За 28 лет жизни Михаил Рубин выстроил успешную жизнь: он один из совладельцев консалтинговой компании, являлся муниципальным депутатом Франкфурта от Либерально-демократической партии Германии – проще говоря, он состоялся в Германии.
Витебчанин Михаил Рубин уехал в Германию в 1994 году. В том же году к власти пришел Александр Лукашенко.
Но он до 2020 года активно сотрудничал с представителями беларусского МИДа и госструктурами, являлся членом беларусско-немецкого совета предпринимателей.
Все изменилось после событий 2020 года.
Михаил Рубин рассказал СН плюс об эмиграции, событиях 2020 года и резком кульбите в его жизни, последовавшим за беларусской революцией.
«Бизнес и политика для меня – это стиль жизни»
– Вас представляют как немецкого гражданина родом из Витебска, уехавшего из Беларуси почти сразу, как к власти пришел Лукашенко. Почему приняли такое решение?
– Это не было осознанное бегство из Беларуси, или конкретное желание что-то поменять в своей жизни, или необходимость спасаться от политического преследования: для многих беженцев это стало вопросом жизни и смерти сегодня. Так сложились обстоятельства.
Я переехал в Германию в 1994 году – уже 28 лет я живу и работаю здесь.
– Кажется, европейская Германия приняла вас как своего: вы владелец консалтинговой фирмы, успешный бизнесмен и муниципальный политик. Сколько времени и усилий заняло восхождение по карьерной лестнице?
– Я бы не назвал это карьерным взлетом. Еще в Витебске у меня были первые опыты предпринимательской деятельности: в 18 лет стал совладельцем кооператива, потом – ООО. По своей натуре я больше предприниматель, чем наемный работник. Наоборот, для меня поворот в классическую карьеру произошел тогда, когда три года поработал в одном из больших консалтингов во Франкфурте. И уже более 20 лет являюсь одним из соучредителей консалтинговой компании, в которой работаю сейчас. Но я бы не назвал это карьерой – это скорее образ жизни.
Что касается моей политической деятельности, то уже год как не являюсь муниципальным депутатом во Франкфурте – переключил свое время, энергию, усилия на беларусскую повестку дня. А с началом войны в Украине ситуация усложнилась еще больше. Но и политическая жизнь для меня тоже не продвижение и не карьера, а стиль жизни, который не дает оставаться в стороне от актуальных событий – как локальных, так и глобальных. Я пришел в большую политику через муниципальную. Но и это опять же скорее стиль жизни: ты здесь живешь, здесь твоя среда обитания, поэтому появляется естественное желание влиять на свою жизнь.
А затем, когда окунаешься в политическую среду, знакомишься с ведущими политиками Германии и европейского уровня, то идешь дальше. К сожалению, произошли события 20-го года, в гуще которых я оказался. И тут сработал прежний механизм: со своим практическим опытом и возможностями стал помогать тем, чем могу, родине.
– А почему вы не достигли такого же карьерного роста в Беларуси, что мешало?
– Не сказать, что был неуспешным в Беларуси (смеется). Первые 24 года моей жизни (детство, тинейджерство, начальная юность) прошли все-таки в советской социалистической системе, которая всей своей сущностью мешала развернуться людям с чувством свободы. Вначале меня тормозила она, а в лихие постперестроечные годы я бы не сказал, что не было роста: студентом – сначала техникума, а потом университета – я достаточно активно участвовал и в гражданских, и в бизнес-проектах. Но назад теперь уже не вернуться и никогда не узнать, как сложилась бы жизнь, останься в Беларуси. Всякое могло случиться. Оглядываясь назад, могу сказать, что еще недавно мой коммерческий, или бизнес-интерес, был в Беларуси: там существовала дочерняя компания в IT-сфере, которая после событий 2020 года была закрыта, а весь бизнес выведен из Беларуси.
«Точкой невозврата стали первые аресты»
– До событий 2020 года вы считали своим красно-зеленый флаг, активно сотрудничали с беларусским бизнесом и госструктурами, даже предоставляли свой офис во Франкфурте для оказания консульских услуг…
– До 2020-го я был искренне убежден: помогаю своей деятельностью делать моей родине небольшие шажки в сторону демократического развития. Я был искренне убежден, что участие и в бизнес-процессах, и в общественных контактах, включая МИД и госструктуры, ведет к сближению Беларуси с цивилизованным миром. Но в то же время я не отступал от своих демократических и общечеловеческих убеждений: при всех контактах с МИДом, при всех контактах с высокопоставленными беларусскими представителями я всегда поднимал тему отмены смертной казни. И даже с умершим главой МИДа Макеем у меня были на этот счет дискуссии. Я, как минимум, имел возможность поддерживать темы, чтобы они не ушли с повестки дня.
Все изменилось в 2020 году, еще до выборов. Когда я говорю о выборах 2020 года, то для меня точкой невозврата, или переломным моментом, стали изначальные посадки: Бабарико, позже – Тихановского. Эти аресты стали не просто первой ласточкой, а показали конкретное направление, на который режим взял курс – маховик репрессий начал набирать обороты. Стало очевидно, что беларусский режим перешел все красные линии и перечеркнул все надежды воздействовать на ситуацию через социально-экономические и моральные каналы. Режим выбрал курс на прямую конфронтацию.
Для меня это явилось переломной точкой. А потом сами выборы, ночь после них, репрессии, Окрестина…
– Почему беларусские власти завершили президентскую кампанию страшной трагедией?
– Они потеряли все. Фактически террор начался еще до выборов: посадка кандидатов в президенты, неприкрытый подлог, а реакция на людей, которые в ночь после выборов вышли на улицы протестовать, была реакцией загнанного в угол зверя. Наверное, режим уже тогда потерял все, сила осталась последней возможностью удержать власть. Любыми методами и на любое время. Сначала казалось, что это на полгода-год, но, к сожалению, режим удерживает власть уже три года. Но он все равно проиграл, и сейчас просто удерживает власть любыми методами.
– Что произошло со страной за три долгих и беспросветных года?
– Я бы посмотрел на ситуацию иначе. Сегодняшняя Беларусь – уже другая страна, другой мир, из которого выброшена масса людей. У меня тоже фактически вырвали, забрали прежнюю страну. У меня тоже много личных даже не обид и претензий, а личных счетов к правящему режиму, который уничтожил мой мир, который я считал своей родиной. Больше нет экономической структуры, профессиональной структуры, в которой не только я чувствовал себя комфортной, но и тысячи других айти-специалистов. В Беларуси была создана уникальная среда для развития ITсферы, столько возможностей для людей и страны – все уничтожено. Не говоря уже о растоптанных правах человека, искореженных судьбах и уничтоженных жизнях. Это совсем другая страна: она не изменилась, она перевернулась с ног на голову, известную мне Беларусь заменили неизвестной субстанцией.
«Вместе с несчастьем привалило и счастье»
– Во Франкфурте большая беларусская диаспора?
– Во-первых, ее как таковой не существовало до 2020 года. К счастью или к несчастью, первые аресты, первые демонстрации протеста сплотили нас, беларусов, и теперь есть небольшая, но довольно активная диаспора. Даже появилось первое диаспорное формирование во Франкфурте и соседних территориях, идет активная дружба, сотрудничество. Не только во Франкфурте, но и в Германии консолидация произошла, появилось диаспорная структура «Разам» – сейчас уже со своим офисом и работниками. И во Франкфурте, и в общегерманской диаспоре я просто рядовой член, но чем могу, всегда поддерживаю.
– То есть, беларусов хватало, но они были разбросаны по всей Германии?
– Да. Сейчас есть очень мощные суполки на местах: в Дюссельдорфе, в Гамбурге большая, в Мюнхене очень большая, в Берлине – огромная… Но самое главное, что есть и региональные объединения, и появилось межрегиональное.
За последние три года активной поддержки не только беларусской оппозиции, но и вообще беларусской повестки, я познакомился с огромным количеством интереснейших людей по всему миру, и даже приобрел очень близких друзей. Если бы не случились такие страшные события, в моей жизни не случились бы и эти знакомства. Вместе с несчастьем мне привалило и счастье…
Главный принцип помощи политзаключенным – не навреди
– Под помощью что вы подразумеваете?
– Прежде всего речь идет про проект «Народные посольства», который зародился в 2020 году и который я до сих пор координирую вместе с группой единомышленников из разных стран. Пожалуй, это единственный неформальный проект, который нигде не зарегистрирован, не имеет никакого финансирования, и тем не менее стал мощной структурой: народные посольства есть более чем в 20 странах. Во многих мы работаем очень близко с правительствами, с посольствами демократических стран, с политическими партиями и общественными организациями, нас воспринимают, с нами советуемся. Мы являемся мостиком между демократическими силами и странами, в которых живем. И конечно же, принимаем активное участие в организации мероприятий с демократическими политиками первой линии: Тихановской, Латушко и другими.
Светлана Тихановская создала фонд «Страна для жизни», я вошел в состав попечительского совета. Тут больше востребован мой опыт работы в бизнес-консалтинге. Фонд, созданный Светланой Тихановской, направлен на оказание помощи политзаключенным.
– Но сегодня возможен, пожалуй, только один вид помощи политзаключенным: финансовая поддержка их семей.
– Не только. Это первоочередная задача – поддержка самих политзаключенных через их семьи; к сожалению, прямая помощьтеперь больше невозможна. В 2021 году у нас было много волонтеров, которые передавали посылки, передачи, но они сами были арестованы в рамках так называемого дела «Фонда» и получили большие сроки заключения. И, конечно, пытаемся работать очень тонко, чутко, чтобы не навредить людям, но делаем все возможное, чтобы политзаключенные не были забыты. В общем, это комплексная большая работа, которая связана не только с финансовой поддержкой.
– Сейчас ведутся активные дискуссии о том, как освободить политзаключенных. У вас есть свой рецепт? Возможно ли это?
– Когда реформировали Координационный совет, я вошел в КС второго созыва. В нем очень активно дискутируется: чем можно помочь, что можно изменить, где проходит та грань, за которой освобождение даже одного-двух политзаключенных (особенно женщин, несовершеннолетних, больных) может оправдать некие уступки режиму? К сожалению, сегодня у меня нет ответа на этот вопрос, хотя я всерьез им занимаюсь. С одной стороны, категорически нельзя ослабевать давление санкций, а с другой – нужно сделать все возможное для освобождения политзаключенных или хотя бы добиваться человеческих условий их содержания. Одно не вытекает из другого, вопрос очень сложный: к каждому случаю нужно подходить индивидуально. Главный принцип: не навреди, поэтому в первую очередь надо советоваться с близкими родственниками либо (если это возможно) с самими политзаключенными, прежде чем принимать решение.
«Судьба беларусской проблемы решается на войне в Украине»
– Лукашенко готовит очередные «выборы» 2024-2025 годов. Вы наблюдаете за развитием событий и со стороны (живете и работаете в Германии) и изнутри (оказывается помощь беларусской эмиграции). Вслед за Шевчуком хочу спросить: что же будет с родиной и с нами?
– После событий 2020 года я считал: годик потерпим – и все изменится. Сейчас боюсь давать прогнозы… К сожалению, решение нашей проблемы вот теперь лежит не в Минске, не в Москве, и даже не в Киеве, а на полях сражения в Украине: чем быстрее Украина победит, тем ближе мы станем к решению нашей проблемы. Судьба беларусского режима решается прежде всего на полях сражений в Украине.
Временные прогнозы давать не стану, но в перспективе у Беларуси очень хорошие шансы быстро восстановиться: восстановить новое гражданское общество, заново построить демократические структуры, возродить экономику. Речь идет о получении инвестиций как со стороны Евросоюза, так и беларусов, которые обосновались в демократических странах, обзавелись хорошими работами, бизнесами (я тоже надеюсь вернуться к своим бизнес-проектам).
Перспективы хорошие. Но как долго продлится темное время – тяжело сказать.
Еще труднее планировать исход так называемых «выборов», скорее всего, их просто придется пережить как стихийное бедствие.
Добро пожаловать в реальность!