Инна и Татьяна переехали в Жодино из чернобыльской зоны. Им пришлось начинать жизнь заново — обустраивать быт, заводить друзей и знакомства. Ингу Чернобыль лишил деда, который был ликвидатором, Виктория потеряла первенца.
Инна, 49 лет:
— Родилась я в Гомельской области в городе Ветка, который в конце 80-х стал радиоактивно загрязнённой зоной, подлежащей отселению. Таким образом мы попали в город Жодино, получив жилье.
Привыкать к новому городу было нелегко. У каждого в родном селении есть знакомые, с которыми учился вместе в школе или друзья в одном дворе, которые в будущем помогают в тех или иных вопросах. А нам приходилось все начинать с нуля и «пускать корни» городе, который находился далеко от нашей родины.
Сложность ещё была в том, что в Ветке остались родители, и приходилось достаточно часто преодолевать большие расстояния (350 км), чтобы встретиться.
Мама очень быстро стала терять здоровье и вскоре умерла от распространенной в нашей стране болезни, которую провоцирует повышенный уровень радионуклидов в атмосфере.
Без сомнений, жизнь моей любимой мамочки, так же, как и многих жителей так называемой чернобыльской зоны, могла бы еще продолжаться, если бы не эта катастрофа на атомной станции в соседней стране. На вопрос, как Чернобыль изменил мою жизнь, я отвечу так: «За очень короткий период времени мы растеряли друг друга».
Татьяна, 63 года:
— Из Гомельской области я приехала с родителями, нам дали квартиру в «чернобыльском доме»в Жодино. Когда родители мои болели, мне не верилось, что это последствия Чернобыля. Не могла я представить, что от этой радиации нет лекарства, нельзя отмыться, хоть и не такая уж молодая я была, но, наверное, легкомысленная.
Хлопоты, связи, устройство быта на новом месте отвлекали меня. После 50-ти при очередном обследовании мне поставили неутешительный диагноз — у меня разрушаются кости. И вот я уже на костылях. «Что же вы хотели, вы же из чернобыльской зоны», — говорят врачи и разводят руками.
Инга, 20 лет:
— В ликвидации аварии участвовало предположительно около 400 жодинцев, сегодня живы чуть больше 200 человек — такую цифру я недавно прочитала в местной газете. Среди них был и мой дед. Моя мама рассказывала, как он отправлялся туда, заявляя, «кто, если не мы».
Думаю, их ликвидаторов, мотивировали очень сильно, морально или материально, я не знаю. Но болеть он начал совсем еще молодой. А потом и умер в страшных муках. Так что я своего деда не помню, Чернобыль меня лишил деда.
Виктория, 55 лет:
— Накануне катастрофы я вышла замуж, на 1 мая мы гуляли с друзьями. А в 1987 году родился ребенок, мальчик. Беременность была нормальной, но УЗИ тогда не делали. Мне сына не показали, просто сказали: мальчик, 4200 г, рост 53 см. И ушли вместе с ним, без комментариев. Мы назвали его Марк, с мужем общались через окно, я лежала в роддоме на первом этаже.
Через два дня после родов меня позвали к врачу, там были моя мама и муж, оказалось, их вызвали. Родился Марк со множеством аномалий и умер на шестой день. Так что из роддома я вышла одна. О том, что это последствия Чернобыля, мне уже потом рассказали врачи. Для того, чтобы родить второго ребенка, исследования мне и мужу пришлось пройти серьезные.
Добро пожаловать в реальность!