В среду Александр Лукашенко пытался убедить, что на протесты выходят в основном бывшие уголовники, безработные. На следующий день мы видили, что к протестам подключились классические работяги: БелАЗ, МАЗ, «Гродно Азот».
Протестуют медики, ученые, айтишники, артисты, художники, домохозяйки. Не только столица, но и вся страна охвачена мирными демонстрациями.
Правящая верхушка очевидно просчиталась, думая, что общество проглотит официальные цифры Центризбиркома. Сторонники перемен впервые увидели, что их много, что их, вероятно, большинство. Возмущенными людьми движет чувство попранной справедливости, чувство, что их голоса украли.
Второй раз власти просчитались, понадеявшись быстро загнать недовольных под плинтус беспрецедентной жестокостью разгонов: водометы, слезоточивый газ, резиновые (а в Бресте и боевые) пули. Раньше режим предпочитал не переходить эту красную линию.
Стрельба по мирным людям, а также брутальность задержаний, садистские издевательства над схваченными людьми (в том числе случайными прохожими, несовершеннолетними), только подлили масла в огонь возмущения. Белорусы стали проводить параллель с временами оккупации.
Граждане продолжили массовые акции, меняя их форму. Теперь мы видим уже не баррикады, а цепочки солидарности с цветами в руках. И это получается мощнее. Наконец, зазвучали не только кричалки, но и конкретные политические требования, в том числе из уст рабочих.
Масштаб как выступлений против власти Лукашенко, так и репрессий — беспрецедентен. И протесты работников на крупных предприятиях Беларуси особенно знаменательны. Раньше пролетарии особо не лезли в политику, а Лукашенко старался их не обижать. Их вступление на это поле — новый вызов для властей, привыкших молотить интеллигентов на малочисленных акциях. Решительных, жестких работяг не назовешь отморозками, да и ОМОН против них посылать рискованно.
С другой стороны, пример Николаса Мадуро в Венесуэле показывает, что и при массовом возмущении народа можно держаться годами, опираясь на силовиков. Силовой кулак же у Лукашенко крепок, и на уступки он идти не привык. Не говоря уж о сдаче власти.
Вместе с тем сейчас резко нарастает международное давление на режим. На каком-то этапе оно может дать эффект. Беларусь — малая открытая экономика, критически зависящая от внешних рынков. Уйти в глухую изоляцию означает для руководства государства умножить риски для и так неважно работающего экономического механизма.
Зарубежные лидеры, международные институции призывают белорусское руководство к диалогу. Правда, иные комментаторы отмечают: протест децентрализован, у него нет штаба, лидера. С кем властям вести переговоры, устраивать круглый стол?
Думаю, это вопрос вторичный. Есть структуры гражданского общества, зарегистрированные партии, моральные авторитеты уровня Светланы Алексиевич. Есть, в конце концов, Тихановская, которая хоть и была выдавлена в Литву, но официальные итоги выборов не признала. Да и новые лидеры могут вскоре появиться.
В общем, была бы у властей политическая воля, остальное приложилось бы. Но велико опасение, что эта воля сработает совсем в ином направлении.
Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции
Добро пожаловать в реальность!