Что пишут в заключениях о смерти, чтобы не фигурировал коронавирус? Что происходит, когда пациентов выписывают после 21 дня лечения домой, как предусмотрено новым приказом Минздрава? Почему не наблюдается спада пандемии?
Об этом «Свободе» рассказала медик, которая работает на Минской скорой помощи и в больнице, где лечат больных коронавирусной инфекцией. Она попросила сохранить анонимность. Редакция имеет контакты медика.
Собеседник, работающая с ковидными больными более двух месяцев, подытожила основные проблемы, с которыми сталкиваются белорусские врачи во время пандемии. Предлагаем ее рассказ.
Кратко
- В справке о смерти обычно фигурирует полиорганная недостаточность. Мы знаем, что она вызывается коронавирусом, но могут написать, например, что артериальной гипертензией.
- Пациентов выписывают на 21-й день с легкой и средней формой течения болезни. Через некоторое время у них снова диагностируют двустороннюю полисегментарную пневмонию, а это еще повторная госпитализация, в лучшем случае — две недели лечения.
- К ситуации с коронавирусом любая, даже мелкоочаговая, пневмония всегда госпитализировалась в Беларуси. Это очень серьезная болезнь, которая иногда приводит к смерти.
- Люди ждут результаты мазков неделями, их иногда теряют, но когда медики сдают централизованно в одном месте, результат всегда на следующий день, и всегда отрицательный.
- Мы знали, что в медицине мало платят, и пришли в медицину. И это не значит, что мы сейчас до смерти должны работать за копейки.
Повторная госпитализация, если выписывать домой из больницы через 21 день
— Если говорить об актуальной ситуации на сегодняшний день, то она изменилась. Она существенно ухудшилась после приказа Минздрава № 557 от 21 мая, в соответствии с которым людей выписывают на 21-й день с легкой и средней формой течения болезни. В результате в стационаре и на «скорой» увеличилось количество пациентов, которые уже проходили лечение с COVID-ассоциированной пневмонией, которых выписывали домой на 21-й день.
Тем, кому больше везет, выписывают антибиотик, они могут его допить и, возможно, спокойно жить дальше здоровыми. Тем, кому везет меньше, говорят: «Ничего страшного, пейте АСС, все будет хорошо». Эти люди едут домой. Естественно, некоторое время после интенсивного лечения у них наблюдается улучшение, становится меньше кашля, они думают, что все хорошо, а потом в какой-то момент симптомы снова начинают нарастать.
Они идут в поликлинику или вызывают бригаду скорой помощи, едут в приемное отделение, им делают снимки, и у них снова диагностируют двустороннюю полисегментарную пневмонию, а это еще как минимум повторная госпитализация и, в лучшем случае, две недели лечения.
Хотя этих людей могли еще несколько дней долечить, когда они были первый раз в больнице, и ничего этого не потребовалось бы. Это занимает койко-места, отнимает силы медперсонала и ни к чему хорошему в итоге не приводит.
На это администрация и многие люди сразу бы возразили, что никого не отправят домой недолеченным, поэтому я подчеркиваю, что это происходит с легкой и средней степенью течения болезни. Разумеется, никто не будет вырывать трубки и аппараты ИВЛ и говорить, что пошел 21-й день и вам нужно домой. Такого не бывает, но если человек сравнительно легко переносит болезнь, его успешно выпишут.
По-прежнему большое количество заболевших
— Я не статистик, я работаю в практическом здравоохранении. Поэтому точные цифры, естественно, не скажу, но нам часто говорят, что в Минске ситуация уже очень хорошая, мы должны все порадоваться, расслабиться, снять респираторы и выдохнуть в конце концов полной грудью, потому что страшное уже прошло.
Я работала и тогда, когда прирост больных был максимальный, так называемый белорусский пик, когда писали 900 случаев в сутки, и работаю сейчас. И я бы не сказала, что в тот момент, когда был этот рост 900 человек ежедневно, у нас было меньше работы, чем сейчас. Даже в каком-то плане сейчас ее стало больше.
Бывают хорошие дни, когда загрузка в больнице неполная. Теперь отделения перепрофилированы, в кардиологии лечат COVID-19. Согласно протоколу, никогда не должно быть загружено на 100%, так как иначе не выдерживается расстояние между кроватями… Поэтому максимальная загрузка должна быть 80%. По телевизору говорят, что у нас еще очень большой свободный коечный фонд, а были дни, когда загрузка достигала и 100%. Бригада скорой «сдает» пациента 3 часа, потому что мест нет вообще. И ждем, когда кого-то выпишут или что-то изменится.
Людям в телевизоре уже сказали, что все хорошо, а человек три часа ждет, пока его положат. Он понимает, что не все хорошо, потому что это нестандартная ситуация для обычного человека. И люди шепотом спрашивают: «Доктор, может быть, это вторая волна начинается?» А мы думаем: «Господи, разобраться бы с первой волной». Ситуация примерно такая на данный момент.
Официальные цифры смертности не совпадают с происходящим в больницах
— Цифры имеют отделы статистики. Цифры есть у заведующих отделений, и то только по одной больнице. Происходит обычно так. Медики после смены, работая в разных отделениях, собираются и просто говорят: «У нас сегодня один человек умер в отделении»; медик, работающий в реанимации, говорит: «У нас умерли три человека», например. И вы понимаете, что в вашем госпитале умерли по меньшей мере четыре человека.
Потом я звоню коллеге, которая работает в другом отведенном под COVID-19 стационаре, и она говорит, что в их больнице в этот день умерли четыре человека. А официальная смертность в стране от коронавируса в этот день — четыре пациента. И ты понимаешь, что это точно не четыре, потому что ты получил информацию только из двух больниц Минска, а не из всех стационаров Беларуси.
Значит, в причине смерти написали что-то другое. Обычно там фигурирует полиорганная недостаточность. Как мы знаем, она вызывается коронавирусом, но могут написать, например, что ее вызвала артериальная гипертензия. Это самое комичное, что я видела.
На «скорой» 80% вызовов в нормальное время, когда нет пандемии, связано с артериальным давлением: гипертонический криз и повышение давления. Наверное, минимум около 75% людей в возрасте свыше 55 лет страдают от артериальной гипертензии. Если бы не COVID-ассоциированная пневмония, эти люди бы еще жили, они не умерли бы от полиорганной или застойной сердечной недостаточности.
Пневмония — очень опасная болезнь, и раньше ее лечили только в больнице
— Лечить последствия коронавирусной инфекции медики научились, насколько возможно, так как еще нет долгосрочной перспективы. Нужно посмотреть еще, какие последствия будут для организма. Теперь все понятнее, чем в начале. Люди умирают не потому, что это какая-то страшная болезнь, или потому, что их лечат как-то не так, или еще от каких-то причин. Люди умирают, потому что у них часто бывает действительно пневмония.
В связи с коронавирусом многие забыли, что пневмония — это, наверное, третья причина смерти во всем мире. Ежегодно около 5 миллионов людей умирает от пневмонии, если нет коронавируса. Они просто умирают, потому что воспаление легких — очень серьезная болезнь.
Многие люди думают сейчас, что легкие формы пневмонии, те, что не двусторонние и без дыхательной недостаточности, лечатся дома. У некоторых людей складывается впечатление, что пневмония — это как простуда, и ничего страшного. Хочется напомнить, что до ситуации с коронавирусом любая, даже мелкоочаговая, пневмония всегда госпитализировалась в Беларуси.
Доплаты за работу с больными коронавирусом
— За работу на «скорой» я получила доплату около 500 рублей в месяц. В больнице также платят надбавку около 300-400 рублей ежемесячно. Такого не было, что не заплатили тем, кто работал. Хотелось бы сказать спасибо администрации. На некоторых подстанциях скорой помощи действительно хорошее руководство.
Если в стране болеет практически 60 тысяч человек, все сложнее знать, что человек не находился в контакте с заболевшим. Когда бригада едет на вызов с пневмонией, и человек утверждает, что он не имел контакта с зараженным коронавирусом, это не считается контактом с коронавирусным больным. И тогда бригада не имеет права прикасаться к средствам индивидуальной защиты — только марлевая повязка и поехали. Респираторы и специальные костюмы не могут надеваться.
Таких случаев довольно много, когда люди приезжают из опасных регионов Беларуси, из малых городов, где наблюдаются вспышки, и говорят, что не общались с инфицированными. При этом у них типичная картина — двусторонняя пневмония. Ты везешь этого человека и понимаешь, что на 90% диагноз подтвердят в приемном отделении, но ты за это доплаты не получишь.
Поэтому по итогам месяца нас собирает заведующая вместе с главным врачом, они выбирают из всех вызовов те, где фигурирует пневмония и острые респираторные заболевания, откладывают их в отдельную стопку, звонят в санстанцию и просят список подтвержденных тестов на COVID-19. Это огромная работа администрации, и благодаря этому большое количество работников получили доплату, хотя руководство занималось этим практически после работы в свое свободное время.
Тесты на коронавирус медикам делают. На «скорой» они делаются и много где. Тесты делаются централизованно: говорят, чтобы все сотрудники пришли завтра и сдали мазки на коронавирус. Это впечатляет. Люди ждут мазки неделями, их иногда теряют, но вот когда медики сдают централизованно в одном месте, результат всегда на следующий день, и всегда отрицательный.
Ни у кого не находят. Просто заведующей звонят и говорят: у вас все здоровы.
Масочный режим выполняют не все, включая медиков
— В Беларуси много людей ходят без масок, и большое количество медицинских работников снимают маски, как только уходят с работы. Не все хотят соблюдать масочный режим в свободное время. И даже на рабочем месте, когда сидят, например, в «чистой зоне», многим хочется расслабиться, хотя во многих заведениях даже в «чистых зонах» введен масочный режим. Многие любят обвинять руководство или пациентов, которые что-то делают не так.
Система с условными грязной и чистой зоной работает только тогда, когда все люди жестко выполняют комплекс мер — дезинфекция на выходе, специальная одежда. Это система, в которой, если одно звено нарушено, то все остальное делается просто зря. А в Беларуси в стационарах можно увидеть как посреди «грязной зоны» сидит человек без респиратора в своей личной одежде и разговаривает. Потом говорит: «Ладно, девушки, пошла домой», и не через шлюз, а через обычную дверь выходит, потом едет в общественном транспорте.
Пандемия в Беларуси пойдет на спад, когда люди начнут во-первых, серьезно относиться, потому что для того, чтобы надеть маску или респиратор на себя и свою семью, не нужно поддержка государства или разрешение, можно просто надеть маску. И во-вторых, если государство начнет вводить адекватные меры. Президент любит говорить, что уже весь мир понял, что Беларусь сделала правильно, хотя ни одного такого заявления в мире не было. Нужно вводить ограничения на сборы большого количества людей…
Мы не ожидаем в ближайшее время спада, потому что сейчас будет проходить вступительная кампания, а это огромные очереди в приемные комиссии, централизованное тестирование, 3 июля с салютами и праздничными гуляньями, и потом выборы 9 августа, а перед ними огромное количество пикетов и всего прочего.
«Практически каждый день на работе можно услышать: «Вы знали, куда шли»
— Я люблю свою работу, люблю своих пациентов. Я считаю, что пациентов нужно любить, какие бы они не были, что бы они нам не говорили. Нужно всегда, приходя на работу, напоминать себе, что этих людей кто-то любит, их ждут, а самое лучшее, что можно сделать для человека — спасти того, кого он любит. Поэтому мы как стена, которая разделяет обычную жизнь и трагедию, после которой она уже никогда не будет прежней.
Когда ты входишь в квартиру, тебя трясут за плечи: «Доктор, пожалуйста, скорее», и ты понимаешь, что для этого человека ты — это то, что отделяет его жизнь от трагедии, и это невозможно передать. Можно забыть о не самом лучшем отношении, о плохой зарплате, потому что мы спасаем жизни часто. Можно не спать 24 часа, сделать 20 визитов в день и быть собой довольным, потому что знаешь, что кого-то спас, кто-то будет жить, потому что ты приехал.
А бывать дни, когда ты можешь не спать, не пообедать, и есть ощущение абсолютной бессмысленности произошедшего, когда, например, люди вызывают «скорую» на температуру 37,6, и к ним едет бригада с двумя квалифицированными специалистами. Согласно протоколу, такую температуру не сбивают. Рецепт также не имеем права выписывать. Мы просто говорим: «Пейте лекарство, которое прописали в поликлинике». Много случаев, когда люди вызывают «скорую» просто так.
Из-за коронавируса увеличилось количество людей, которые волнуются, и у них на фоне психосоматики начинают появляться симптомы — им трудно дышать. Это субъективная одышка. У них нет проблемы с дыхательной системой. Они просто чувствуют, что им трудно дышать. В результате приезжает бригада, измеряет сатурацию( уровень насыщения кислородом), и она у них 98%. Фельдшер спускается и меряет себе в машине — у него она 97%.
За неоправданный вызов скорой помощи никого не наказывают. Есть люди, которые вызывают себе бригаду и говорят, что они думали, что мы сделаем экспресс-тесты на коронавирус. Эти ситуации немного разочаровывают, но это можно пережить…
«Вы знали, куда шли», говорит Кочанова. Это у меня вызвало недоразумение. Медикам практически каждый день на работе можно услышать: «Вы знали, куда шли». И ты просто ждешь Дня медицинского работника, надеешься, что тебя поздравят. А тебя уже за человека не считают, даже в праздники думают, что единственное, что можно сказать врачу, медику — терпите низкие зарплаты, потому что вы знали, куда шли.
Если я иду, то надеюсь, что станет легче, потому что я сделаю что-то лучшим, и другие люди тоже. Мы знали, что в медицине мало платят, и пришли в медицину. И это не значит, что мы сейчас до смерти должны работать за копейки. Это ненормальная позиция. Любой труд должен оплачиваться.
Перевод с белорусского Intex-press
Добро пожаловать в реальность!