Лишение бизнеса, разлука с семьей и сыном, жизнь за колючей проволокой, принуждение склонять голову перед деревенскими пьяницами — всё это, вопреки ожиданиям некоторых, делает белорусов лишь сильнее.
Обыкновенный политический заключенный рассказал для Naviny.by историю своего пути, на котором простой человек, окрыв глаза, становится героем.
Ведомые инстинктами, люди не ищут героизма, совершенно натурально остерегаясь страданий. Но однажды, попав в ситуацию конфликта, у человека открываются глаза. Он задает себе главные вопросы, и, получив от самого себя правильные ответы, уже не может развидеть и вернуться в назад в неосознанность.
Путь героя этой статьи — типичный для белорусского общества в последний год. Поэтому даже хорошо, что рассказчик хочет сохранить анонимность, пока есть риски личной мести его семье и другим осужденным.
Так что эту частную историю можно читать как историю про нас, белорусов.
Личная победа над страхом дискомфорта, личная победа над сытым животом во имя настоящих ценностей неизбежно делает героя из каждого. Изменения вокруг начинаются с изменения себя.
Столичный бизнесмен
На свободе молодой мужчина руководил своим высокодоходным бизнесом, создал семью, воспитывал детей. Сейчас он находится далеко от дома: по политическому делу был осужден на несколько лет «химии» — так называют ограничение свободы с направлением в исправительное учреждение открытого типа (ИУОТ).
Осужденные живут в помещениях по типу общежития, выходят за территорию на работу и по своим нуждам до вечернего времени. Это как правило. Но для политических, как рассказывает наш герой, правила совсем другие.
Далее — рассказ от первого лица.
Политических на «химии» 15-20%
Я заехал на «химию» этой весной. Сам заранее нашел политических, и они меня ждали. Встретили радушно, это сгладило негативные переживания.
Наблюдая за историями других политических, я понял, что нас всех направляют как можно дальше от дома. Семья, малолетние дети, постоянное место работы и медицинские противопоказания значения не имеют. Думаю, есть установка отправлять несогласных с режимом как можно дальше от дома.
Политических, по моим наблюдениям, на всех «химиях» сегодня от 15% до 20%. Мы отличаемся от традиционного контингента: матом не ругаемся, к агрессии не склонны, к алкоголю равнодушны. Тем не менее всех нас, независимо от наличия нарушений режима, ставят на профилактический учет. Этот профучет ухудшает положение осужденного.
«Я экстремист — это знак качества»
На профучет ставят всех политических. Собирается комиссия, в нашем случае это администрация ИУОТ. Секретарь комиссии, как правило, опер, делает представление на постановку осужденного к профучету. И члены комиссии голосуют.
Голосование формально, никакого рассмотрения дела по существу нет, все происходит единогласно.
Что подразумевает профучет?
1) Сразу выдают желтые бирки, которые ты обязан повесить на кровать и на тумбочку. У простых зеков бирки не имеют цвета. У склонных к побегу — красная бирка. На бирках написано ФИО, статья, по которой осужден, и срок.
2) На каждом построении профучетники должны громко при всех назвать фамилию и сказать «склонен к экстемизму и деструктивным действиям».
Если скажешь негромко, что экстремист, сделают замечание. Не повторишь громче, могут выписать нарушение.
Но политические не стесняются говорить «Я экстремист» громко, потому как это знак качества. Значит, человек сидит не за криминал, а убеждения. Вроде как политзека хотят данным выкрикиванием унизить, а получается наоборот.
Но отношения у нас все равно со всеми нормальные. Конфликтов я не видел.
3) Всех, кто состоит на профучете, обязывают каждый час расписываться в комендатуре, при этом надо называть свою фамилию и громко говорить, чтобы все слышали, «склонен к экстемизму и деструктивным действиям». Это такая ежедневная психологическая экзекуция, созданная специально для политических.
4) Лица состоящие на профучете, не имеют права без сопровождения сотрудников покидать ИУОТ, даже за лекарствами и молоком. Желание куда-то ходить с профучетником у администрации возникает редко, но после множества просьб они могут согласиться.
Каких-либо четких норм посещения магазина правила внутреннего распорядка не предусматривают, и администрация с удовольствием этим пользуется. В том числе как элементом давления на политических профучетников.
5) По неподтвержденной информации, есть указание политическим на УДО (условно-досрочное освободение) путь закрыть под любым предлогом, даже если не будет нарушений. Это сделать легко.
Критерии выхода на УДО есть: например, наличие поощрений за участие в жизни отряда. Но поощрение выписывает начальник по своему усмотрению (по факту, не выписывает), и способов повлиять на данную процедуру у осужденных нет.
Если не получается заискивать перед начальством, то осужденный вскрывает вены
Иногда приезжают проверки из УДИН (управление Департамента исполнения наказаний), спрашивают, есть ли жалобы. Никто не жалуется, так как понимают, что в лучшем случае, когда проверка уедет, тебе не дадут нож порезать колбасу или будут проявлять особое внимание к видеокамере, чтобы выписать парочку нарушений и отправить в колонию на три года.
Такая ситуация устраивает УДИН, никто не жалуется, значит, все хорошо. Я думаю, о сути происходящего в их ведомстве УДИН узнает из новостей. Например, когда кто-то уже совершит суицид или объявит голодовку, то есть дойдет до края.
Осужденный может только просить, заискивать с начальством, «находить подход», и если у него это не получается, идти на крайние меры, например, вскрывать вены.
Формально можно писать начальству заявление, но их игнорируют: заявление от осужденного нигде не регистрируется. Если заявление прислать с воли, то есть шанс, что его рассмотрят в рамках закона об обращении граждан, но и это не точно.
«Я кожей ощутил зло»
Раньше мне было что терять: бизнес, семья, относительное благополучие. Но однажды приятель попросил заехать на машине и забрать его на Окрестина, он там работал и помогал людям.
Эта жаркая летняя ночь изменила мои представления о человеческой жестокости. До этого я видел истерзанных людей только где-то по телевизору, и это было далеко, не со мной.
Но тут, на лужайке, заполненной искалеченными людьми, прилегающей к воротам этого жуткого места, я кожей ощутил зло. Это не было какое-то метафорическое зло из книжек или газетных статей, зло было явное, прямо на расстоянии вытянутой руки, его можно было потрогать, вдохнуть, ощутить. Это зло не имело серых оттенков, оно было бескопромиссно и жестоко.
Я понял, что появился еще один элемент смысла жизни, и он черной жилой пульсировал в моей голове. Мы не заслужили этого, нельзя сидеть, сложа руки.
Мы должны погибнуть, но не допустить захват злом наших семей, городов, страны, иначе мы не мужчины и не достойны своих предков, сложивших головы за нас.
«Как я могу воспитать в своем сыне мужчину, если буду сам трусом и приспособленцем?»
Спустя пару недель я гулял со своим сыном по школьному стадиону. Учил его ездить на велосипеде. Мы хотим передать сыновьям жизненный опыт и навыки, позволяющие стать людьми. Элемент смысла жизни, не так ли?
Начинала открываться полная картина того, насколько мы далеко зашли в своем страхе противостоять столь явном злу, насколько мы привыкли это терпеть, и как нас поглотило извечное «мая хата с краю».
Я увидел школу, там сидел директор, все знают, что он украл голоса и будущее у моего сына. За школой стоял отдел милиции, и в нем — адепты зла, забывшие честь и позволившие злу поселиться в их душах. Весь город, как паутинкой, обьят этим злом.
Я посмотрел на своего сына и подумал: как я могу воспитать в нем мужчину, если буду сам трусом и приспособленцем? Ведь защищать свою страну от зла является священным долгом прежде всего Мужчины.
С этого начался путь, приведший на «химию».
Промывка мозгов
Два раза в день всех осужденных загоняют в комнату, где включают государственную пропаганду. Смотреть пропагандистские новости обязательно, но так как они никому не интересны, осужденных заставляют при входе в комнату с телевизором сдавать телефон, чтобы при просмотре не отвлекались на деструктивные телеграм-каналы.
В процессе промывки мозгов криминал грязно ругается на телевизор, а политические просто смеются. Это забавно, похоже на театр абсурда.
Комната и быт
В общежитии в каждой комнате живет от 12 до 18 человек. Комната примерно 50 квадратных метров, в ней стоят двухярусные кровати, холодильник, шкаф, тумбочки для личных вещей, табуретки или лавки. На окнах решетки. Туалет и душ общий.
Спальные места есть у всех. Сколько конкретно человек в моей комнате, сказать не могу, чтобы не раскрыть себя.
Проживание стоит от 30 до 70 рублей в месяц, в зависимости от «химии». Еще скидываемся на хозяйственные нужды. Осужденные сами себе готовят еду и покупают продукты.
Нож
Ножи, кстати, нам не положены, их надо просить у сотрудника ИУОТ каждый раз, когда надо что-то отрезать.
Сотрудник может отказать, сославшись на занятость, и будешь сидеть голодный. Позовут на работу, так и поедешь, не позавтракав. Тут это никого не волнует.
Как сбежать с «химии»?
Выйти самостоятельно без сопровождения невозможно, потому что комендатура всегда заперта железной дверью, и при необходимости дежурный на посту открывает дверь. Проскочить невозможно.
В ИУОТ есть помещение для изоляции нарушителей, но на мой памяти его не использовали по назначению, все ведут себя спокойно. Избиений осужденных со стороны сотрудников ИУОТ при мне не было.
Сбежать можно каждый день, например, по дороге на работу или с работы: кто хочет, тот сбежит. Но при мне побегов не было. Поэтому смысл решеток и запертой двери только в том, чтобы заставить страдать при ограничении свободы таким же образом, как и при лишении свободы.
Режим на «химии»
Всем «химикам» днем с 06:00 до 22:00 нельзя лежать, только сидеть на табуретке. От этого пятая точка деревенеет.
Это же и является самым распространенным нарушением. Не алкоголь, не рукоприкладство, а именно то, что ты прилег. Пришел человек усталый с работы, его засняли лежачего или сидящего на кровати на нагрудную камеру и выписали нарушение.
При этом если кто-то из сотрудников входит, надо вставать. Простому сержанту из деревни этот процесс очень нравится: он заходит, и перед ним встают эти врачи, инженеры, экономисты и всякие программисты, сидящие по политическим статьям. Лицо сержанта сияет. Поэтому к нам в комнату за час могут зайти по три раза, особенно утром.
Думаю, для них это своеобразная подзарядка чувством собственной значимости на весь день. Но надо заметить, есть среди сотрудников и нормальные люди, их немного.
Работа — это рабство
На «химии» осужденные обязаны работать. Из зарплаты вычитается оплата за проживание в ИУОТ.
Моя нынешняя зарплата, по сравнению со свободой, просто не сопоставима. Деньги, которые платят, можно не замечать и не забирать. Честно, я не назову общую сумму, не интересно.
Осужденные могут получать денежные переводы с воли. Перед посадкой я постарался сделать так, чтобы бизнес на воле продолжал функционировать, пусть и не на прежних оборотах.
Что касается работы, у нас это тяжелый труд. Работающему платят около 60 копеек в час, что ниже минималки, поэтому, чтобы не отсвечивать нарушение трудового законодательства, могут оформить договором подряда.
Политические работают на таких работах, на которые местные жители не соглашаются. Молодежи местной тут мало, многие уехали, и производство живет за счет рабского труда осужденных.
Это и есть наказание — не просто ограничить свободу, но и поставить политзека и его семью в социально опасное положение, без самостоятельного права выбора места работы. Политическим это особо тяжело, так как на воле большинство из них было занято квалифицированным трудом.
Санкции против предприятий, использующих рабский труд осужденных
«Химия» сегодня — это то место, где используется труд подневольных людей, а сейчас и политических заключенных. Если Yara (норвежский импортер калийных удобрений. — ред.) проводит проверку по факту нарушений прав рабочих на «Беларуськалии», то что говорить про предприятия, использующие рабский труд людей? Полагаю, такие компании должны подпадать под санкции наряду со спонсорами режима.
Отказаться от работы нельзя — это нарушение. Найти работу самому не запрещено, но на практике такого не происходит, потому что администрация ИУОТ отказывает в этом праве. Им так проще. Обжаловать такие отказы нельзя, потому что все упирается в «усмотрение администрации». Но тут уже есть пару политических, которым два месяца не предоставляют работу даже за эти 60 копеек.
Кстати, за койку осужденные обязаны платить в любом случае, даже если ИУОТ не предоставляет работу и не позволяет найти работу самостоятельно. Равно как и покупать себе продукты, средства гигиены и прочее.
Я думаю, что есть договоренности между предприятиями и администрацией ИУОТ, поставляющими туда дешевую рабочую силу.
Медицинская помощь. Не дай бог пожаловаться на здоровье
Неделю назад был случай производственной травмы у парня на работе. Так как ИУОТ дружит с местным рабовладельцем, парню был намек, что будут созданы непреодолимое трудности, если он расскажет, что травма случилось на производстве.
Еще тут работает самый настоящий дед, не знаю, сколько ему лет, но он очень старый. Помощи с воли ему ждать неоткуда, а за комендатуру надо платить — поэтому работает. Есть осужденный с медицинскими ограничениями к физической работе, но без группы инвалидности, так что он четыре месяца без работы. Чтобы он мог купить себе еды и платить за койку, ему скидывают понемногу те, кто трудоустроен, а взамен он делает грязную работу.
Сотрудники всячески стараются оградить «химиков» от общения с врачами, чтобы осужденные не имели возможности жаловаться на здоровье, получать больничные и, не дай бог, медицинские ограничения к тяжелому труду.
Сотрудники ИУОТ перед трудоустройством всех возят на медосмотр, и они же находятся в контакте с местной поликлиникой.
Медицинская комиссия проходит таким образом, что часть врачей может подписать бумаги, не глядя на пациента.
Коронавирус на «химии»
Первые две недели вновь прибывшие осужденные на построения одевают маски. Новенькие попадают на двухнедельный карантин. На карантине я был вместе с остальными осужденными, так как мест свободных в ИУОТ не было: в комнате были и новые, и старые осужденные.
Борьба с ковидом происходит формально, так как все живут в стесненных условиях. На входе в комендатуру стоит аэрозоль с антисептиком.
Связь с миром
На «химии» оставляют телефоны. Созвониться можно. Но администрация может проверять телефоны каждый час и несколько раз за ночь обязательно.
Письма в ИУОТ следует слать только заказным письмом. У нас, политических, большая часть простых писем пропадает. Именно большая часть. Доказать или спросить с кого-то невозможно. В администрации ИУОТ пожимают плечами. Возможно, в других «химиях» ситуация иная.
Письма из-за рубежа имеют очень большой эффект на администрацию. Универсальной юрисдикции они боятся.
Свидание с женой на табуретке
Что касается повидаться с родными: формально не запрещено ездить раз в месяц на выходные домой, но по усмотрению начальника ИУОТ. А начальник не усматривает, ссылаясь на ковид — то есть де-факто запрещено.
Родные политических могут приехать и посидеть внизу в комендатуре, на табуретке. Потому что профучет, и нельзя даже в город выйти с детьми или женой. Только в сопровождении сотрудников администрации, но у них «нет времени».
«Не склонять голову перед деревенскими пьяницами, указывающими, как правильно кидать навоз»
Я очень скучаю по своим детям и любимой супруге. По нормальному образу жизни: гулять по городу, кататься на велосипеде с детьми, банально сходить с женой выпить кофе в ближайшее кафе. Просто сесть в машину и куда-то уехать.
Когда я выйду, я первым делом пойду в баню, чтобы избавиться от запаха, пропиташего мое тело. Потом начну восстанавливать свой бизнес.
Я часто вижу фото родного города, погода шепчет… Хочется вырваться на свободу. Купить молока без разрешения. Не слышать окриков охраны. Не склонять голову перед деревенскими пьяницами, подгоняющими и указывающими, как правильно кидать навоз.
Я сделал свой выбор, посмотрев в глаза своему сыну. Я буду делать то, что могу. Так меня воспитала мама, так велит мне внутренний кодекс чести. Зло должно быть наказано.
Касательно того, как изменились мои взгляды. Всё великое видится издалека. Живя рядом со своими близкими, общаясь каждый день дома, в обыденности можно не заметить главную ценность в жизни — Любовь.
В сухом остатке, отделив всё второстепенное, вдруг видишь, что не карьера, не мнимое благополучие и даже не идеалы, отстаивая которые я оказался в неволе, стоят на первом месте. Счастливый человек тот, кто рождается, умирает и отбывает «химию» с любовью.
Добро пожаловать в реальность!