Остались ли в обществе протестные настроения и чем их можно измерить?
Об этом и не только "Сильные Новости" поговорили с кандидатом социологических наук, старшим аналитиком Центра европейской трансформации, руководителем проекта "Голос улицы" Оксаной Шелест.
— Независимую социологию беларусский режим "зачистил" лет пять назад, доверия к официальным данным нет. По каким признакам можно измерять протестную температуру общества?
— Конечно, в ситуации, когда мы не видим на улицах трехсоттысячных манифестаций, сложно понять, что происходит. Может, и правда, все затухло? Однако продолжающиеся и усиливающиеся репрессии показывают, что власти хорошо понимают, что протест не задушен, не пропал, не сошел на нет.
Если говорить о социологии, то с проведением массовых репрезентативных опросов все очень сложно. Проведение такого рода исследований независимыми службами под запретом. Следует учитывать, что и эффективность таких опросов сейчас, когда режимом целенаправленно нагнетается уровень страха, довольно сомнительна. В условиях массовых репрессий о высоком уровне доверия к социологам говорить не приходиться. Профессиональных команд, имеющих возможности и ресурсы, немного, но кое-какие данные мы имеем, они частичные, но по ним можно судить о градусе протестных настроений.
Например, есть онлайн-опросы британского аналитического центра Chatham House о том, что беларусы думают о политическом кризисе в стране. Эти данные имеют ограничения, потому что все онлайн-опросы в силу самого метода нельзя считать репрезентативными. Но есть и достоинство — они делаются в мониторинговом режиме. Есть блок вопросов, которые повторяются. Chatham House сделал три замера с фиксацией схожих характеристик. Понимая про ограничения онлайн-опросов, мы можем с сомнением относиться к абсолютным цифрам. Например, когда 40% опрошенных говорят, что поддерживают протесты, то мы можем предполагать, что речь идет о точности плюс-минус 5%, а скорее, плюс-минус 10%. Но имея мониторинговые данные, мы можем оценивать не только количество процентов, но и динамику. И вот динамику мы можем оценивать с гораздо большей степенью достоверности.
Рассмотрение этих данных в динамике показывает, что активная протестная часть общества с ноября по январь, когда был сделан последний замер, если и сократилась, то не существенно — разница в 5-7%. Это говорит о том, что да, у людей забрали флаги, но настроения не изменились. То есть, на сегодняшний день большая часть беларусского общества, которая в разной форме поддерживала протест летом и осенью, не изменила своих взглядов, не отказалась от установки добиться изменений, просто действует в других формах.
Надо также отметить, что репрессии не только пугают, но и сильно отвлекают активность и энергию. Много энергии уходит на противостояние, противодействие, на солидарность и помощь людям, которые попали под репрессии. Сбор средств, помощь семьям, написание писем, передачи и другие формы поддержки политзаключенных — это тоже часть протестной активности и демонстрация своей позиции.
— На ваш взгляд, следует ли ожидать этой весной протестную волну?
— Конечно, весной будет очередная волна общественного подъема, в том числе с проведением уличных акций, но вот пытаться предсказывать ее масштабы нереалистично. Акции будут, вопрос в том, насколько ситуация готова к перелому, насколько она может измениться уже этой весной в силу накапливающего давления с разных сторон. Кроме уличных акций, акций солидарности и взаимной поддержки есть и другие направления, которые работают и приближают этот перелом. Это и деятельность по деанонимизации и расследовании преступлений силовиков, которая должна показывать, что они не останутся безнаказанными. И инициативы, направленные на переход чиновников на сторону протеста. И развитие "дворовых" сообществ, КОТОСов, подготовка к местным выборам, медленное, но верное движение к развитию независимых профсоюзов и многое другое. К этому можно относиться как к работе на будущее, но понятно, что это работает и в качестве очень серьезного давления на саму систему.
— Создается впечатление, что беларусский режим уверен, что репрессиями можно истребить инакомыслие, любую протестную активность и вернуть ситуацию в стране, например, к состоянию 2019 года. Власть в это верит?
— Возможно, у них нет другого выхода, кроме как в это верить.
— А это возможно?
— Нет, я думаю, и во властных коридорах многие понимают, что эту зубную пасту обратно в тюбик не затолкать. Но есть люди, которые находятся в одной упряжке: кто-то давал и подписывал приказы, кто-то их исполнял. Для них ситуация безвыходная, они пойдут с Лукашенко до конца, а он, создается впечатление, готов оставить за собой выжженную землю в желании сохранить личную власть.
Очевидно, что при сохранении этого режима ситуация не может вернуться ни к 2019-му, ни к какому другому году. Если перелом не случится, если не будет поворотного момента переговоров и транзита власти, то маятник качнется в другую сторону. Да, наверное, можно построить военную диктатуру в центре Европы, такое теоретически возможно, но это не имеет никакого отношения к развитию. Диктатура стоит дорого, экономические и гуманитарные последствия для Беларуси в случае сохранения и укрепления диктатуры будут очень и очень тяжелыми. И для самого режима ничего хорошего не будет, если ему удастся удержать власть, то это будет власть над бедными, хоть и послушными, при наличии постоянных очагов сопротивления внутри страны. Если режиму все же удастся победить на этом этапе, это будет классический вариант пирровой победы.
Добро пожаловать в реальность!