Меня часто спрашивают: «Пойдут ли белорусские солдаты безропотно убивать украинцев, если Путин с Батькой их пошлют»? Мой ответ никому не нравится. А говорю я следующее: «Если пошлют – пойдут убивать. Не пошлют – не пойдут. На то они и солдаты, чтоб бездумно выполнять приказы. Их желание или нежелание не значит ничего», пишет автор телеграм-канала "Свободная Беларусь".
Обычно после моих слов разгораются жаркие споры. Оппоненты настаивают на том, что у украинцев с белорусами нет никаких противоречий, никакой исторической вражды, спорных территорий, поводов для мести. Следовательно, заставить белорусов убивать украинцев, которые им ничегошеньки плохого не сделали, нереально.
На это я могу возразить следующее: а какие противоречия у украинцев с бурятами, чеченцами, тувинцами, ингушами и дагестанцами? Какая историческая вражда? Какие спорные территории? Разве им украинцы сделали что-то плохое?
У ингушей, например, жесткая обида на осетин, которые провели этнические чистки на своей территории. 490 ингушей (включая 12 детей) человек были убиты, более 60 тысяч стали беженцами, уничтожены 13 из 15 ингушских сел Пригородного района Северной Осетии, потеряно 40% территории республики (ингуши считают легитимной границы 1944 года на момент депортации их в Казахстан). Для 500-тысячного народа это огромная беда. Если можно назвать более серьезные основания для смертельной вражды, то попробуйте сделать это. Причины убивать друг друга есть, однако после пяти дней резни в 1992 году насилия на «линии соприкосновения» нет.
Может быть, у этнически русских россиян есть какие-то причины ненавидеть украинцев? Назовите хоть одну! Вот у украинцев да, причин для ненависти хоть отбавляй – у них россияне Крым отобрали, сделали миллионы украинцев беженцами, развязав войну в Донбассе. Но даже имея полное моральное право, Украина не нападала на РФ. Напали именно русские. На ютубе полно видеосюжетов с допросами пленных оккупантов. Ни один из них не смог внятно ответить, ЗАЧЕМ он воевал. При этом все, как один уверяют, что украинцы – братский народ, никакой ненависти к нему у них нет и быть не может. Либо молча пожимают плечами, либо лепят стандартные отмазки: мол, я человек военный, начальство послало – пошел воевать.
Ненависти нет, но получив приказ, эти люди деловито принялись перетирать в пыль украинские города и убивать мирное население. По иронии судьбы под основной удар попало как раз население восточных русскоговорящих регионов. И ни малейшей рефлексии у оккупантов по этому поводу не возникло. Артиллеристу дали координаты – он насыпал туда «Градом», снес пару домов, под завалами погибли пара десятков «освобождаемых» украинцев. Зачем ему при этом кого-то ненавидеть или испытывать некие исторические обиды? Достаточно просто быть дисциплинированным должностным лицом, четко и бездумно исполняющим команды.
Да, есть очень небольшая тусовочка фанатов «русского мира», больных фанатиков типа Гиркина, которые всерьез верят в доктрину воссоединения Руси. Для них внутренняя мотивация действительно имеет значение, они убивают за идею и считают убийство доблестью. Но таковых ничтожно мало. Среди украинцев тоже есть упоротые националисты (с иными я пересекался еще на Майдане), горевшие желанием «перевоспитать» и украинизировать неполноценных с их точки зрения схидняков. Но таких на всю 40-миллионную Украину, пускай, несколько тысяч, то есть десятые доли процента от всего населения.
Но простому мобилизованному Ваньке из Воронежа или Хабаровска идеология «русского мира» чужда и непонятна. Зачем вот лично ему украинская земля? У него своей – навалом. Все, сказанное про русских, касается и белорусских солдат. Чем они отличаются? Кстати, в 2020-м они убивали и самих белорусов, которые осмелились демонстрировать свою нелояльность диктатору. Если они стреляли и избивали белорусов, которые им точно ничего плохого не сделали, то почему они постесняются стрелять в украинцев?
После того, как я детально объясняю, почему белорусские солдаты будут стрелять в украинцев, если им прикажут это делать, мои оппоненты обычно заводят песню о том, что если у солдата нет мотивации воевать, а у белорусов ее точно нет, то они начнут воевать «на отцепись», будучи озабочены исключительно тем, чтобы выжить в чуждой им мясорубке. То есть начнут массово сдаваться в плен, особенно срочники.
Обычно так говорят люди, не воевавшие и не служившие в армии. Сдаться в плен 90% военнослужащих не могут в принципе. Скажите, как сдаться солдату (прапорщику, офицеру), который на аэродроме в Барановичах бомбу подвешивает на самолет? И «на отцепись» он свою работу сделать не сможет. Он либо подвесит бомбу, либо нет. При попытке саботажа – тюрьма. Особистам же надо хлеб отрабатывать, а тут такой подарок – предатель в части в военное время!
Так что бомба будет подвешена и упадет, куда ни попадя, возможно на жилой дом, убив десяток гражданских. Потому что летчик сдаться тоже не может. Катапультироваться? Скажу вам по секрету, что катапульта срабатывает штатно только в половине случаев. А если срабатывает, то зачастую пилот получает довольно серьезную травму. И не факт, что его не расстреляют в воздухе или не прикончат на земле те, у кого он дом разбомбил. Так что, по сути, у летчика нет возможности избежать участия в боевых действиях, хочет он, или нет.
То же самое относится к артиллеристам. Один подвозит снаряд, другой подносит, третий заряжает, четвертый наводит, пятый дергает за шнур. Все они становятся убийцами и военными преступниками, если снаряд попадет в роддом. Но они же этого не увидят, они не выбирают цель, а просто механически выполняют свою работу. Они не могут воевать, спустя рукава. Есть задача выпустить 20 снарядов – выпустят. Если будут работать с ленцой, значит вместо часа, будут стрелять два. Но в этом случае вырастает риск получить ответку и сдохнуть. Соответственно, если для солдата приоритет – выжить, значит он вынужден будет летать, как муха, чтоб скорее отстреляться и покинуть огневой рубеж, пока его не накрыли.
Относительно велики шансы попасть в плен только у пехотинцев, да и то не у всех, а лишь у тех, кто участвует в ближнем бою. Причем у штурмовиков, атакующих украинские позиции шансы сдохнуть – 7 из 10, а сдаться в плен – 1 из 100. Если повезет, ранят недалеко от своих окопов – можно отползти назад. Ползти раненному в противоположном направлении – верная смерть. Не чужие, так свои пристрелят, заподозрив зраду. Уверен, что большинство вагнеровцев, которых Пригожин рекрутирует по зонам, втайне рассчитывают улучить момент и сдаться. Удалось это единицам.
Примерно 90% пленных украинцы брали в ходе наступательных операций. Передовые подразделения ВСУ зачищают какое-нибудь сельцо и обнаруживают там ныкающихся в сараях бомжей в военной форме, брошенных своим начальством (связь в росармии отвратительная и потому в условиях бардака приказ на отход элементарно не доходит до многих подразделений, даже не подозревающих о том, что противник прорвался).
Чисто теоретически при приближении украинских солдат можно выскакивать с поднятыми руками и отчаянно голосить, что ты хочешь сдаться. Если не произойдет подобного эксцесса, окажешься в плену. Но в том-то и дело, что дойди до дела, белорусскую армию Путин с Лукашенко бросят в наступление. И тогда смотри написанное двумя абзацами выше.
Самая безопасная возможность сдачи в плен возникает в случае окружения, когда капитулирует все, попавшие в котел. В ходе текущей войны такая ситуация возникла только единожды, когда оккупанты блокировали в Мариуполе украинский гарнизон. В мае сдались более двух тысяч защитников «Азовстали». Соглашусь, что белорусская армия, попав в окружение, быстро развалится и начнется массовая сдача в плен. Но такого счастья может и не случиться.
Так что сдача в плен – дело рисковое и непростое. Языком трепать легче, чем сделать.
Добро пожаловать в реальность!