнюс. — Прим. TUT.BY). Дети не видели меня чуть меньше месяца, конечно, соскучились, потому что раньше я все время находилась рядом с ними, мы не расставались больше чем на полдня. Конечно, для детей это было приключение, новые эмоции, и это немного перекрыло тоску по маме. Сейчас все хорошо, и я очень рада, что мы вместе. Многое омрачает жизнь, но то, что дети рядом — самое главное.
— Связь с Сергеем у вас только через адвоката?
— Да, вся информация у меня от адвокатов. Пока я была здесь, для меня забрали почту из дома, сфотографировали и переслали письмо от Сергея, которое он написал еще 20 июля. Видите, как долго письма идут. Он пишет, что поддерживает меня, очень скучает, передает всем привет и верит в белорусов. Он уверен, что у нас все получится. Иначе быть не может. Сергей обычно очень теплые пишет письма.
— В Беларуси уже стало привычкой: проснуться с утра и проверить, кого сегодня забрали. И это, конечно, влияет на настроение в обществе — от радости после воскресных маршей до полного отчаяния после задержаний. На какой точке ваше настроение?
— У меня настроение такое же, как и у людей. Когда читаю плохие новости, мне кажется, что мало мы сделали, надо больше поднажать. Потом вижу, что люди радуются, придумывают новые формы протеста, объединяются, и я радуюсь вместе с ними: ну вот же, никто не сдается, все хорошо. Как ни даешь интервью зарубежным СМИ, мне говорят, что в Беларуси падают протестные настроения, но посмотрите, на выходных так много людей, даже больше выходит. Я верю в белорусов, как и белорусы поверили в меня. Мы знаем, чего хотим. И больше не сможем жить жизнью, которая у нас была до выборов. Мы уже никогда не сможем принять эту власть, чего бы нам это не стоило, сколько бы времени это не заняло. Конечно, хочется, чтобы все поскорее закончилось, чтобы народ обрел свободу, чтобы провели новые выборы, чтобы Беларусь начала развиваться, но мы готовы бороться столько, сколько будет нужно, и люди, я уверена, тоже.
— Вы понимаете, что протестный потенциал не вечен? Рано или поздно этот ресурс будет исчерпан.
— Люди могут немного устать, но они уже не смирятся с этой властью. И они прекрасно понимают, что все зависит только от них. Мы вместе должны продолжать эту борьбу. Я верю в людей, верю, что это уже не остановить. Протесты могут принять новые формы, и это уже происходит. Посмотрите на флаги, которые вывешивают между домами. Их снимают, но люди снова вывешивают. Это же сколько надо денег, чтобы подогнать этот кран, чтобы снять флаг, а это все налоги. Людям не дают нормально пообщаться вечером, когда они собираются в своих дворах, ОМОН приезжает. Но люди все равно объединяются и выходят. С началом учебного года активно подключились студенты. Тут уже принцип «кто кого». Я верю в белорусов, мы все равно победим.
— Как вы воспринимаете слова Лукашенко о том, что «власть не для того дается, чтобы ее взял, бросил и отдал»?
— Сложно вообще что-то говорить о многих его высказываниях. Власть ему никто не давал, его поставили работать на это место. Люди его когда-то выбрали, давно хотели, чтобы он ушел, но к 2020 году народ окончательно проснулся. Кому он не отдаст власть? Народу, который и так этой властью должен обладать согласно Конституции? Это не его огород, а мы не его крепостные. Не надо отдавать власть, надо передать управление государством другому человеку. Люди больше не хотят, чтобы он был с нами.
— Многих потрясла новость о том, как Мария Колесникова осталась в Беларуси. Разрывая паспорт, она ведь понимала, что окажется за решеткой, что в итоге и произошло. Что вы думаете про ее поступок?
— Я думаю, что это очень смелый и героический поступок. В Беларуси, наверное, всего несколько человек, которые при таких обстоятельствах поступили бы так же. Тот, кто подвергся этому прессингу, кто был в такой ситуации, понимает, как сложно не уехать. А у Маши получилось, она сломала систему. Это довольно эксцентричный поступок, это в ее духе, она такая — уууух! Мы все должны ей гордиться.
— Сегодня на родине и на свободе остается только один член президиума Координационного совета — Светлана Алексиевич, но по состоянию здоровья она не принимала активное участие в работе. Как Совет будет дальше представлен в Беларуси?
— Да, мало кто остался на свободе из президиума, но никто не подает заявки о выходе из членов Координационного совета. Мы обсуждаем, как будем работать дальше. Возможно, будет избран новый президиум.
— Сегодня многие люди выходят на протест даже не столько из-за выборов, сколько из-за жестокости силовиков. Лукашенко во время интервью с российскими журналистами обмолвился, может, стоит «перевернуть эту страницу». Это возможно, на ваш взгляд?
— У Лукашенко своя книга, листы которой он переворачивает, а у нас своя, и эту страницу мы никогда не перевернем, это уже титульный лист, потому что люди никогда не забудут и не простят эти зверства. Это была очень большая ошибка со стороны государства учинить эту жестокость. Да, люди вышли защитить свои голоса. Но таких демонстраций, наверное, не было бы только из-за выборов. Сейчас большинство выходит, потому что возмущены пытками. Эти три дня зверств — худшее, что могла допустить власть. Они думали, что так подавят протестные настроения, но еще больше разозлили людей, убедили их в том, что нужно с этим бороться, потому что в противном случае мы для этого государства ничего не будем значить. Мы этого не забудем и не простим. И тот факт, что до сих пор не возбуждено ни одного уголовного дела, вопиющий. Власть может сколько угодно «переворачивать страницы», но люди будут добиваться справедливости. И если власть ничего не сделает, будут подключены международные структуры.
— Почти месяц вы живете в другой стране. Чего вам больше всего не хватает из жизни в Беларуси?
— Не хватает дома как такового. Если говорить о личном, то дома ощущаешь себя поближе к мужу. Конечно, ему сейчас помогают, носят передачи, но когда ты ближе, ощущаешь себя комфортнее. Постоишь возле тюрьмы, чуть-чуть приблизишься к нему. А еще мне жаль, что я не почувствовала атмосферу, которая царила на демонстрациях. Когда я наблюдала отсюда, мне казалось, что люди идут и испытывают страх. Но участники мне рассказали, что когда они шли в стотысячной толпе, то ощущали только счастье. Конечно, хотелось бы это испытать. Я очень скучаю по Родине, как бы пафосно это ни звучало. Тянет домой безгранично, поэтому надеюсь, что очень скоро такая возможность будет и у меня, и у всех людей, которые вынужденно уехали. Мы не можем не победить, слишком много людей ждут возвращения домой.
Адар'я Гуштын / TUT.BY.
Добро пожаловать в реальность!