«Спустя две недели после начала моей волонтёрской одиссеи (я включился в процесс с опозданием, после возвращения в Берлин 10 марта), поток беженцев стал несколько меньше, но ни в коем случае не обмелел – на главном вокзале по-прежнему случаются толпы, особенно когда прибывают в одновременности 2-3 поезда и отсек, в котором расположились волонтёры, вдруг начинает кишеть людьми, – пишет Михаил Фихтенгольц.
90% прибывших: мамы с детьми. Обычно они сбиваются в группы: вчера мне досталось пять мам с восемью чадами, от 3-х до 15-и лет. Все из Черниговской области. Пытаюсь воевать с волонтёрами из Stadtmission Berlin, чтобы их распределили на ночлег в Тегель, где условия лучше и можно принять душ, но тщетно – тем, кто не остаётся в Германии и на следующий день направляется в другую страну, суждено ехать на ночлег в Berlin Messe – здание выставочного центра, там условия абсолютно спартанские. «Да Господи, не беспокойтесь, всего одна ночь, нам завтра к 11:00 в аэропорт, нам просто поспать немного».
Мне все равно неудобно, я обещал им Тегель, а выяснилось, что туда нельзя и им предстоит ночевать в неприспособленных для людей помещениях. Маленький мальчик лет четырёх в очках с толстой оправой, один из восьми детей, смотрит на меня серьезным и немного укоряющим взглядом. Я забываю спросить, как его зовут. Я не успел принести ему из волонтёрского центра никаких сладостей, и мне стыдно.
А ведь еще пару часов назад был полнейший восторг -- из Dunken Donuts нам привалило счастье и принесли два ящика нераспроданных пончиков, но моим восьми чадам из Чернигова они не достались. Зато они достались 8-летнему Артёму – он затребовал вкусняшек и получил на выбор солнечно-жёлтый пончик, розовый с марш-меллоу и ещё один, без крема, но зато с орехами. Артём счастлив.
Рядом рыдает 9-летний Фима, который спорит с мамой, кто первый пойдёт заряжать мобильный телефон -- у них одна зарядка на двоих. Спор, конечно, ни о чём, и я поначалу вообще не понимаю сути вопроса – но у Фимы брызжут слёзы и мое предложение дать ему вторую зарядку не имеет никакого эффекта. «Мы шесть дней в пути, он просто устал», – объясняет мама, и я наконец понимаю, что ребёнку надо просто дать волю эмоциям. Я оставляю ему на столе сладости и смотрю, как за соседним столом с двух сторон объедают желтые пончики две смешные девочки-близняшки лет четырёх.
Дети вносят необходимую струю оптимизма в общее действие – пока взрослые проходят через каждодневный кошмар столкновения с новой реальностью, где нет ни адреса, ни дома, ни социального статуса, ни средств, дети воспринимают происходящее как большое приключение.
Но не все: среди них резко выделяются те дети, которых вывозили из зоны боевых действий – из-под бомбежек и обстрелов. Эти дети молчат и вздрагивают при малейшем звуке, будь то гудок поезда или чей-то крик. Маленькая Алиса, буквально прилипшая к маме и боящаяся посмотреть на меня – «Она слышала взрывы и вокруг летали пули, – объясняет мама, – и до сих пор боится любых громких звуков и начинает прятаться».
Я не знаю, что на это сказать. «Дай Бог, пройдёт». «Уже месяц не проходит, – с тревогой говорит мне мама. – Не знаю, что делать».
Часто у таких детей реакции обозначаются на физиологическом уровне, посттравматический синдром атакует в первую очередь желудочно-кишечный тракт. На центральном автобусном вокзале я сам наблюдал сцену, как внезапно в детском уголке маленького мальчика вдруг ни с того ни с сего начало рвать – и немецкий волонтёр, явно папа с опытом, подставил ему свои ладоши, чтобы тот не запачкал других детей и игрушки вокруг.
Идём в волонтёрский центр с мамой и двумя дочками, младшая, Валерия, лет 11-ти, пытливо вглядывается мне в глаза. «Я люблю Россию, я там была, но кажется, президент у вас не очень хороший», – говорит она мне. Я молчу. Мне нечего возразить.
Ещё неделю назад я, вместе с Кларой, координирующей волонтёров на автобусном вокзале, развлекали двух крох – братьев-двойняшек, надувая мыльные пузыри, – малыши с гиканьем носились за мною и нашему счастью не было предела. Теперь мне грустно – я встречаю семью, которую две недели назад я селил в отель возле главного вокзала, вновь в Берлине, и они сообщают мне, что устроиться в Германии не удалось: они возвращаются в Полтаву.
5-летний Игорь в смешной шапке с помпоном, по которой я и узнал его и маму с бабушкой, грустно смотрит на меня и отворачивает взгляд. «Мы хотим домой», – говорит мне его мама. Я бегу в волонтёрский центр, беру им сэндвичей и почему-то срываюсь на девочку-волонтёра из-за того, что нет в наличии яблочного пюре для Игоря в шапке с помпоном, а он другого не ест.
Им ехать не менее двух суток к себе на родину. «Михаил, дай вам бог здоровья», – говорят мне бабушка и мама. «Нет, это Вы должны быть живы и здоровы», – говорю я им, и у меня в горле ком, когда я оставляю их на платформе, потому что ощущение, что только что я проводил людей на войну.
«Привет, это Ярослав с Украины, – приходит мне с незнакомого номера сообщение в телеграме во время урока французского. – У меня все хорошо, даже очень, завтра собеседование в сенате». И я мгновенно вспоминаю 16-летнего парня, которого я на позапрошлой неделе сопровождал в органы опеки. Решаю поздравить его с официальным переселением в Берлин – вспоминаю, что у меня есть подарочная карта на 50€ от берлинского сервиса еды Hello Fresh. «Хочешь?» – пишу я ему. «Спасибо, было бы круто». Для Ярослава 50€ – как 5 000€ для меня.
… Занеся совершенно неподъёмный баул в поезд до Дюссельдорфа и предварительно запихнув в него пару яблок и плитку шоколада для маленькой Алисы, которая боится громких звуков, я прощаюсь с ее бабушкой. «Вы же не с Украины», – говорит она мне. «Я из Москвы», – отвечаю я. «Как странно. Одни русские нас убивают, а другие помогают, как Вы. Дай бог вам сил».
Поезд уходит, и я стою ещё минуту на платформе, как оглушенный. За три недели волонтерства я не услышал ни одного плохого слова про Россию от тех людей, которых по российскому телевидению называют фашистами. Только бесконечные слова благодарности от десятков и даже сотен мам и детей, которых моя Родина лишила крова. Надо было бы осмыслить этот парадокс, или нет, как-нибудь потом – лучше сегодня я опять пойду на вокзал на полдня, потому что детям из Украины нужны пончики и фруктовые смеси, а не мои спутанные мысли».
Добро пожаловать в реальность!