Немалая проблема для сегодняшних лукашенковских силовиков - то, что реальных оппозиционеров и врагов режима найти сейчас на территории Беларуси чрезвычайно сложно: их на свободе фактически не осталось, пишет Виктор Богдевич на «Радио Свобода».
Одни — в тюрьмах, изоляторах и под следствием, другие успели убежать за границу. И как в таких условиях проводить очередную (и, очевидно, не последнюю) «жесточайшую зачистку»? Откуда набирать серьезные (выше, чем у конкурентов) цифры вскрытых и арестованных врагов, «скрытых ячеек», «засланных диверсантов» и других «экстремистов»? Если явные враги закончились, выход один — разоблачать врагов тайных. Тех, которые до поры прятались «под плинтусом» и даже, возможно, делали вид, что поддерживают режим и служат ему.
Силовики при Лукашенко всегда были привилегированной кастой. А после 2020 года для них вообще настал звездный час. Наградой за подавление протестов стал для людей в мундирах настоящий золотой дождь — ордена, погоны, дополнительное финансирование, создание новых структур... При том, что экономика Беларуси в стагнации, доходы бюджета падают, население сокращается, военно-полицейский аппарат стал в государстве столь отдельным отгороженным островом, на котором царят благосостояние, достаток и привилегированное положение. Для них режим не жалеет никаких денег.
Проблема, однако, в том, что этот свой привилегированный статус приходится время от времени оправдывать и обосновывать. Ранее такую роль отлично выполняли видеокартинки жестких разгонов мирных демонстраций 2020 года. Однако сейчас, спустя три года, архивными снимками уже не отчитаешься. Нужны новые разоблаченные заговоры, предотвращенные покушения, пойманные диверсанты и разгромленные «спящие ячейки экстремистов». И все это, как ни странно, при соответствующих усилиях и организаторских способностях можно обнаружить (ну или сделать вид, что обнаружили).
Вот как рассказывал на днях государственным пропагандистам о достижениях своих подчиненных заместитель министра внутренних дел Николай Карпенков, один из главных исполнителей политических репрессий в стране:
«У нас работают все спецподразделения ежедневно. „Рысь" тренируется и по адресам задерживает... сейчас "Беркут" работает в пограничье, чтобы ни одна мышь там не проскользнула, если тут на хвост кому-то наступим; СОБР постоянно работает. Поэтому силовики получили задачу и внутренние войска в рамках спецоперации, которую проводит МВД для проведения зачистки и наведения порядка. Мы это делаем. А их ячейки остались...».
17 марта ГУБОПиК сообщал, что проводит в последнее время по 20 обысков ежедневно. Аресты, задержания, обыски за последние две недели произошли в Бресте, Витебске, Орше, Гомеле, Ивацевичах, Мозыре, Минске, Миорах, Новополоцке, Пинске, Полоцке и других городах. С 15 марта по политическим обвинениям в регионах осудили не менее 166 человек (это без учета Минска).
Соперничество между силовиками и раньше было привычным явлением. А уже сейчас, когда их ряды заметно выросли, а борьба за влияние, финансирование и «кормовую базу» обострилась, тем более. Лукашенко во время последнего (мартовского) совещания с ними даже удивился: «Я заметил тренд — каждое ведомство пытается выставить себя в лучшем свете».
Хотя удивляться тут нечему: чем больше генералов, тем острее между ними конкуренция. А как иначе продемонстрировать свою незаменимость и эффективность, если не новыми арестами и разоблачением врагов? Соответственно, возникает соревнование: кто больше разоблачит, арестует, посадит.
Разумеется, возможно и другим способом продемонстрировать свои способности. Тот же Карпенков, например, хвастался недавно, что его ведомство за считанные недели приобретет около тысячи дронов, с помощью которых участников массового протеста «идентифицируем, обнаружим и, если нужно будет, задержим с определенным сюрпризом». (Под сюрпризом, очевидно, подразумевается использование с помощью тех же беспилотников газовых и светошумовых гранат).
Жест эффективный, вот только как его в сегодняшней Беларуси продемонстрировать Лукашенко? Разве что самим насильно людей на какую демонстрацию выгнать, чтобы потом всех арестовать и отдубасить с помощью этих неизвестно для чего купленных за огромные деньги беспилотников.
Осужденным на смерть отрубали головы топором
Соперничество между силовиками — кто самый ловкий в разоблачении врагов народа — привычное явление в любом тоталитарном режиме. В годы сталинских репрессий региональные управления НКВД наперегонки выявляли шпионов и диверсантов. Были и другие варианты, которые многие использовали. Чтобы получить орден, повышение по службе или очередное звание, считалось желательным и даже необходимым просить повышения лимитов на расстрелы и лагеря. Вот, например, глава Кировской области Михаил Родин летом 1937 года обратился в Кремль с просьбой увеличить для области лимит «по первой категории» (расстрел) на 300 человек, по второй (лагерь или тюрьма на 8-10 лет) — на 800. Сталин проявил щедрость: позволил повысить количество расстрелов не на 300, а на 500 человек. Правда, число тех, кого следовало направить в лагерь, уменьшил — на 200. Что примечательно, общую цифру тех, кого надлежало репрессировать, оставил без изменений.
На местах многие функционеры НКВД проявляли в отношении работы с «врагами народа» творческий (как сказали бы сейчас, креативный) подход. Например, в Вологде осужденных на смертную казнь не расстреливали, а отрубали им головы топором — с согласия начальника местного НКВД майора Жупахина (может, не так и жестко, если сравнивать с кувалдой «Вагнера»). Очевидно, Жупахин рассчитывал на дополнительную премию за экономию револьверных патронов. Депонировали боеприпасы и в Куйбышеве: в Куйбышевском УНКВД из почти двух тысяч казненных в 1937-1938 годах около 600 человек задушили веревками. В тюрьме НКВД в Новосибирске чекисты соревновались друг с другом, кто убьет «врага народа» одним ударом бота в пах. В Барнауле приговоренных к смерти убивали ломами. А на Алтае и в Новосибирской области молодых женщин перед расстрелом энкаведисты насиловали...
Степень зверства в лукашенковских застенках до уровня сталинского НКВД еще не дотягивает, но тренд тот же... То, что описывали в 2020-м заключенные Окрестина, о чем сейчас доходят от политзаключенных отрывками сведения из СИЗО и тюрем, свидетельствует о глубоком творческом осмыслении сотрудниками сегодняшнего белорусского МВД опыта идейных предшественников, с которых они явно берут пример.
ГУЛАГ не сразу строился. Тактика «экономии репрессий»
Знатоки внутренних законов, по которым укрепляются и ослабевают диктатуры, утверждают: наиболее устойчивые тирании — те, где диктатор придерживается тактики «экономии репрессий». То есть, где репрессии разворачиваются и расширяются постепенно, где ими не сразу злоупотребляют. Градус репрессий, чтобы держать общество в страхе и полном подчинении, должен не спадать, а возрастать постепенно: тогда режим более долговечный. Так происходило в сталинском Советском Союзе. ГУЛАГ не сразу строился, обнаружение «врагов народа» не сразу было поставлено на поток. Те кулаки, контрреволюционеры и антисоветчики, которых обнаруживали и арестовывали, например, в конце 20-х и в начале 30-х годов, чаще всего действительно имели в своих биографиях антисоветские эпизоды и получали сравнительно мягкие приговоры (часто — только ссылку на несколько лет на свободное поселение куда-нибудь в Поволжье или на Урал).
В конце 1930-х практически всех этих людей арестовывали повторно, и чаще всего расстреливали. Машина репрессий набирала ход, аппарат НКВД расширялся и требовал для оправдания собственного существования все больше жертв. За врагами настоящими пришла черед врагов воображаемых. Сначала тех, кто мог быть тайным, скрытым противником коммунистического режима; потом, когда пересажали и перестреляли всех подозреваемых, взялись за собственные ряды.
Начался Большой террор, под каток которого попадали все: и неграмотный колхозник, и маршал-орденоносец, и преданный коммунист, и сталинский многолетний соратник. Чтобы выполнить доведенные планы по арестам, сотрудники НКВД стали выдумывать разного рода «повстанческие», «троцкистские», «террористические» организации. Изначально аресты «антисоветских элементов» проводились на основании картотек НКВД, а потом на основании «свидетельств», выбитых во время следствия. Поскольку сталинский режим разрешал практически любые виды пыток, выбить показания на любого (даже самого высокопоставленного партийного функционера) было несложно. И выбивали.
Был такой советский анекдот
Как говорил генеральный прокурор СССР: «Главное — в процессе следственных действий не выйти на самих себя...»
Логика массовых политических репрессий такова, что получается именно как в анекдоте: в конце концов под нож попадали те, чьими руками эти репрессии осуществлялись, кто сам их организовывал, координировал и санкционировал, кто «вел следствие». Будет ли в сегодняшней Беларуси по-другому? Вряд.
Пока что силовики в Беларуси, проводя все новые «зачистки», ходят преимущественно по старым адресам. Под аресты попадают те, кто когда-то засветился «в базах», отбывал административный арест «за политику». Но таких людей все меньше: осознавая угрозу, большинство из них убежало или скрывается. Продолжать и наращивать «зачистки» невозможно, если не расширять круг тех, кого разрешено репрессировать. Логика террора такова, что рано или поздно дойдет очередь и до тех подозрительных «своих», кто спрятался «под плинтусом», а в конце концов — и до тех, чьими руками репрессии осуществляются. И это будет окончательное установление деспотии в ее классическом сталинском виде.
Еще в июне 1937-го изобретательный Вологодский майор госбезопасности Жупахин, придумавший отрубать головы «врагам народа», получал орден Красной Звезды за «кипучую чекистскую работу», а уже в декабре 1938-го он сам был арестован и расстрелян как «шпион» и «диверсант».
Всесильный в 1937-1938 годах «генеральный комиссар госбезопасности» Николай Ежов, арестованный в 1939-м, сначала отрицал все обвинения. Но после того, как бывшие коллеги применили одобренные ранее им же «спецметодв», тут же признался в том, что он и шпион, и террорист, и готовил заговор против товарища Сталина. Правда, на суде отказался от выбитых под пытками признаний и единственное, о чем жалел: «почистил 14 000 чекистов, но огромная моя вина заключается в том, что я мало их почистил».
Позже Сталин, который непосредственно руководил политическими репрессиями и в 1937-1938 годах доводил Ежову планы по расстрелам, сказал о нем с осуждением: «многих невинных погубил. Мы его за это расстреляли...»
«Мы никогда не ошибаемся»
Заместитель министра внутренних дел Беларуси Казакевич, рассуждая недавно о том, кто подпадает под «жесточайшую зачистку», которую проводит его ведомство, утверждал:
«Мы никогда не ошибаемся, мы приходим к тем людям, которые играют в подпольщиков и наивно считают, что современные способы коммуникации позволяют им оставаться анонимными».
Печальная ирония заключается в том, что почти точно такое же выражение («наши органы не ошибаются») было чрезвычайно распространено в сталинском СССР, где под нож политических репрессий попадали миллионы ни в чем не повинных людей.
...Приближение прошлых избирательных кампаний при Лукашенко и в 90-е, и в «нулевые», и в 2010-е годы обычно сопровождалось некоторой политической либерализацией. Власть позволяла себе имитацию демократического процесса: выдвижение независимых кандидатов, сбор подписей, агитационную кампанию, выступления по телевидению и радио с критикой режима.
Приближающиеся избирательные кампании (2024-2025) будут первыми при Лукашенко, когда ничего подобного не предвидится. Никогда раньше страх потери власти на лице диктатора не был таким явным. От него сегодня не приходится ждать не то что либерализации и снисходительного отношения к политическим соперникам — все указывает на то, что это будут первые выборы в условиях жестких политических репрессий, в атмосфере подозрительности, поиска врагов и тотального страха в обществе. Трудно представить, кто в сегодняшней Беларуси осмелится хотя бы поставить подпись за кого-то из других кандидатов (кроме Лукашенко), даже если это будут «спойлеры» вроде Гайдукевича или Канопацкой. О перспективе получить пять лет лагерей «за экстремизм» все прекрасно осведомлены. Так что все дружно пойдут и подписываться, и голосовать разве что за «единого реального кандидата», «гаранта мира и стабильности».
«Как всегда, решать будет народ. Если вы решите, что нужна вам другая жизнь — Господь с вами, попробуйте», — сказал Лукашенко 22 марта, отвечая на вопрос о предстоящих выборах.
После всего, что произошло и происходит в Беларуси, начиная с 2020-го, предложение «попытаться» добиться «другой жизни» прозвучало из уст этого человека особенно двусмысленно, зловеще и угрожающе.
Добро пожаловать в реальность!