Во время визита в Ветковский район Александр Лукашенко в очередной раз рассказал о том, как он некогда «спас» Беларусь от национализма. По словам политика, в Украине перед началом российского вторжения «начали русский язык, русскоязычное население давить, травить. Как у нас во время Шушкевича, Позняка. Национализм у нас же тоже начал захлестывать страну». Что касается ситуации в Украине, то еще ранее похожее заявление политика комментировали в Верховной раде Украины, назвав его пересказом «основных нарративов российской пропаганды». Нас же интересует вторая часть высказывания Лукашенко, в которой он утверждает, что до его прихода к власти в Беларуси «давили и травили русскоязычное население». Мы попытались найти что-то похожее на эти события в реальной истории страны. Вот что у нас получилось.
Подмена понятий
Сам по себе национализм, о «захлестывании» которым рассказал Лукашенко, не является чем-то преступным ни в международном, ни в белорусском законодательстве. Хотя «распространение белорусского национализма» упоминается с очевидно негативной коннотацией, например, белорусскими следователями, привлекать за это к ответственности суды не могут: соответствующей статьи в Уголовном кодексе попросту нет.
Похоже, что, как и многие российские политики и пропагандисты, Лукашенко здесь использует подмену понятий — демагогический прием, с помощью которого нейтральный термин наделяется чертами другого, знакомого слушателю как что-то очевидно плохое (или наоборот). Так, например, война превращается в «спецоперацию», а белорусские добровольцы — в «наемников».
Лукашенко же заменяет вполне легальным национализмом созвучный ему нацизм — преступную и запрещенную идеологию, — развитие которого действительно выглядело бы вредным и даже опасным процессом для страны. Но национализм и нацизм (точнее, национал-социализм) — далеко не равнозначные понятия.
Национализм — это идеология, согласно которой каждая нация должна иметь свое государство, и лояльность этому национальному государству должна занимать важное место в системе морально-этических координат человека. Благодаря идеям национализма появились очень многие современные государства — в том числе почти все восточноевропейские (и Беларусь тоже).
В свою очередь, национал-социализм — это ксенофобская тоталитарная идеология, основанная на идеях расового и культурного превосходства одних народов над другими. Кроме того, ее неотъемлемым элементом является подчеркивание выдающейся роли харизматического вождя-диктатора и стремление к физическому уничтожению всех, кого нацисты считают своими врагами. Нацизм подчеркивает мнимое неравенство людей, право сильных управлять слабыми и жестко подавляет конкурирующие политические и социальные институты. Также он отвергает и объявляет своими врагами демократию, либерализм, верховенство закона и прав человека.
Даже определение нацизма как некоей крайней степени национализма выглядит очень серьезным упрощением. Национализм сам по себе не означает стремления к диктатуре, завоевательным войнам или этническим чисткам — а без этих составляющих немыслим нацизм. Созданные благодаря всплеску популярности идей национализма национальные государства вполне могут оставаться демократическими и не склонными к территориальной экспансии, мирно сосуществуя с соседями.
Соответственно, само по себе «захлестывание национализмом» Беларуси в начале 90-х не должно пугать. Всплеск национализма — естественный процесс для страны, восстанавливающей свою независимость. Через него прошли все новообразованные государства того времени. Другое дело, что в Беларуси этот всплеск носил достаточно ограниченный характер (об этом чуть ниже), и метафора «захлестывать» выглядит для описания этого процесса совсем уж чрезмерной.
«Как у нас во время Шушкевича, Позняка…»
В своем высказывании Лукашенко обозначил временные рамки периода, в который, как он считает, Беларусь захлестывал национализм, а русский язык и русскоязычное население «давили и травили». Это «времена Шушкевича, Позняка», под которыми, судя по всему, подразумевается период от обретения Беларусью государственной независимости до первых президентских выборов (с конца 1991 по 1994 год).
В этот период Беларусь являлась парламентской республикой, и ее главой формально был спикер Верховного Совета (то есть парламента) Станислав Шушкевич. А Зенон Позняк возглавлял небольшую, но очень активную фракцию Белорусского народного фронта «Адраджэнне» в том самом парламенте. Выходит, двух человек, которых Лукашенко упомянул в своей речи, вероятно, следует считать ответственными за то самое «захлестывание национализмом». А также за некие недружественные действия в отношении русского языка и русскоязычного населения.
Мы не сумели отыскать упоминаний хотя бы об одном жителе Беларуси, задавленном либо отравленном в 1991–1994 годах за использование русского языка. Что касается некоего давления на русский язык, то им при большом желании можно посчитать установление белорусского языка в качестве единственного государственного в Беларуси. Но подобная практика широко распространена в странах, образующихся на месте распадающихся многонациональных держав. К примеру, из числа 15 бывших советских республик русский язык сейчас имеет статус государственного лишь в двух: собственно, в России и в Беларуси. Остальные 13 стран закрепили такой статус за своими национальными языками.
И даже если представить, что предоставление белорусскому языку статуса единственного государственного действительно могло быть воспринято некоторыми гражданами как давление на русский, то в этом случае придется признать, что Лукашенко пытается исказить историческую действительность. Дело в том, что белорусский стал единственным государственным языком в стране еще до того периода, который Лукашенко назвал «временами Шушкевича, Поздняка». Закон «О языках» был принят 26 января 1990 года. Беларусь тогда все еще являлась советской социалистической республикой в составе СССР, а председателем Верховного Совета был не Шушкевич, а коммунист Николай Дементей (сам состав парламента также был полностью коммунистическим). Станислав Шушкевич занял этот пост более чем через полтора года, в августе 1991 года.
При этом сам закон был очень либеральным и не подразумевал какого-то тотального вытеснения русского языка — он получил статус языка межнациональных отношений. В неофициальных отношениях, разговорах на работе, в торговле, транспорте, медицинском и бытовом обслуживании можно было использовать оба языка. Как на белорусском, так и на русском могла готовиться техническая и проектная документация. На русском языке продолжали безо всяких проблем разговаривать чиновники. Хотя закон предусматривал, что они должны были овладеть белорусским языком за три-пять лет, в 1995 году министр труда Александр Соснов признавался, что он единственный человек в его ведомстве, который владеет белорусским. Судопроизводство планировалось сделать белорусскоязычным за 10 лет — к 2000 году.
Учебники по истории Беларуси, изданные в начале 1990-х годов. Фото: 90s.by
Только в двух сферах — в культуре и образовании — употребление белорусского языка становилось все более заметным. На нем массово пели даже эстрадники вроде Александра Солодухи и Инны Афанасьевой. В 1994/1995 учебном году в первые классы с белорусским языком обучения пошло 75% детей. Всего по-белорусски в том году училось 40,6% школьников.
Но фактически лишь этими сферами (действительно важными с точки зрения возрождения национальной культуры в стране, столетиями бывшей частью других государств) все и ограничилось.
«Захлестывание национализмом», которого не было
Что касается масштабов «захлестывания» Беларуси национализмом в начале 1990-х (который, как мы помним, сам по себе не является чем-то предосудительным), то его очень просто измерить в цифрах.
В 1990 году в СССР прошли первые альтернативные (то есть с возможностью выдвижения нескольких, в том числе не представлявших коммунистическую партию или ее организации-сателлиты, кандидатов на одно депутатское место) выборы в Верховные Советы республик СССР. Литовский аналог БНФ «Саюдис» по их итогам контролировал 91 место в парламенте из 135 (73%). Народный фронт Латвии получил на выборах 131 место из 201 (65%). Блок «Народная Рада» в украинской Верховной раде включал 125 депутатов из 450 (28%). Фракция же БНФ в Верховном Совете Беларуси насчитывала 27 депутатов из 360 (то есть всего 7,5%).
Возможно, что фраза о «захлестнувшем» страну национализме справедлива для государств, где националистические силы получили уверенное большинство в парламентах после демократических выборов. Но о Беларуси начала 1990-х этого точно нельзя сказать — даже если упрощенно считать националистами всех сторонников БНФ. Подавляющее большинство мест в Верховном Совете по-прежнему оставалось за представителями коммунистической номенклатуры. А реальная власть была сконцентрирована в руках премьера Вячеслава Кебича — еще одного бывшего коммунистического деятеля, выступавшего за воссоздание СССР.
С таким раскладом Белорусский народный фронт смог претворить в жизнь далеко не все свои инициативы. В частности, в 1991 году решениями Верховного Совета БССР «превратилась» в Республику Беларусь, а ее государственными символами стали исторические бело-красно-белый флаг и герб «Погоня» — но вот, например, переименовать Минск в Менск у сторонников Фронта не получилось.
Еще более интересные события, опровергающие слова Лукашенко о неких временах, когда Станислав Шушкевич и Зенон Позняк якобы совместно проводили в стране националистическую политику, произошли в 1992 году. Тогда БНФ попытался изменить соотношение сил в парламенте через плебисцит. Для этого Фронт собрал 442 тысячи голосов в поддержку референдума о проведении досрочных выборов в Верховный Совет по новым правилам. По задумке БНФ, белорусский парламент должен был стать профессиональным (то есть постоянным местом работы для депутатов), а число народных избранников сокращалось до 160. Вместо выборов всех депутатов по избирательным округам БНФ предлагал половину избирать по партийным спискам.
Хотя БНФ даже перевыполнил план по сбору подписей (достаточно было 350 тысяч), Станислав Шушкевич так и не поставил вопрос о проведении референдума на голосование на весенней сессии 1992 года. А на осенней сессии депутаты вопреки закону не утвердили дату плебисцита. Большинство депутатов (не без основания) боялось, что попросту не попадет в новый состав парламента. Таким образом Шушкевич, которого Лукашенко обвиняет в помощи националистам, не позволил БНФ и Позняку потенциально получить в Верховном Совете больше мест. А возможно, и вовсе спас мандат самого Лукашенко, который тогда был депутатом ВС от Шкловского округа.
А потому этот политик, когда вспоминает о разгуле национализма в нашей стране, сознательно или не совсем лжет. Националистические силы в Беларуси никогда не приходили к власти, а в названный Лукашенко период страной в действительности руководила бывшая коммунистическая номенклатура в лице Верховного Совета и правительства Кебича — путь иногда и шедшая на уступки активной оппозиции БНФ.
А в 1994 году Верховный Совет принял версию Конституции Беларуси, согласно которой страна превращалась в президентскую республику. Это произошло вопреки желанию БНФ, который выступал за парламентскую республику и утверждал, что в условиях отсутствия демократических традиций, неразвитой партийной системы и подконтрольного исполнительной власти парламента президентство неизбежно трансформируется в диктатуру.
Добро пожаловать в реальность!