Весна 2021 года в Беларуси оказалась холодной в прямом и переносном (политическом) смысле: уличные протесты власти «закатали в асфальт», в судах демонстрируют неотвратимость наказания протестующих, в колониях на одежду политических заключенных нашивают желтые бирки.
Реакция правящего режима предсказуема. Когда есть угроза потери власти, он не намерен балансировать и сохранять лицо перед западными партнерами, главное — выжить сегодня, а все «неактуальные» проблемы в этой позиции стоит решать завтра, если это завтра для него будет.
Сторонники перемен просто затаились
Разгоны, аресты, избиения задержанных, тюремные сроки — этот инструментарий режим использовал против политических противников постоянно, но в 2020–2021 годах увеличил интенсивность.
Разве что нашивать желтые бирки на одежду политзаключенных раньше не требовали. А теперь это стандартная практика, о которой писал из шкловской колонии осужденный на пять лет лишения свободы гродненский координатор движения «За Свободу», активист Партии БНФ Витольд Ашурок, неожиданно скончавшийся в возрасте 50 лет.
Но раньше и не было за решеткой столько оппонентов режима. По состоянию на 21 мая лправозащитники сообщают о признании политзаключенными 406 человек. Причем это консервативная оценка количества заключенных, соответствующих критерию политических, данная коалицией правозащитных организаций. Для сравнения — инициатива dissidentby дает список почти 600 заключенных, которых считает политическими.
К числу политзаключенных следует прибавить отсидевших за выступления против режима сутки административных арестов (иногда «сутки» на деле были месяцами), оштрафованных, потерявших работу, бежавших из Беларуси и тех, кто сегодня ходит на допросы в милицию, прокуратуру и Следственный комитет («Весна» дает цифру порядка тысячи человек по политическим делам, и эта цифра растет).
Все это показывает, под каким давлением оказались участники протестов и насколько возросла цена выхода на улицу.
Правоохранительные органы с начала 2021 года провели облаву на администраторов закрытых дворовых чатов, с помощью которых координировали свои действия участники акций протеста. Трудно оценить в целом, насколько эта облава была успешной, но, во всяком случае, журналистам стало труднее проникать в такие чаты и впоследствии снимать районные марши. Можно предположить, что аудитория таких чатов сузилась из-за требований конспирации, а значит координация переключилась с работы с широкой массой на группы доверяющих друг другу подпольщиков.
Безусловно, это не является полноценной победой правящего режима, так как люди в итоге просто скрывают взгляды, а не меняют позицию. То, что в 2020 году оппоненты режима осознали себя большинством, а не меньшинством в стране, оставило свой след, и облавой на бело-красно-белую символику в окнах и на балконах режим этот след не стер.
Тихановская: проблемы статуса
Оппозиционные политики практически каждую избирательную кампанию финализировали призывом выйти на площадь и протестовать против фальсификации результатов выборов.
В 2020 году кандидат в президенты Светлана Тихановская оказалась в ситуации, когда она имела возможность заявлять, что у нее украли победу. Тем не менее она не объявила себя победителем и не призвала людей на уличные протесты.
Политик не взяла на себя такую ответственность, но с такими призывами выступили телеграм-каналы, которые впоследствии белорусские власти признали экстремистскими. То есть, по сути, в августе—сентябре 2020 года не было политиков и политических институтов, которые управляли бы уличными протестами.
В мессенджерах распространялись предложения, куда и с какими лозунгами можно пойти, а масса протестующих самоорганизовывалась на волне общественного подъема. И уже само количество вышедших на протест втягивало в свою орбиту новых людей — приятно принадлежать к большинству, творить историю. В этих многотысячных маршах многие заряжались энергией и избавлялись от страхов.
В этот период не произошло институализации противников правящего режима, и протестующие в итоге, собственно, не боролись за власть — они боролись против опостылевшего им правления Лукашенко.
Не произошло и раскола правящих элит, наблюдалась лишь некоторая их эрозия. Режим остался консолидированным, и силовики не сразу, но «закатали в асфальт» уличный протест, а бюрократия стала увольнять нелояльных сотрудников.
На фоне такой уличной «нормализации» созданный в Вильнюсе штаб Тихановской смог добиться ряда успехов на внешнеполитическом фронте.
Тихановская при этом не играла роль белорусского Хуана Гуайдо (этого политика ЕС и США признали президентом Венесуэлы, в то время как реальную власть в стране сохранял Николас Мадуро).
Официальный представитель правительства ФРГ Штеффен Зайберт в интервью Deutsche Welle в октябре 2020 года пояснил, что канцлер Ангела Меркель рассматривает Тихановскую «как ведущую, руководящую фигуру белорусской оппозиции и всех тех, кто выходит на улицы городов Беларуси с протестом против фальсификации выборов и избиений мирных демонстрантов».
Таким образом, не претендуя на статус президента в изгнании, Тихановской пришлось выбрать статус лидера оппозиции и руководителя протестов.
Теоретически ей можно было получить формальное признание от оппозиционных структур, как это было в свое время с единым кандидатом, а потом лидером оппозиции Александром Милинкевичем. Однако поначалу момент был упущен, да и окружение Тихановской не хотело понижать ставку со статуса потенциального «избранного президента» до всего лишь «лидера оппозиции». А весной 2021 года уже после подавления протестов руководителям зарегистрированных партий, профсоюзов и общественных объединений стало сложнее подписывать меморандум, делегирующий Тихановской полномочия представлять интересы этих структур.
В итоге процедура наделения ее статусом лидера всей или преобладающего большинства белорусской оппозиции не завершилась.
Впрочем, это мало волнует пробужденных в 2020 году противников Лукашенко, которые убеждены, что «старая оппозиция» давно является политическим банкротом, и изобретают в новом сезоне новые политические структуры. Тем не менее новых структур пока нет, ушедшие пока в тень «старые» структуры подвергаются репрессиям, но не получают компенсации «своей минуткой славы» за участие в реальной политической борьбе.
При этом «старая оппозиция» привыкла существовать в режиме выживания, а потому в ее образе будущего вовсе не обязательно есть место Тихановской. Та, собственно, обещает не претендовать на пост президента, а всего лишь провести честные выборы, то есть на нее нет возможности делать ставку.
Власти выиграли раунд, но не более того
В таком раскладе Тихановской приходится представлять протестующих, при том что первоначально она не призывала никого на протест, а лишь восхищалась мужеством выходивших на улицы.
Прошлогодний октябрьский ультиматум с обещанием общенациональной забастовки был заведомо не обеспечен предварительной работой забастовочных комитетов на крупных предприятиях, но, вероятно, Тихановскую заставили выступить с таким призывом тактические соображения.
Точно так же весной 2021 года тактические соображения стали причиной обращения Тихановской и других эмиграционных деятелей к оставшимся в Беларуси противникам режима выйти на уличные акции в День Воли, годовщину чернобыльской катастрофы, День Победы.
Эти призывы странно воспринимались в Беларуси, где нужно проявлять личное мужество даже для участия в коротком дворовом марше и где судят даже участников дружеского похода в баню (неважно, демонстрировали ли парильщики друг другу бело-красно-белый флаг — это было приватным, а не общественным действием). Однако в медиареальности имитация руководства протестами подтверждала статус Тихановской и других деятелей эмиграции.
Таким образом, в 2020 году Площадь в Беларуси состоялась вопреки ожиданиям и без призывов ведущих политиков, а вот весной 2021 года вполне закономерно обошлось без массовых акций протеста вопреки призывам зарубежных деятелей.
В обоих случаях ресурсное и институциональное преимущество было у правящего режима. При этом его противников в 2020 году вдохновляла волна общественного подъема, пробужденное общество живо интересовалось политической повесткой дня и жаждало конкретных действий.
В 2021 году режим смог интернировать наиболее активную часть протестной публики, но для значительной части общества представление о неминуемом крахе Лукашенко всего лишь переместилось из образа конкретного ближайшего будущего в абстрактную недалекую перспективу.
Да, на сегодня личная цена участия в протестах для многих становится неподъемной, что можно оценить как выигранный режимом раунд борьбы. Однако Лукашенко при этом не приобрел любви и не расширил группу своей поддержки, а значит его замолчавшие противники всего лишь ожидают окна возможностей.
Добро пожаловать в реальность!