Трагические события 28 сентября в Минске, когда белорусы начали стрелять друг в друга, остается в центре внимания общественности. Этот драматический эпизод довольно точно, во всей своей ужасной действительности, изобразил тот политический кризис, который продолжается в Беларуси. Трагедия на улице Якубовского фиксирует, что кризис не закончен, он достиг какой-то новой границы, точки бифуркации, пишет Валерий Карбалевич.
Чем больше всплывает подробностей этой перестрелки, тем больше возникает вопросов. Вот на телеканале СТВ Григорий Азаренок признал, что было два звонка из квартиры Зельцера на номер 102, то есть в милицию. Если сотрудники, которые ломали двери, официально представились, то зачем Андрей и его жена вызвали милицию? Немного странно и нелогично.
Еще одна реплика Азаренка с той же передачи на СТВ: «Совместная группа МВД и КГБ, что называется, „отрабатывала“ этот район по делу о терроризме». Значит, в столице уже целые районы заселены террористами? Зачистка происходит целыми кварталами, районами?
Главный урок этой драмы заключается в том, что культ беспредельного насилия властей не может закончиться ничем хорошим, причем для всех сторон белорусского конфликта. Известная метафора, что если ружье висит на стене, то оно рано или поздно должно выстрелить, превратилось здесь не в метафорическую, а в самую что ни есть страшную реальность. Это результат психологической ситуации гражданской войны, того языка ненависти, вражды, который уже более года используется в политическом конфликте. То, что произошло, должно было случиться рано или поздно. На правовой произвол со стороны властей жертвы репрессий отвечают тем же. И это было неизбежно.
Здесь очень отличительная позиция властей, правоохранительных органов, государственных медиа. Они говорят только об одном убийстве, выражают соболезнование по поводу смерти сотрудника КГБ. Про второго погибшего, Андрея Зельцера, не упоминают. Уголовное дело заведено только по поводу убийства этого сотрудника. А факт насильственной смерти Зельцера не стал основанием для уголовного дела. Никто расследовать это не собирается?
Здесь нам предлагается новая политическая философия, модель своеобразной правовой сегрегации, политического апартеида. То есть получается, что противники режима не люди, не граждане Беларуси, на них не распространяются законы, Конституция, они лишены прав, не входят в понятие «народ», о консолидации которого говорил Лукашенко во время встречи с иностранными послами.
Глава Администрации Президента Беларуси Игорь Сергеенко, угрожая всем несогласным с официальной версией происшествия, заявил: «Все, кто увидел в преступнике сакральную жертву, кто переступил сквозь слезы четырехлетнего ребенка, кто сделал хайп на горе семьи офицера, будут найдены».
Хочу отметить, что преступником гражданина может назвать только суд. Но для властей сегодня все, кто выступает против них, априори зачисляются в преступники. И Сергеенко, и заместитель министра МВД Николай Карпенков обещают, что будут мстить.
Но, отвергая Зельцера как сакральную жертву, Сергеенко превращает в сакральную жертву погибшего сотрудника КГБ. Сторонники Лукашенко несут цветы к зданию Комитета госбезопасности. А представители белорусской диаспоры чтят память Андрея Зельцера. Если результатом этой трагедии станет появление у каждой стороны политического противостояния своих сакральных жертв, то это означает, что страна может опуститься в кровавый хаос, мирного выхода из которого не существует.
Добро пожаловать в реальность!