Полгода назад, 17 августа, рабочие «Беларуськалия» присоединились к общенациональной забастовке. Правда, продлилась она два дня, а позже суд признал эту забастовку незаконной. Однако некоторые работники начали по одному присоединяться к стачкому, который стал самым крупным в стране: сейчас в него входит 130 человек, большинство из них уволены. Не отдали трудовые книжки только тем, кто занимает выборные должности в независимом профсоюзе горняков, таких в стачке 10 человек. При этом в январе «Беларуськалий» заявил о том, что готов взять на работу уволенных ранее, если они напишут заявления, однако шахтеры на такое предложение не согласились и продолжают придерживаться своей позиции, несмотря на задержания и присужденные сутки административного ареста.
FINANCE.TUT.BY поговорил с некоторыми участниками стачки «Беларуськалия» о том, как и на что они живут сейчас.
Снимок носит иллюстративный характер. Фото: Дмитрий Брушко, TUT.BY
«Есть накопленные средства, чтобы не работать и искать себя»
— Мой личный протест начался намного раньше августа 2020-го, — рассказывает машинист горновыемочных работ Юрий Корзун (мы поговорили с шахтером незадолго до того, как он получил 15 суток административного ареста, которые отбывает в Любани). — Это был апрель и заявление гражданина Александра Лукашенко, когда дети пошли в масках в школу: мол, кто это допустил, надо, чтобы все маски поснимали. С этого момента я возненавидел этого человека, потому что он напрямую поставил под угрозу будущее нашей страны — детей. Никто в мире тогда не знал, что это за вирус, как он будет отражаться на детях, стариках, взрослых, какие будут последствия через месяц или через полгода. Я считаю, так делать было нельзя. Поэтому, как только начался сбор подписей за альтернативных кандидатов, я решил делать все, что от меня зависит.
Юрий Корзун. Фото: Ольга Шукайло, TUT.BY
Во время избирательной кампании фаворитом Юрия был Виктор Бабарико. А кульминация его протеста против происходящего пришлась на 10 сентября: тогда Юрий Корзун отказался подниматься на поверхность, приковав себя наручниками к горнодобывающему оборудованию, а когда его все-таки вывели на поверхность, он объявил о присоединении к стачке.
— Я не жалею ни об одном своем действии. Считаю, что все, что я делал, было правильным, — подчеркивает он. — Даже то, что я действительно был в прекрасных отношениях с руководством города, «Беларуськалия», был на хорошем счету, абсолютно ничего не меняет. У меня есть твердое собственное «я», и я уверен, что иду правильным путем.
Чем Юрий Корзун занимался эти пять месяцев после ухода в стачку?
— Во-первых, 45 суток просидел в тюрьме (на следующий день после разговора Юрия вновь задержали и дали 15 суток административного ареста, в знак протеста он объявил голодовку. — Прим. ред.). Во-вторых, активно помогал работе стачки: у нас есть какие-то волонтерские движения, помогаем друг другу, поддерживаем.
Юрий рассказывает, что он начал работать на «Беларуськалии» в 1996 году и большую часть этого времени работал на высокооплачиваемой работе в забое, поэтому «накопленных средств хватит, чтобы не работать еще несколько лет». Конечно, в сложившейся ситуации позволить себе разбрасываться деньгами нельзя, но Юрий говорит, что в этом нет ничего ужасного.
— В 2005 году мне пришла в голову шальная идея, что надо жить в собственном доме. Квартиры у меня никогда не было, мы все переселялись по съемным. За небольшие деньги я приобрел земельный участок и в том же году начал строить дом. У меня было два кредита общей сложностью под 50 тысяч долларов в эквиваленте, не льготные, на общих основаниях. Поначалу платежи были огромными. Достаточно длительное время, пока строился дом и делался ремонт, приходилось жить скромно: мы никуда не ездили, о море пришлось забыть. У меня уже есть опыт такой жизни, для меня ничего не изменилось, — комментирует Юрий.
Помимо сбережений у семьи есть зарплата супруги Юрия, которая продолжает работать. Также они пользуются помощью в покупке продуктов через телеграм-бот INeedHelpBy.
— Мне помогают волонтеры из белорусских диаспор по всему миру. Кто первым отзовется, тот и оплачивает продукты. В месяц получается ориентировочно на 500 с небольшим рублей, это помогает очень сильно.
Помимо основной работы с 2016 года у Юрия было и небольшое собственное дело — экобаня «Здравушка» в нескольких километрах от Солигорска. Она продолжает работать. Юрий комментирует, что занимается экобаней «не так активно, как хотелось бы».
— Все-таки я ушел в стачку и сделал какой-то яркий протест не для того, чтобы потом раскручивать баню за счет своей фамилии. Поэтому рекламу сейчас вообще нигде не даю. Но у меня есть постоянные гости, которые продолжают ездить ко мне париться. И этих скромных доходов тоже хватает на какие-то бытовые расходы.
Мысли о будущем для Юрия пока можно охарактеризовать словом «ожидание».
— Повторюсь, у меня есть накопленные средства, чтобы не работать и искать себя. Но я скучаю по своей работе и уверен, что уже летом смогу вернуться на свое рабочее место без мыслей о том, что я работаю на дубинки, насилие и пытки над мирными людьми, — говорит Юрий Корзун. — Об отъезде из страны вообще не думаю и никогда не буду. На всякий случай у всей семьи открыты польские гуманитарные визы, но воспользоваться ими специально мы никогда не хотели. Мы здесь, мы любим свою землю. В начале 30-х весь мой род выслали в Сибирь, и я просто не могу допустить для себя похожей ситуации. Я никуда не уеду.
«Сейчас у меня домашнее задание — нарисовать сайт, и я рисую сайт для нашего стачкома»
Об уходе в стачку горнорабочий очистного забоя Матвей Хвостиков объявил 31 декабря 2020 года. «Хотел все плохое оставить в старом году», — комментирует он. На «Беларуськалии» Матвей работал с 2014 года.
— На самом деле задумываться об уходе в стачку я начал давно, еще где-то в конце сентября. Я всю жизнь не очень приветливо относился к нынешней власти, а после августовских событий стало понятно, что дальше так продолжаться не может, — рассказывает Матвей. — В моем коллективе, к сожалению, люди заняли позицию «моя хата с краю», относились ко всему нейтрально. В итоге я у себя в бригаде оказался один против девятерых. Они заняли позицию молчания, но я не мог. Некоторых я понимал: у кого-то арендное жилье и их сразу выгонят на улицу, у кого-то нет возможности уйти с работы, многие ссылались на свои кредиты. Пока я продолжал работать, делал отчисления в BYSOL, а потом решил, что нужно все-таки уходить в стачку.
Матвей Хвостиков. Фото: личный архив
При этом ситуацию самого Матвея простой тоже не назовешь: он помогает маме с нерабочей группой инвалидности и бабушке-пенсионерке, в том числе выплачивает мамины кредиты «на достаточно большие суммы».
— Конечно, мама и бабушка в первый день были в шоке, потому что о своем решении я предупредил их только 30 декабря, за день до ухода в стачку. Они спрашивали, на что мы будем жить, как платить кредиты, покупать лекарства. Но у меня есть отложенные средства, за счет которых какое-то время нам всем можно жить, не ходя на работу. А потом посмотрим: если они закончатся, а ситуация не изменится, пойду на другую работу. Если ничего не найдется, вероятно, придется переехать в другую страну и присылать деньги оттуда, — рассуждает Матвей. — Я и раньше налево-направо деньги не тратил, а сейчас стараюсь вообще не покупать ничего ненужного, хотя раньше иногда мог так сделать. Есть четкое понимание, что деньги нужны для других целей.
Как и другие участники стачки, Матвей пользуется помощью в покупке продуктов от белорусских диаспор. Он говорит, что с момента ухода в стачку успел получить три таких продуктовых набора — по одному для себя, мамы и бабушки.
— Это работает так: отправляешь заявку, с тобой связывается волонтер, вы договариваетесь, кто наберет корзину, а потом волонтер ее оплачивает. Пока у меня был один и тот же волонтер, но он может поменяться. Еще подавал заявку на помощь в BYSOL, но пока еще жду, придет оттуда что-нибудь или нет.
Сейчас Матвей размышляет над тем, какой еще работой он мог бы заниматься, потому что «все время ведь тоже не будешь сидеть без дела».
— Пока я нашел себе бесплатные курсы по веб-дизайну и изучаю их дома. Надеюсь, скоро смогу найти работу по новой специальности. Сейчас у меня домашнее задание — нарисовать сайт, и я рисую сайт для нашего стачкома. Посмотрим, к чему это приведет. Если требования стачкома будут выполнены, я готов вернуться на старую работу, но пока, если честно, не очень по ней скучаю. Сейчас меня увлекло другое. На мой взгляд, умственный труд лучше, чем физический.
Собеседник рассказывает, что они регулярно общаются с другими участниками стачки: «переписываемся, решаем какие-то вопросы». Новую работу никто из стачкомовцев не искал, на предложение «Беларуськалия» написать заявление о приеме на работу не откликнулся.
— Мы коллективно написали письмо о том, что согласны на восстановление именно на прежнем рабочем месте и что обязуемся приступить к выполнению трудовых обязанностей при выполнении требований стачечного комитета. Но пока не выполнено ни одно из них, — отмечает Матвей. — Никакого негатива в свою сторону со стороны тех, кто не присоединился к стачке, я не вижу, как и у меня нет негатива к ним. Например, как-то недавно мы созванивались с моим бывшим бригадиром и нормально пообщались на разные темы. Я прекрасно понимаю его позицию, почему он не может присоединиться к нам, хоть и не разделяю ее.
«Выбор — либо стачковать дальше, либо за границу, либо в тюрьму»
Электрослесарь Сергей Козелько был одним из первопроходцев стачки на «Беларуськалии». От работы он отказался еще 17 августа во время той самой забастовки, которую суд впоследствии признал незаконной.
— 17−18 августа за забастовку подписались 6 тысяч человек. После 19 августа люди стали возвращаться на работу, в итоге так сделало большинство. Но мы решили не возвращаться, — рассказывает Сергей. — На предприятии я на тот момент работал 8 лет, но вопрос о том, не жаль ли мне оттуда уходить, даже не стоял. Немножко другие вопросы тогда возникли.
В эти полгода, говорит собеседник, он «общался с людьми, ходил на марши, изучал различные СИЗО и ИВС».
— Тяжело без работы, согласен. Но я считаю, что для меня это лучшее решение. Пока другого способа повлиять на ситуацию я не вижу, — комментирует Сергей. — Семья меня поддерживает, друзья поддерживают — такой сформировался круг. Жена — учительница в школе, она продолжает работать. Если у кого-то есть родственники на «Беларуськалии», то к ним возникают вопросы, но в других организациях пока не прессуют. Дети у меня взрослые — 21 и 24 года. Они живут в Минске, видели все происходящее и, конечно, мое решение поддерживают.
Искать новую работу Сергей не пытался, поскольку «стачка подразумевает вообще отказ от работы». Помимо зарплаты жены они живут на сбережения и получают регулярную помощь с продуктами.
— Еще были регулярные выплаты от BYSOL, это все правда. Но сейчас у фонда заканчиваются собранные средства, поэтому мы создаем свой собственный фонд, будем пытаться работать отдельно. В целом все траты сейчас однозначно сведены к минимуму. Тут выбор — либо стачковать дальше, либо за границу, либо в тюрьму. Про отъезд пока вообще не задумываюсь, хотя такой вариант возможен, арест возможен тоже. Но пока я в стачке.
«Разговоров о возврате на „Беларуськалий“ или на другую работу не было ни от кого»
— Я пошел в стачку не с самого начала, но зато, когда вступил в нее, это был осознанный шаг. Я понимал, куда я иду и к чему надо готовиться, — говорит Александр. Он в стачке уже третий месяц. — Конечно, сначала, когда нас вышло 6 тысяч, было классно, но потом все это утихло и к стачке присоединилось гораздо меньше человек. Но я чего-то другого, на самом деле, и не ждал. В плане моего отношения к собственному поступку ничего не изменилось. Я еще больше уверен в том, что поступил правильно, исходя из того, как складывается обстановка на сегодняшний день и на предприятии, и в целом.
После ухода в стачку, говорит Александр, он не особо почувствовал отсутствие работы — даже наоборот, стал больше времени занят.
— Мы постоянно видимся с другими участниками стачки, обсуждаем ситуацию, устраиваем какие-то перформансы, но без провокаций. Понимаем, что к чему на сегодняшний день. Помогаем друг другу с решением каких-то проблем, и даже не политического плана, а просто жизненных. Люди в стачке уже что могли, то сделали. Если мы начнем устраивать какие-то митинги и акции, нас всех быстро закроют. Поэтому остается просто ждать и смотреть, что будет дальше.
Как и другие участники стачки, Александр живет на свои сбережения, а еще получал выплату от фонда BYSOL.
— Сбережения у меня небольшие, но на бытовую жизнь хватает. Это так, на поесть, образно говоря. До недавнего времени финансовую помощь участникам стачки оказывал BYSOL, но где-то в январе они перестали это делать. Говорят, что перепрофилировались, хотят оказывать другую поддержку. Поэтому мы хотим организовать свой фонд, думаю, что в полную силу он заработает где-то к концу месяца. Лично мне помощь от BYSOL пришла только один раз в размере около 120 долларов. К тому моменту, когда я пришел в стачку, поддержка от фонда уже стала уменьшаться. Но все зависит от нас, никто не обещал, что будет за нас решать какие-то вопросы.
Тем не менее это в какой-то степени повлияло на настроения в стачке, признается Александр.
— Просто у людей есть и кредиты, и алименты, и другие обязательства. У нас есть многодетные, у которых по трое детей, есть люди с детьми-инвалидами. Некоторым из них отсутствие финансов может грозить проблемами с теми же банками, если не будут вовремя оплачены кредиты, — рассуждает собеседник. — Но разговоров о возврате на «Беларуськалий» или о поиске новой работы во всеуслышание не было ни от кого. В Солигорске есть еще несколько относительно крупных предприятий, но они все тоже завязаны на «Беларуськалий», и по факту дорога туда нам закрыта. Частного бизнеса почти нет, а если и есть, то это разве что шаурму крутить. Относительно того же Минска возможностей гораздо меньше.
Заявление «Беларуськалия» о готовности принять на работу уволенных ранее Александр называет глупостью.
— Они сказали: мы готовы принять вас по новой, с чистого листа. А люди по 20 лет отработали, это же и стаж, и пенсия. Самое интересное, что на сайте «Беларуськалия» появилась страничка с вакансиями. Любой может заполнить там форму, и если он будет востребован, то с ним свяжутся. Это же явно под нас было сделано. Мол, пожалуйста, мы не против, заполните форму и ждите, — предполагает Александр. — Но никто в это не поверил и не верит по сей день. Думаю, если бы желающие вернуться и были, то совсем немного и только те, у кого действительно сложные, безвыходные ситуации. А так это «вопрос религии»: как туда можно вернуться? Нет, просто нет.
Уезжать в другой город, как и куда-то за пределы Беларуси, никому не хочется, говорит Александр.
— Все, что называется, сидят на насиженных местах. Но если это будет продолжаться очень долго, то многие думают о том, что уехать придется, просто хотя бы из каких-то гуманитарных побуждений. Можно переехать в ближайшее зарубежье, где будет мало-мальски нормальная работа, потому что здесь ее найти уже не получится. И это я не говорю о том, чтобы вернуться на тот уровень заработка, который был до «Беларуськалия».
Снимок носит иллюстративный характер. Фото: Дмитрий Брушко, TUT.BY
BYSOL: «Собранные ранее деньги на поддержку стачкомов выплачены»
Представитель стачкома «Беларуськалия» рассказывает, что изначально участники стачки получали поддержку от фонда BYSOL в размере около среднемесячной зарплаты.
— Но где-то в ноябре-декабре с выплатами стали появляться проблемы. В итоге те, кто вступил в стачку в декабре, в январе не получили вообще ничего, остальные — незначительные суммы. Чтобы впредь не было такого, что люди на что-то рассчитывают и этого не получают, было решено создать собственный фонд. Есть надежда, что с его помощью мы будем закрывать свои потребности. Этот фонд полностью является инициативой стачечного комитета, созданной силами и непосредственно для стачкома. В перспективе, если со сбором средств все будет хорошо, мы сможем помогать еще каким-то инициативам. Но в первую очередь стоит вопрос о жизнедеятельности 130 членов стачки и их семей.
В свою очередь, фонд BYSOL 1 февраля сообщил о том, что 13 стачкомов по всей стране получили 97% от общей суммы, собранной на эту цель белорусами и не только. Оставшиеся деньги фонд обещал выплатить в ближайшее время. По словам сооснователя BYSOL Ярослава Лихачевского, это не означает, что фонд больше не будет поддерживать стачкомы.
— Собранные ранее деньги действительно выплачены, но поддержка рабочего движения является одним из ключевых направлений работы фонда. За полгода работы мы поняли, что одни деньги не решают существующих проблем. Кроме финансов лидерам и активистам рабочего движения нужна экспертиза и поддержка для сбора и обработки информации о реальном положении дел на их предприятии: права рабочих, условия труда, реальные настроения коллектива и так далее. Нужна медиаэкспертиза для распространения и донесения этой информации до коллег, белорусского общества и мирового сообщества. Для этого мы помогаем каждому отдельному предприятию наладить работу напрямую с одной из белорусских диаспор. Диаспора запускает персональный сбор для этого предприятия и формирует команду, которая помогает активистам решать их задачи. Подобным образом белорусская диаспора в Бостоне работает с «Гродно Азотом» уже два месяца, и это очень эффективно. Другой пример — Сиэтл и «Нафтан». Наша цель — сделать отдельные сборы в диаспорах для каждого предприятия, на котором сейчас активно развивается рабочее движение. Но ресурсы диаспор тоже не бесконечные. Поэтому параллельно мы планируем запустить и общий сбор на все заводы, чтобы подстраховывать там, где могут понадобиться дополнительные средства.
Ярослав Лихачевский напоминает о том, что для активистов есть и другие виды помощи:
— INeedHelp помогает с продуктовыми наборами. «Честные люди» помогают с юридической поддержкой. Международные профсоюзы и профсоюз-онлайн всячески помогают развитию профсоюзных первичек. Тем, кто решил начать новую жизнь вне госпредприятия, мы помогаем с переобучением и поиском новой работы.
Помощь от BYSOL получал и стачком «Беларуськалия».
— Лидеры стачкома сами определяли, как использовать помощь. Насколько мне известно, основная часть средств была направлена на поддержку участников стачки и их семей. Мы продолжаем поддерживать активистов «Беларуськалия» в таком же формате, как и другие предприятия. В том числе активно поддерживаем их информационно, — комментирует Ярослав Лихачевский.
Добро пожаловать в реальность!