Политолог, руководитель Центра политического анализа и прогноза Павел Усов в интервью обозревателю "Свободы" Виталию Цыганкову отвечает на вопрос, в каком направлении эволюционирует минский режим; анализирует, почему более невозможна "либерализация", и объясняет, зачем Лукашенко пугает белорусов войной.
- В какую сторону происходит эволюция нынешнего минского режима? Мы наблюдаем только ухудшение и усиление тех тенденций, которые были и до августа 2020 года, в характере режима происходят качественные стратегические изменения?
- Трансформация режима происходит по всем направлениям. Если к 2020 году режим можно было характеризовать как неоавторитарный, с довольно большим присутствием фасадных элементов демократии, с существованием определенного пространства для гражданского общества и оппозиционных структур, существованием независимых медиа — то после августа 2020 года режим изменился в сторону неототалитарного. Теперь он абсолютно не принимает возможности существования какого-то альтернативного информационного и даже интеллектуального идеологического пространства.
Такая трансформация связана с тем, что создателям системы, на которую опирался режим (система определенной стабильной легитимности, определенной идеологической поддержки, когда не существовало критических угроз), стало понятно, что в условиях широкого гражданского пространства, в условиях кризиса эта система не выдержит. Поэтому началась ее трансформация на платформе тоталитарных тенденций, контроля в сфере информации и политической активности.
Обычно такие трансформации происходят либо в начале существования таких систем, когда необходимо уничтожить всех противников и зачистить пространство, которое может создавать угрозу для власти, — либо в период глубоких кризисов, в процессе упадка режима, распада старой системы. Чтобы этого не допустить, авторитарная система возвращается к более жестким подходам для сохранения власти.
В Беларуси в 2020-2021 году произошла большевизация системы, использование неправовых методов для подавления оппонентов. Постепенно эта большевизация перешла в институциональный террор, закрепилась на законодательном уровне, террор и репрессии стали системной практикой.
- Некоторым казалось, что после того, как режим удержался в результате событий 2020 года, власти вернутся на знакомый им вариант ослабления репрессий, торговлю политзаключенными в обмен на отмену санкций и «нормализацию» отношений с Западом. Ведь раньше же в истории этой власти репрессии обычно были ответом на активность общества — когда не было активности (как на выборах 2015-го), тогда не было и репрессий. Почему сейчас репрессии не прекращаются — хотя внешних проявлений борьбы против властей почти нет?
- Это связано, с одной стороны, с эволюцией власти. В 2006 или в 2010 годах политический кризис, возникавший в результате выборов, не носил системного характера, не вызвал обвала легитимности, большинство населения смотрело пассивно на происходящее. В 2020 году Лукашенко для большинства общества явно потерял социальную и легитимную поддержку, произошел системный кризис.
Кризис затронул не только общество, но и саму власть — начался саботаж, распад структур власти, которые должны были контролировать функционирование системы. Произошли сбои в работе аппарата фальсификации выборов, когда в избирательных комиссиях начали появляться настоящие протоколы. Отношение номенклатуры - она по крайней мере пассивно ожидала, кто победит, либо даже поддерживала альтернативных кандидатов. Электоральный провал и террор первых дней после выборов затронул все ветви власти, все общество, даже некоторые православные священники начали возмущаться действиями властей.
Так что невозможность для власти вернуться в ситуацию «к августу 2020-го» объясняется именно глубоким кризисом всех частей системы. Поэтому возвращение к «либеральным» элементам во внутренней политике (в условиях, когда вернуть поддержку большинству населения нет возможности), к условной оттепели, просто невозможно. И до самого конца существования власти во главе с Лукашенко эта система уже не изменится. Может измениться интенсивность террора. В 2006 или в 2010 году репрессии затрагивали только оппозицию. А сейчас террор носит общий, массовый характер.
- Когда одни аналитики говорят, что власть сейчас опирается только на террор, на силовиков, то другие отвечают, что так не бывает. Что какая-то поддержка среди населения должна быть у любой, самой непопулярной власти, что какой-то процент поддержки есть и у Лукашенко. Неужели, если он опирается только на репрессии, то цифры поддержки ему уже и не нужны? Ведь очевидно, что прежний социальный договор между властью и населением (мы даем вам определенный экономический рост, а вы не лезете в политику) не выполняется уже с обеих сторон.
- Безусловно, даже террор невозможно реализовывать без опоры на часть общества. Конечно, это не 3 процента, — при такой цифре режим бы не сохранился. Ядро искренних сторонников Лукашенко составляет около 20-25 процентов населения, по моему мнению. Но даже такое меньшинство, если оно имеет силовой ресурс за собой, может удерживать власть.
Основная "поддержка" Лукашенко - это пассивность большинства. Пассивное большинство всегда подчиняется тому, у кого есть сила. У нас пассивное большинство заняло позицию ожидания - чем закончится противостояние, кто победит. Из ресурса пассивного большинства сегодня и строится сохранение режима, оттуда Лукашенко черпает ресурсы для дальнейшей стабилизации.
Проводимые репрессии преследуют цель не только запугивать активных, но и удерживать большинство пассивным и послушным.
Второй пункт - "социальный контракт", обеспечение такого уровня жизни, который гарантирует, что слишком плохо с экономикой в стране не будет, не будет дефицита, будет хватать денег на первичные нужды.
И третий пункт - чтобы в условиях войны Беларусь оставалась сбоку, чтобы открыто не участвовала в боевых действиях. И Лукашенко активно пугает население войной, в том стиле, что «вы должны поддерживать ту систему, которая есть, потому что иначе начнется война».
Пока катастрофических тенденций в экономике мы не наблюдаем, Лукашенко продолжает манипуляционные игры, сбрасывая вину за экономические трудности на Запад и санкции.
Важный фактор - Россия. Внешняя легитимность, которую Москва продемонстрировала признанием результатов выборов в августе 2020-го, позволила Лукашенко консолидировать силовиков и бюрократию, которая, возможно, имела какие-то сомнения, не хочет ли Путин Лукашенко заменить. Лукашенко получил "ярлык на президентство", это дало ему возможности и время для стабилизации системы. И за все это он расплатился участием в агрессии России против Украины.
- Если говорить об экономике, считаете ли вы, что возможные экономические трудности в ближайшее время могут привести к разрушительным для режима последствиям? Если раньше легитимность режима держалась на определенном идеологическом согласии, экономическом росте, рейтинге Лукашенко, то сейчас, когда согласие и рейтинг исчезли, не возрастает ли роль экономического фактора?
- Экономика - всегда важный фактор в формировании легитимности власти. Легитимность базируется на вере в то, что власть не только поддерживается большинством, но и эффективно выполняет и удовлетворяет ожидания общества. Если население видит, что власть действует не в интересах общества, то легитимность рушится.
Выборы 2020 года стали результатом всего того, что происходило за несколько лет до этого — эрозии и распада легитимности, в том числе вследствие некоторых абсурдных действий режима. Один из них - декрет о тунеядцах, когда впервые за 20 лет протесты прокатились по малым городам Беларуси. Второй момент - это отношение власти к эпидемии ковида.
На сегодня речь уже не идет об восстановлении легитимности. Речь идет о том, доведет ли режим экономическую ситуацию до катастрофических изменений, которые затронут то самое пассивное большинство, когда будут падать и задерживаться зарплаты. Когда кризис станет настолько широким, что репрессии не будут в состоянии удерживать под контролем пассивное большинство.
- Собирается ли власть в условиях трансформации режима создавать какую-то особую идеологию? Все ли останется в рамках традиционного обслуживания власти, в рамках простой идеи, что власть - это и есть государство, любить власть - это единственный возможный патриотизм?
- Думаю, ничего нового они не придумают, будут возвращаться к тем практикам и схемам, которые сейчас активно вводятся в России. Мы видим построение идеологического аппарата на антинациональных, просоветских принципах и ценностях, плюс концепция «русского мира». Ведь сейчас происходит консолидация и слияние двух этих информационных элементов в единое тоталитарное идеологическое пространство. Ведь без информационной и политической поддержки из России режим Лукашенко не сможет существовать. Плюс Россия будет сама продавливать свой идеологический нарратив внутри Беларуси, чтобы интегрировать ее в свое собственное идеологическое пространство.
Перевод с бел. — EX-PRESS.BY
Добро пожаловать в реальность!