Радио Свобода обратилась к белорусским интеллектуалам с просьбой поделиться их видением и пониманием событий 2020 года, ответить в широком смысле на вопрос «что это было?». Сегодня предлагаем вашему вниманию ответы директора Совета международных отношений «Минский диалог» Евгения Прейгермана
Белорусская трагедия-2020 и постсоветский транзит
Первые десятилетия после распада СССР бывшие советские республики, получившие независимость, во многом развивались на фундаменте и в колеинах, которые были заложены еще советской империей. Это касалось разных сторон жизни, но особенно контрастно проявлялось в их элитах.
В 1990-2000-е годы на политических сценах новых стран доминировали «продукты» советской системы: и властные, и оппозиционные круги почти тотально состояли из людей, получивших именно советское образование и социализацию. Поэтому постсоветский период по определению был транзитным, во время него каждая независимая республика должна была выстроить свой национальный фундамент развития, в том числе — полноценную национальную элиту, способную эффективно управлять государством в качественно новых и все менее предсказуемых условиях ХХІ века.
Процессы, происходившие в Беларуси в 2014-2020 годах, давали недостоверную, но все же надежду на то, что в условиях белорусского авторитаризма удастся подготовить страну к новому — уже пост-постсоветскому — этапу развития. Ведь главным вопросом для Беларуси в контексте постсоветского транзита было и остается не то, когда уйдет Александр Лукашенко, а в каком состоянии на момент его ухода будет страна: общество, политическая система, экономика и внешняя политика.
Один вариант — это общество, в котором не обострена проблема внутреннего раскола и где на этом основании медленно формируются общенациональная элита и гражданское общество; политическая система, которая снижает градус репрессивности; а также диверсифицированная экономика и внешняя политика. И совсем другой вариант — это еще больший общественный раскол, заточенная на активное уничтожение оппонентов политическая система и почти полностью зависимые от одного вектора внешняя политика и экономика.
Конечно, оба варианта «крайние», а действительность почти всегда оказывается смешанной. Но очевидно, что чем ближе к первому варианту, тем больше шансов на успешный транзит в постлукашенковскую эпоху имела бы Беларусь.
Именно в первом направлении, как бы кто это сегодня ни отрицал, страна явно начала двигаться после 2014 года. Достаточно посмотреть хотя бы на динамику ее интернационализации и общественной активности. Кстати, как раз этот процесс привел к тому, что летом 2020 года многие в обществе буквально забыли о том, что такое авторитарная власть и на что она способна в политическом противостоянии.
Но тренд выстраивался в сравнительно благоприятных внешних и внутренних условиях. Чтобы иметь шанс на его продолжение и расширение, обществу (имеются в виду как власти, так и их оппоненты) было необходимо реалистично оценить политические дилеммы, что возникли перед ним в намного менее благоприятных условиях 2020 года.
Во-первых, важно было осмыслить и принять расписание сил внутри Беларуси по состоянию на начало 2020 года: власть уже не была настолько сильна, чтобы победить в лобовом столкновении на «раз-два-три», но оппозиция еще не имела реальных предпосылок, чтобы снести консолидированный авторитарный режим. Это худший из возможных расписаний для страны. Ведь, и это, во-вторых, с учетом геополитического положения Беларуси любой внутренний конфликт, который не решается быстро, по определению превращается в геополитический.
Иными словами, внутрибелорусские оппоненты естественным образом начинают искать поддержки у геополитических антагонистов — России и Запада, а те, в свою очередь, так же естественно начинают продвигать свои конкурирующие интересы. И тогда уже не имеет никакого значения, была ли у протестов внешнеполитическая составляющая, так как геополитизация неизбежно меняет первоначальные расклады, суть конфликта и состав его актеров.
В частности, она автоматически превращает популярные среди многочисленных комментаторов рассуждения о политической субъектности протеста в инфантильные фантазии. Ведь экзальтированным обществом без надлежащей политической структуризации чрезвычайно легко манипулировать, и поэтому оно по определению не может быть настоящим субъектом в геополитизированном конфликте. По крайней мере, в белорусских условиях.
В-третьих, обострение и геополитизация внутреннего раскола — это движение в обратную сторону от построения политической нации, о которой парадоксальным образом начали говорить сторонники протеста после августа 2020 года. Подсознательное желание обосновать, что многочисленные человеческие трагедии и надрыв страны были не зря, легко понять. Но, к сожалению, реальность противоположна: политическую нацию, которая ранее полноценно не состояла из-за раскола и уязвимости к внешним воздействиям, просто невозможно построить через еще больший раскол и неизбежную геополитизацию внутреннего конфликта.
Наконец, обществу необходимо было предвидеть еще одно неизбежное последствие лобового столкновения с авторитарной властью: после любой неудачной попытки революции начинается контрреволюция, которая вкачивает в асфальт все бывшие социально-политические достижения. На контрреволюционных эмоциях авторитарная власть не очень заботится о том, что это ведет к еще большей деградации страны по всем направлениям.
Неспособность белорусского общества осознать эти элементарные вводные, к сожалению, и отражает наши общие «достижения» за три десятилетия постсоветской независимости.
С 2014 года, когда начались медленные положительные сдвиги в общественно-политической жизни, прошло еще совсем мало времени. Поэтому трудно было полагаться на некий коллективный разум ответственной национальной элиты, которая бы могла осмыслить стратегические вызовы и вместе договориться о том, как предотвратить худшее. В таких условиях последней надеждой Беларуси могли стать отдельные политики или интеллектуалы, если бы хоть часть из них заявила вслух об очевидных вызовах и их еще более очевидных разрушительных последствиях для страны.
К сожалению, одним не хватило профессиональной компетентности и понимания реального положения вещей в государственной системе и обществе. Другие просто побоялись пойти против популистической волны ненависти, которую и власть, и ее оппоненты начали, как те братья-близнецы, разгонять на фоне коронавирусного кризиса. А некоторые, видимо, просто решили воспользоваться ситуацией, чтобы улучшить свое личное положение: продвинуться выше по карьерной лестнице в системе или набрать больше легких лайков в экзальтированном обществе.
В любом случае через год после начала белорусской трагедии-2020 мы имеем ровно то, что и могли иметь. Метафорически говоря, Беларусь вышла в открытое окно на 20-м этаже, и приземление не могло быть мягким. Очевидно, что разрушения будут иметь долгосрочные последствия, а подорванная изнутри страна — теперь как никогда легкая добыча для внешних игроков.
Ставит ли это исторический крест на белорусской государственности и независимости? Хочется верить, что еще нет. Хотя мы и очень близко к этому подошли, провалив постсоветский транзит. Тем не менее при желании даже из самых сложных ситуаций можно найти выход, и многие государства это не раз доказывали. Но ведь сейчас уже не зависит только от нас. Поэтому остается надеяться, что Беларуси снова повезет, как в 1991 году.
Юрий Дракохруст, Радио Свобода.
Перевод с бел. — EX-PRESS.BY
Добро пожаловать в реальность!